«Что ж, попробуем,» — Гедимин, посмотрев на ребро деревяшки, опустил её на пол и прижал коленом. «Сечение один и два…»
Волокна поддались не сразу. Самых прочных, поперечных, на швах было меньше, но всё же встречались. На отколотой рейке их пучки проступили едва заметным рельефом. Гедимин попробовал рейку на излом, на скручивание, — ладони заныли раньше, чем волокна поддались.
— Вот, — сармат показал Броннам отколотую заготовку. «Сначала пусть наделают реек. Края обточим и дырок насверлим уже под готовые сетки. Когда освободятся рабочие-тектонщики.»
— Делайте заготовки такой толщины, — он показал, как когтями замеряет ширину и отмеряет такое же расстояние по плашке, отмечая его насечкой. — Пока не кончится материал.
Он показал ухмыляющемуся Вепуату кулак. Бронны не обратили внимания — они сгрудились вокруг плашки и рейки, несколько секунд пищали, потом позвали толпу из «шлюза» — и в ангаре стало тесно. Гедимин перебрался в мастерскую — оттуда было неплохо видно, кажется, ему специально оставили смотровой коридор. Один из Броннов-мастеров чьим-то зубом, прикрученным к палке, аккуратно разделял плотные волокна. Пара секунд — и в намеченные углубления были вставлены короткие колышки. По ним били молотком, обтянутым кожей, очень осторожно и как будто вполсилы — но на шестом ударе отмеченный край откололся от плашки. Мастер поднёс его к рейке-образцу, и Гедимин одобрительно хмыкнул и зашевелился, переползая к двери. «Работа пойдёт. Теперь — незачем мешать им.»
— Ну вот видишь, — ухмыльнулся Вепуат, на всякий случай отойдя на пару шагов. — Вы и так друг друга поняли. Это ваш деловой разговор, я там совсем ни к чему.
Гедимин сердито сощурился, но промолчал. Он закрыл двери цеха, и теперь только сигма-луч «видел», как трое мастеров делят между собой рабочие места, распределяют материал и достают из утеплённых свёртков инструмент. «Метчики у них из зубов. А колышки — из такого же обработанного дерева. Дорогой инструмент для тонкой работы… Чем им всем, интересно, не нравится металл?»
…Айзек, дослушав до конца, коротко усмехнулся.
— Главное, что их работа тебя устраивает. Если эти твои решётки укрепят какие-то плиты внутри станции — я только за. Тектон и так довольно прочен, но осторожность не повредит.
Рядом с ним, у стены, стояли три чашки с подсохшими ягодами курруи. Перехватив взгляд Гедимина, Айзек криво ухмыльнулся и наклонился за ними.
— Они вполне съедобны, атомщик. Ещё ни один филк не отравился.
Гедимин поморщился.
— В реактор их, надеюсь, не совали?
Айзек собрал «подарки» в плотный шар защитного поля, заглянул под пульт, где лежали «живые камни» Вепуата, еле слышно хмыкнул и пошёл к выходу.
— Присмотри за литейкой — там инструменты для Броннов, — попросил Гедимин. — Хотя — я не знаю, надо им или нет. Они вообще металл используют?
— Рэссеновый инструмент — вещь ценная, — отозвался Айзек. — Не понадобится им, так продадут Скогнам. Скогны металл используют.
«Всё-таки интересно, как это у них получается,» — думал Гедимин, рассеянно глядя на светящийся монитор. «Бронны и Скогны вроде не сильно ладят. Скогны Броннов явно обгоняют в развитии. Почему до сих пор не вырезали? Даже не поработили? Странное тут что-то. Неучтённый фактор?»
…Из туннеля Гедимин выбрался в почти непроницаемую черноту. Едва он задвинул крышку, пришлось убирать кожух с поясного фонаря. Снаружи, за куполом, было ненамного светлее — темноту кое-как разгоняли «факелы» у ангаров и красные огни далёкого лагеря. Чуть в стороне Гедимин увидел широкое пятно белого света. «Страж на месте. Пользы не будет, так хоть освещение…»
Вепуат, заслышав его шаги, выглянул из шатра, шевельнул рукой в вопросительном жесте. Гедимин коротко кивнул и остановился, дожидаясь, пока сармат прикроет все щели и подвяжет все свисающие шнуры.
— Наразведываем мы в такой темноте, — пробормотал он, глядя, как Вепуат возится с фонарём. — Надо было мне уйти с дежурства…
Вепуат хмыкнул.
— Ну, это уже лишнее. Чтобы ты, да бросил реактор… — оборвав фразу на полуслове, он оглянулся на лагерь аборигенов. Там было шумно — столяры после пары часов работы вернулись на холм и теперь, кажется, праздновали прибытие. Гедимин даже не морщился — то, что в первый день они хоть что-то сделали, уже было хорошо — и, похоже, против местных обычаев.
— Уверен, что нам нужен страж? — тихо спросил Вепуат. Гедимин пожал плечами.
— Я тут ни в чём не уверен. Если там какая-нибудь местная зараза, ты её распознаешь? Навряд ли. Нужен местный эксперт.
— Если только его не зажарят на месте, — пробормотал Вепуат, проверяя наручный «арктус».
Через пару шагов пятно белого света растянулось в длину — и разделилось надвое. Гедимин удивлённо мигнул, когда одно из них двинулось ему навстречу.
— Ауна говорит, вы… — Хассинельг быстро оглянулся через плечо и встряхнулся, поправляя длинный чехол на «лице». — Вам нужна помощь?
— Угу, — Вепуат кивнул. — Уже знаешь, куда мы идём? Ты… ты уверен, что тебе туда надо?
Ауна, молча наблюдавшая за ними, коротко фыркнула.
— Стрраж есть стрраж. Хассек быстрро уйдёт, если ему будут совсем не ррады. Я буду уходить медленно и непрриятно.
«Да, это верно,» — Гедимин отогнал скверные предчувствия — сейчас от них не было никакой пользы — и сдержанно ухмыльнулся.
— Если почуешь опасность, уходи немедленно, — сказал Вепуат стражу. — Я сам не знаю, что мы там найдём. Если оно смогло причинить вред Сэта…
Хассинельг качнул посохом.
— Мы, стражи Равнины, стараемся помогать её жителям. Сэта — тоже жители Равнины. Надеюсь, от меня там будет польза. Идём?
…За разломом было тихо и темно. Гедимин поднял фонарь и огляделся. Ничего не изменилось, только шнуры на указателях весь день трепал ветер — и запутал окончательно. Хассинельг, выставив перед собой посох, смотрел на равнину сквозь его навершие и что-то шептал; Гедимин не понимал даже интонаций, но ему казалось, что страж с каждой секундой мрачнеет.
— С последнего ливня здесь не было никого, кроме вас, — внезапно сказал Хассинельг, опуская посох. — Ни здесь, ни на том холме.
Он поддел навершием слежавшийся пепел, и от его ног вниз по склону протянулась узкая полоса белого света. Она доросла до десяти метров и вспыхнула ярче — теперь на ней и в паре шагов от неё был виден каждый камешек.
— Напрямик через кратеры? — Вепуат настороженно посмотрел на стража.
— Самая короткая дорога, — отозвался тот. — Я бы вас перенёс, но не сдвину. И светлее мне тоже не сделать. Повезло ещё, что не день Пустоты.
Гедимин решил ни о чём не спрашивать.
…К полю каменных «скульптур» они, и правда, выбрались очень быстро, срезав угол через пару разломов и какой-то тёмный и холодный Сфен — рассмотреть, что там к чему, сармат не успел. Световая стрела, уткнувшись в фигурный камень, сжалась в точку и погасла. Хассинельг, почти потушив посох, остановился и оглянулся на сарматов.
— Город там.
Ему явно было не по себе — да и Гедимину тоже. Над изломанными скалами было ветрено, но очень быстро сармат расслышал сквозь вой ветра другие звуки — несмолкающий шорох и редкое потрескивание. Он оглянулся на Вепуата — тот, приложив ладонь козырьком к шлему, всматривался в темноту.
— Sata! — выдохнул он внезапно, толкая Гедимина в плечо, и сам свернулся в клубок, сливаясь с чёрной скалой. Хассинельг растворился в темноте рядом с ним — просто погас, как сломанный светодиод. Гедимин, вжавшись в камень и держа наготове сфалт, медленно досчитал до ста. Вокруг было тихо.
— Что там? — прошептал он.
— Дрон-разведчик, — еле слышно отозвался Вепуат. — Эшку-тэй с камнем в хоботке. Проплыл в шести метрах от нас. Не знал, что они видят в темноте…
Гедимин мигнул.
— Эшку? Откуда у Сэта… — замолчав, он медленно отодвинул пластину над сигма-сканером и прикрыл ладонью засиявший экран. Ещё две тени нависли над ним с двух сторон — больше свет наружу не просачивался.
— Яд-дро Сатурна… — выдохнул в полной тишине Вепуат.
Вся долина ложных фумарол покрылась бронированными холмами. Над блиндажами из кусков огромного панциря дрожал горячий воздух. Каждую «фумаролу» загородили частоколом из заострённых костей. За ними, поднявшись на крыши блиндажей, наблюдали неподвижные Сэта. Над военным лагерем возвышались тонкие костяные башни, увенчанные «зрячими камнями». На выступ одной из них сел «трилобит», выплюнул камешек на платформу внутри башни и замер, втянув крылья. Подошедший к нему Джагул в панцире из костяных щитков взял его в руки и унёс.
— Мать моя пробирка… — прошептал Гедимин, смещая сканирующий луч в сторону. Лагерь был ещё больше, чем ему вначале показалось. Все «фумаролы» были оцеплены, и все — под постоянным прицелом. В центре лагеря под ярким красным светом собирали большую конструкцию из костей, шнуров и гравированных камешков; Гедимин не знал, что это, но оно ему сразу не понравилось.
— Разгонный модуль, — прошептал он, вглядываясь в соединённые детали. — Поддерживает и ускоряет враще… Hasu!
— Чужаки, — почти беззвучно проговорил Вепуат, трогая когтем экран — там, где под луч попал один из сборщиков, и стало хорошо видно его панцирь и инкрустацию на шлеме. — Сэта из другого города. Больше сотни…
— И Джагулы, — прошептал Гедимин, глядя на новый силуэт «в кадре». «Это дрессировщик „трилобитов“. Наплечники и нарукавники, как у них. Оператор дронов-разведчиков. А я думал, Сэта и Джагулы не ладят…»
— Совсем плохо, — проговорил Вепуат; его пальцы дрогнули. — Шакха в осаде. Что это за дрянь, ремонтник? Осадное орудие?
— Похоже, будут взрывать, — отозвался Гедимин, угрюмо щурясь. — Понятно, почему нет связи. С чего на них так насели? Сэта часто воюют?
Он оглянулся на Хассинельга. Страж, не мигая, смотрел на экран сканера, и посох в его руке едва заметно дрожал.
— Сэт-та н-не воюют, — прошептал он; его голос дрожал вместе с рукой. — Н-никогда н-никто н-не слыш-шал…