«Вот это уже похоже на результат,» — сармат покосился на размотанные кабели, изоляция на которых лопалась и сдиралась от косого взгляда. «Проверим ещё раз…»
Поставив перед собой контейнер с гравием, он вытряхнул туда все три лепёшки из сеша и десяток секунд крутил его в руках, слушая грохот камешков. Тонкие пласты-образцы закатились между слоями, — сармат высыпал полбанки, прежде чем их нашёл. «Целы,» — он долго придирчиво рассматривал лепёшки, а потом взялся за сканер. Невооружённый глаз нашёл лишь одно микроскопическое повреждение — самый тонкий край неравномерно застывшего образца не выдержал и надорвался. «Целы. Все три образца с ксенофторидами…» — Гедимин посмотрел на пустую пробирку из-под сеша и досадливо сощурился. «На кабелях не проверишь. Надо ждать, пока привезут сырьё. Ладно, пока наберу побольше „краски“…»
Он взял лепёшку за края и плавно потянул в разные стороны. Растягивалась она с неожиданным трудом. «Мелкая, не ухватиться,» — Гедимин сжал пальцы, рванул посильнее — и вслух помянул размножение «макак». Обрывки лепёшки остались у него в руках — растянуть её удалось едва-едва втрое.
«Да, это не гзеш,» — сармат разочарованно вздохнул и попытался растянуть оставшиеся обрывки. «Две-три длины, не больше. Прочность растёт, упругость падает. М-да… Гзеш получить не удалось.»
Он проверил все три образца и трижды разочарованно хмыкнул — эластичность везде упала в разы, а то и на порядок. Сильнее всего «ужался» малиновый пласт — его едва удалось растянуть вдвое, прежде чем прочное вещество лопнуло. «Понятно…» — Гедимин собрал все обрывки для переработки и пошёл к литейной станции. «Подожду поставок гзеша. А с жёлтой „краской“ ещё поработаю — у неё наилучший результат.»
…Из-за плетёной загородки лился красный свет; днём Гедимин не замечал его, а вот сейчас, в полной темноте, он казался почти ослепляющим. У одной из бочек, в её тени, затаился чёрный силуэт — сармат заметил его лишь по случайному блику на броне.
— И тебе не спится? — ухмыльнулся Вепуат, поднимая голову. — Похоже, шестнадцать часов проспать никто не может. Вот и местные опять копошатся…
Гедимин подключил водозаборный шланг к патрубку-сучку и сел на землю, дожидаясь, когда наберётся вода. Иссиня-чёрное небо подёрнулось тонкими трещинами, из которых сочился зеленоватый свет неприятного, режущего глаза оттенка. На холме оставалось всё так же темно — небо над Равниной светилось как-то отдельно, непонятно даже было, почему с земли этот свет виден.
— Что-то шуршит внизу, — сказал Вепуат, внезапно насторожившись. — Шаги. Слышишь?
Гедимин прислушался. Внизу без ветра колыхались разнообразные листья — веера и полотнища… и кто-то тихо ступал по гравию и подрастающим огнелюбкам.
— Шесть ног, — прошептал он, перекрывая воду, и выпрямился, с досадой чувствуя лишнюю тяжесть. Скафандр затопило до пояса, внутренние системы уже гоняли жидкость вдоль тела, мешая сосредоточиться на внешних сигналах.
— Поднимается…
Над тёмным краем обрыва вспыхнул белый свет, и Гедимин облегчённо вздохнул, увидев посох стража. По склону торопливо поднимался Руниен. Второе существо отстало, пропуская его вперёд, и, едва он взошёл на плато, одним прыжком обогнало его и встряхнулось всем телом, хлестнув хвостом по бокам. Яркие узоры на теле Мальгеса помигали секунду и зажглись неярким ровным светом. Руниен оглянулся на полевую кухню и слегка наклонил голову, прикладывая пальцы ко лбу.
— Дим-мин! Хорошая встреча в такую ночь. Мы застали тебя за работой?
Говорил он странно, с трудом подбирая слова; Гедимин не видел его лица, но ему показалось, что страж сильно волнуется.
— Ищешь Айзека? Он в лаборатории, — Вепуат выпрямился и махнул рукой в сторону шатров. — И тебе ночью не спится?
Руниен неуверенно усмехнулся.
— Моя благодарность, Вепу-а, — он коснулся пальцами груди, коротко сказал что-то Мальгесу и быстро зашагал к лаборатории. Сарматы переглянулись.
Прошло не больше трёх минут — Гедимин едва-едва успел открыть клапаны для слива горячей воды, ещё даже не набрал холодной — как гравий снова захрустел под чужими ногами. Из-за шатров одним прыжком вылетел Мальгес и растянулся на неосвещённой площадке, вяло помахивая хвостом и пристально следя за отставшим Руниеном. Вместе с человеком шли двое сарматов, быстро переговариваясь на ходу.
— Нет, до рассвета ждать не может, — говорил Айзек, и в его голосе звучала тревога. — Да, очень невовремя, но так всегда бывает. Со мной пойдёт Гедимин…
Ремонтник развернулся к нему, забыв даже про открытые клапаны и вытекающую куда попало воду. Гварза сердито фыркнул.
— Исключено.
— Ты же знаешь, что там… — начал было Айзек, но Кенен прервал его объяснения резким жестом.
— Вот именно — знаю. И только неуправляемого психа там и не хватало! Иду я. Как всегда ходил. Без полоумков обойдёмся.
Айзек раздражённо вздохнул.
— Кенен, ты зря…
— Айсиек, — подал голос Руниен; он стоял рядом с Мальгесом, и они оба пристально смотрели на сарматов и, кажется, понемногу теряли терпение. — Надо торопиться.
— Идём, — буркнул Айзек и повернулся к озадаченным сарматам. — Мы с Гварзой отойдём на пару часов. Вы оба выспались? Следите за окрестностями. Тут слоняются кочевники.
— И этим ночью не уснуть, — пробормотал Вепуат.
— Вы куда? — Гедимин пристально посмотрел на Айзека. — Авария?
— Рудники, — коротко ответил сармат, подходя к Мальгесу. Тот поднялся с земли, выгнул спину, подставляя шипастый гребень.
— Стой! — внезапно вскинулся Вепуат. — Через два часа — переход. Что нам делать?
Айзек остановился.
— Лучше всего — ничего, — угрюмо сказал он. — За несколько лишних часов с лабораторией ничего не случится. В самом крайнем случае…
Руниен поднял взгляд от подрастающих огнелюбок и щёлкнул языком.
— С Равниной нельзя шутить, Айсиек. Опасно пропускать время. Калиг проводит погонщика и зверя, с ними ничего не случится.
Айзек тяжело вздохнул.
— Никто из них никогда не ездил этим путём. Я доверяю тебе и Калигу, но… — он перевёл взгляд на Гедимина. — Ждите меня до последней минуты!
Его ладонь легла на гребень Мальгеса. Гварза, смерив сарматов мрачным взглядом, взялся за шип с другой стороны. Узоры на шкуре зверя замигали и погасли, ещё пара секунд — и маленький караван слился с темнотой. Гедимин и Вепуат переглянулись.
— В такой тьме — и без фонарей… — разведчик осуждающе хмыкнул, оглянулся на бочки и качнул головой. — Я купаться не пойду. Никакого настроения. Надо нам что-то придумать с обороной холма…
Гедимин оглянулся на лабораторию, невидимую за скоплением шатров.
— Если Айзека не будет через полтора часа, я поведу машину. Помнишь те записи… с воздействием Равнины?
Вепуат мрачно кивнул.
— Задерживаться нельзя, это и мартышке понятно. За лагерем я присмотрю. Только без дронов… трудновато будет без дронов.
Гедимин вспомнил, как лопнуло защитное поле под непонятными взрывающимися снарядами — и откуда дикари их взяли?..
— Надо удвоить периметр, — сказал он, понизив голос. — А я бы его даже утроил. Сиди внутри, на свет не лезь.
— Хорошо сказано, Дим-мин, — донеслось из тени шатра, особенно густой рядом с узкой полосой красного света. — Ставьте свои стены. Я поставлю Скогнов между первой и второй, мы с братом будем между второй и третьей. А вы сидите за третьей — и лучше всего не в шатрах.
«А четвёртая закроет лабораторию,» — подумал Гедимин, снова вспомнив о взрывчатых снарядах. «Не хватало ещё, чтобы повредили ходовую часть. Такой ремонт я не потяну.»
… — Сорок минут до перехода, — Вепуат, пристроившийся было в тени шатра, беспокойно зашевелился. — Айзека нет. Если даже за десять минут он доберётся…
Гедимин мрачно кивнул.
— Пора ехать. Калиг, ты далеко?
Гравий за его спиной зашуршал — его поворошили когтистой лапой.
— Пора? Хорошо. Открывай ворота, и пусть Вепу-а их за нами закроет.
…«Надеюсь, под гусеницы никто не влезет…»
В кабине горел свет, яркие бортовые огни вычерчивали ровный полукруг на двенадцать метров — а дальше начиналась непроницаемая, неестественная чернота. Двигатель завёлся неожиданно легко, зарокотал, нарушив мертвенную тишину. Гедимин осторожно двинул рычаг, повернул штурвал, — многотонная махина выскользнула из световой ограды и развернулась к склону. Сармат выключил все огни, кроме единственного, самого тусклого. Ждать пришлось недолго — вскоре в узком световом луче зажглось белое кольцо.
«Двигаться точно за посохом, не упуская его из виду,» — повторил Гедимин про себя наставления Калига. Глайдер медленно сползал по откосу. Страж в световой луч не выходил и, кажется, посох держал в вытянутой руке. Шёл он довольно быстро — для двуногого существа; машина, подстраиваясь под его шаг, еле ползла, но по такому грунту Гедимин и не хотел бы ехать быстрее. «Лиска бы сюда,» — он чуть тронул штурвал, когда вместо цельного кольца в световом пучке оказалась половина. «Он бы и с кочевниками… поговорил.»
Время тянулось мучительно медленно. Прошло, казалось, не меньше часа, когда поверх белого кольца впереди загорелись красные огни. Машина приближалась к портальному холму. Калиг остановился. Кольцо на секунду исчезло, затем появилось снова — и вместе с ним из темноты вышел человекопёс.
— Зажигай огни! — Ауна весело ухмыльнулась. — Не бойся, Калиг в укррытии.
— Сделали бы ему затемнённый наглазник, — пробормотал Гедимин, недовольно щурясь. Из светового пучка донеслось фырканье.
— У него полно этого добрра. Не носит — мол, на уши давит. Идём, идём, черрвяки уже заждались!
«На уши…» — Гедимин досадливо поморщился. «А ползать по тёмным углам лучше?.. Надо рассчитать точки опоры и подогнать по мерке. Займусь как-нибудь…»
Он надеялся, что из-за штурвала увидит, что пирофоры делают с порталом, — но черви не показались, и даже на дозиметре ничего не мигнуло — кабину экранировал он сам, и так, чтобы ни один сигма-квант не просочился. Ауна отошла в сторону, на прощание махнув посохом на двойной ряд светильников.