— Завтра что будет? — Гедимин угрюмо сощурился. — Опять местный климат?
— Похолодание, — ответил Айзек. — Вечером придётся разобрать твои печи. Нужен будет весь доступный кейек — в этот раз похолодает всерьёз.
— Минус сто? — Гедимин почувствовал секундную досаду, потом вспомнил, что в минус сто никакой работы в цехе не будет, хоть с печами, хоть без.
— Если верить Хассинельгу — может, чуть поменьше, — Айзек кивнул. — Сверху на реактор тоже надо положить что-нибудь тёплое. Чтобы ничего не полопалось.
— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин, думая о спиралях, наполненных «жидкой молнией», и о температурной деформации. «А после похолодания обычно бывает… ну да, странный шевелящийся туман. Который очень не нравится реактору. Стихийные бедствия по расписанию… Удобно.»
…На краю светового пятна поднимались высокие столбы пара — туманники «дымили». Подойдя к ближайшему растению, Гедимин посветил под ноги и увидел почти опустевшую чашу, дно которой затянуло слизью. Обсохшие края уже сплющились, утратив все выросты и наплывы. «Скоро затвердеет,» — подумал сармат, потрогав туманник когтем. «Сколько сейчас? Минус три? Холодать начинает заранее…»
— Гедимин! — Вепуат вынырнул из темноты — он как-то наловчился обходиться без фонаря. — Подожди! Не убегай никуда, ладно? Я только в лабораторию зайду. Пойдём летать «трилобитов». Слышал, наверное, — тут четыре дня нелётные?
— Идём, — Гедимин выпрямился и шагнул к передвижной лаборатории. «Филки на карантине… Добыли для них тесты? Айзек ничего не рассказывал.»
…Переборка отодвинулась. Из отсека что-то недовольно буркнули. Вепуат шмыгнул внутрь, и «дверь» тут же закрылась — Гедимин едва успел из-за его плеча увидеть загородки. Он покосился на сигма-сканер — «полезная штука от всякой секретности…» — но, передумав, вывалил на стол руду и склонился над камнедробилкой. Пока печи в «стеклянном» цехе были бесполезны, добывать чёрный песок приходилось тут, загружая литейную станцию и испытывая на прочность газоотводы и их фильтры. «Сделать бы нормальные фильтры для местных печей,» — сармат угрюмо сощурился на измельчённую руду. «Те, что есть, явно не дотягивают. Может, и к лучшему, что тут нет промышленности…»
— И передай Кету, чтобы отстал уже от литейной станции, — донеслось из соседнего отсека. Вепуат выбрался из-за слегка отодвинутой переборки; почему-то её не хотели убирать полностью, и сармату приходилось протискиваться.
— Передай Гварзе, что для печей нет фильтров, — отозвался Гедимин, чуть повысив голос, чтобы за переборкой расслышали. Вепуат выразительно фыркнул.
— Может, без меня пообщаетесь?
Он повернулся к Гедимину и тяжело вздохнул, разводя руками.
— Все живы. Ни у кого симптомов нет. Тесты не проводят, карантин не снимают. Ядро Сатурна! Ардан лежит пластом. Хорошо, хоть артерия закрыться успела! Ему бы и с распоротой вкатили блокатор…
— Да нет, навряд ли, — пробормотал Гедимин. — Причины бы не было.
Вепуат шмякнул на стол пустой мешок и повернулся к стене, сплошь увешанной шевелящимися «трилобитами». Они, заметив его внимание, выпустили крылья. Вепуат ухмыльнулся.
— Мешок не любят, но согласны терпеть, — сказал он, засовывая внутрь свернувшегося «трилобита» и протягивая руку к следующему. — Гедимин, подержи Шнурка. Есть одна мысль…
Гедимин перехватил шлейки и неуклюже пристроил животное себе на предплечье. Эшку-тэй недовольно встряхнулся, хлопнул спинными щитками и повернулся другим боком.
— Ага, держи… — Вепуат, подсунув руку ему под брюхо, ловко обмотал жёсткие «ноги» тонким шнуром. Верёвка была совсем коротенькой — её концы едва виднелись из-под боковых щитков. Затянув петлю, Вепуат взял шлейки и, свернув «трилобита», засунул его в мешок к остальным.
— Она же короткая, — Гедимин озадаченно хмыкнул. — Хвататься неудобно.
— Никто и не собирается, — отозвался Вепуат, затягивая горловину мешка. — Шнурок декоративный. Может, зверьку так будет спокойнее?
…До разлома сарматы дойти не успели — едва Гедимин сделал пару шагов от лаборатории, из низины донёсся протяжный низкочастотный гул. «Трое,» — определил ремонтник — Текк’ты выли вроде бы одно и то же, но немного вразнобой. «Или больше, если орут не все. Ну, хорошо, что приползли. Завтра и послезавтра, как я понимаю, ждать их без толку…»
Едва Гедимин шагнул на край обрыва, из долины поднялась голова сорокаметрового змея и нависла над ним, сверкая в жёлтом свете поясных фонарей. Сармат остановился, с трудом подавив дрожь. Ещё двое Текк’тов выглянули из-под обрыва. Их массивные витки змеились на дне долины, покрывая её от скалы до скалы. Из толщи горных пород выглядывали ещё двое — им в низине уже не хватило места.
— Хорошо, что приползли, — Гедимин поднял руку в приветственном жесте и еле заставил себя не шарахнуться, когда Текк’ты загудели в ответ. — Скажи им — мне нужен один на камешки и один на тектон, остальные пусть копают.
Вепуат загудел. «Сейчас освободят долину, и мы пойдём,» — думал Гедимин. В голову — видимо, от подавляемого страха — лезла всякая чушь, вроде подсчётов, сколько червей-пирофор нужно на прокорм одному сорокаметровому змею — и сколько их, в таком случае, должно кишеть на местных залежах битума, и возможна ли над этими залежами хоть какая-то жизнь, не говоря о разумной…
Текк’ты загудели. Вепуат растерянно хмыкнул и повернулся к Гедимину. Тот едва заметно вздрогнул, увидев, что существа никуда не ползут и не зарываются.
— Что ещё? Опять заскучали⁈
Вепуат поспешно мотнул головой.
— Им нравится работа. Пламя приятно поёт им, когда они приходят. Им нравится строить нору для Пламени. Но к ним приходили Кьюссы и спрашивали о странном.
Гедимин мигнул.
— Я же сказал — Кьюссов посылать прямо к нам. Пусть тут спрашивают, никого не донимая. Чего им надо?
Вепуат махнул рукой в сторону горячего цеха.
— Кьюссы спрашивали про огненные пузыри и гладкий отражающий металл. Будто бы всё это есть где-то здесь. Текк’ты не видели никаких пузырей, но Кьюссы спрашивали очень настойчиво. Им сказали, чтобы они шли сюда, но они всё равно надоедали Текк’там. Теперь Текк’там тоже интересно, что это за штуки.
— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин. — Похоже, племя Хеллуг доехало до координаторов.
Вепуат ухмыльнулся.
— Похоже, Скогны опять болтали с кем попало. Про отражающие металлы я Джагулам ничего не рассказывал! Скогны… или Сэта, но это навряд ли. Постой тут. Посмотрим, что у меня осталось из образцов…
Он вернулся через пять минут. Гедимину это время показалось вечностью. Текк’ты всё так же нависали над ним, терпеливо дожидаясь «образцов», и у сармата ныли давно сросшиеся рёбра. «Если бы я мог хоть поговорить с ними…» — думал он, досадливо щурясь. Блестящие ртутные глаза с блуждающими зрачками смотрели на него, ничего не выражая.
— Опять кто-то рылся в шатре, — сердито сказал Вепуат, выходя к обрыву. — Всё переложено, ничего не найти. Хоть защитным полем закрывайся…
Он поднял на ладонях кувшин с конусным дном. Рядом лежал округлый сосуд на коротких ножках. Вдоль его горла змеился красно-оранжевый орнамент — что-то вроде языков пламени.
«Стеклу конец,» — успел подумать Гедимин, когда огромный язык Текк’та накрыл ладони вместе с образцами. Он ждал хруста и крови, но всё было тихо. Существо подняло голову и коротко что-то прогудело. Остальные придвинулись ближе, щупая тонкими языками воздух над стеклом.
— Это похоже на пузыри в застывающей лаве, — сказал Вепуат, прислушиваясь к разноголосому гулу. — И блестит почти как панцирь Текк’та. Текк’ты не знают, зачем нужны такие штуки. Но теперь они видели, что ищут Кьюссы.
Обрыв содрогнулся. Змеиные клубки в пару секунд расплелись, втягиваясь в землю. Последний Текк’т, оставшийся на поверхности, заполз на соседнее плато и зашуршал камешками. Между ним и разломом было много места — Гедимин потратил полчаса на выкладывание разграничительных полос, и змеи их видели и ближе к разлому не подползали.
Вепуат еле слышно хмыкнул.
— Текк’ты любознательны…
— Хорошо, хоть их ничему учить не надо, — отозвался Гедимин. — Не хватало ещё для них инструменты подгонять. Это полтонны металла, не меньше…
Вепуат хрюкнул в респиратор.
— Текк’т-стеклодув — это зрелищно, не находишь? Жаль, что у них нет рук. Хвостом черпак не удержишь…
…На вешках-указателях прибавилось цветных шнурков и камешков. Перевести эти «надписи» было некому — светящиеся кратеры у разлома погасли, вокруг не было ни огонька, и даже холм, засаженный растениями-пирофорами, утонул в темноте.
— Холодает, — заметил Вепуат, покосившись на термометр. — Даже тут всего плюс семнадцать. Ну что ж, посмотрим, как Шнурок летает без шнурка…
…Когти «трилобита» щёлкнули по бронированному рукаву. Существо встряхнулось и заёрзало, то ли пытаясь пристроиться поудобнее, то ли готовясь улететь. Гедимин разжал кулак с обрывком мяса — животное, помедлив, выпустило хоботок, секунды три «щупало» воздух, неуловимым движением всосало пищу и сорвалось с руки, выписав в воздухе причудливую спираль. «Крылья длинные — манёвренная,» — подумал Гедимин, нащупывая в кармане следующий кусок мяса. «Будет хорошим загонщиком. Только ей надо освоиться.»
Он оглянулся на Вепуата — тот, поймав Шнурка за шлейки, уже пристраивал его на стойку. Три зверька в нетерпении шевелили крыльями. Разминка с перелётом с руки на руку растянулась почти на час — новая самка долго не могла освоиться, несмотря на пример других «трилобитов». Остальные успели заскучать — и Вепуат, подумав секунду, подбросил на ладони камешек и зашвырнул его на дно кратера. «Трилобиты», выгнув крылья, кинулись следом.
— Гедимин! — Вепуат помахал рукой, показывая на стаю. — Займись ими! У меня тут новичок, я один не справлюсь!
«Да чтоб тебя с твоим зверьём…» — Гедимин, досадливо щурясь, достал ещё два куска мяса. Из-за скалы уже показалась пластинчатая спина — кто-то из «трилобитов» нашёл камешек и теперь летел к сарматам, остальные догоняли его, выстраиваясь в ровный клин. Под костяной стойкой сидел Шнурок, обнюхивая неприметный камешек — видимо, Вепуат выпачкал его мясным соком. «Ну, хоть его мне не тренировать,» — Гедимин подставил руку снижающемуся «трилобиту». «Надо было менять Дикаря на рална-камень. Или всех вместе — на ту костяную маску. Я её так и не рассмотрел…»