— Надо спросить у Вепу-а, — донеслось от проходящего мимо патруля. — Он у них был и сам всё видел. А ты не был. И даже ваш Шесек не был.
— Да Равные Куэннам вообще на это не смотрят, — проворчал другой патрульный. — Ты у них-то самих женщин видел? Вот именно. Куэнны рождаются из живого металла. А Сэта — из огня. И нечего тут…
— Ничего, к рассвету забродит, — повысил голос Бронн на полевой кухне. — Жуй как следует! Поставим в тепло, насыпем коры… Забродит!
Гедимин, встряхнув головой, опустил до упора височные пластины. Голоса с разных сторон снова слились в неразличимое верещание. «Слишком много информации на один мозг…»
Белый посох тускло светился за шатром учеников-стеклодувов. Страж-инсектоид, опираясь на него, молча смотрел куда-то поверх холмов. Незаметно к нему подойти не удалось — когда между ним и Гедимином осталась пара метров, он обернулся и приподнял лапы-лезвия.
— Мастер Дим-мин?
— Всё тихо вокруг? — спросил сармат, кивнув на холмы. Жвалы стража сухо щёлкнули.
— Тут всё очень быстро меняется. Но я бы сказал — долина Эл-лид пока спокойна. Летучие звери Кьюссов не любят холода. Это многих выручало по зиме…
Гедимин неопределённо хмыкнул. «Кьюссы, похоже, не из тех, кто нападает в лоб. А для диверсий им звери не нужны. Надеюсь, филки следят за долиной! На местных полагаться нельзя…»
— Не видел Хассинельга? — спросил он, оглядевшись по сторонам. Лезвия, приросшие к хитиновым лапам, опустились на грудь.
— Руниен нескоро его отпустит. Край его едва не убил… Повезло ему прийти к вам за помощью.
Фасетчатые глаза Гора ничего не выражали. Гедимин встретил его взгляд, не мигнув.
— Если мы чем-то можем помочь…
Посох в руке стража слабо качнулся.
— Сейчас — нет. Вы и так очень помогли. Хотел бы я знать, зачем он отправился на край. Тебе, Дим-мин, он ничего не сказал?
— Нет, — отозвался Гедимин. Люди обычно не распознавали сарматскую ложь по мимике; что может распознать разумный инсектоид, и имеет ли для него значение мимика, сармат понятия не имел.
…Сначала под обрывом загрохотало, потом сверкнула серебристая дуга, и только через пару секунд раздался протяжный гул. Гедимин с поддоном под мышкой вышел из-за ангара. Вепуат уже стоял на краю, глядя на сверкающий клубок. Часть гигантских змей, не спрашивая новых поручений, обвилась вокруг недостроенных ангаров, одна пятидесятиметровая тень повисла в толще скалы, ровняя стены подземных полостей, остальные Текк’ты свернулись клубками на дне «ободранной» долины. С крыши столярной мастерской на них падал жёлтый свет — подмастерье с фонарём стоял на складчатом гребне и глазел на змей. Все остальные Бронны теснились за его спиной. Тут были и подмастерья, и сами мастера, — кажется, выход на крышу при появлении Текк’тов превратился в традицию.
— Ну что, мне переводить, или сам попробуешь? — оглянулся на Гедимина Вепуат. — Учти, этот инфразвук… у меня гортань долго болела!
— Привыкну, — отозвался Гедимин, осторожно сдвигая височную пластину. — Говорить пока будешь ты, а я послушаю. И проверим, понимают ли они меня.
Он положил поддон на край обрыва и пристроил сверху миниатюрную красно-жёлтую пластину. В кармане остались две расколотые заготовки — зернистый минерал легко поддавался резцу, но так же легко и крошился, ломаясь по неожиданным траекториям.
Гул надавил на черепные кости. Сейчас говорил Вепуат. Гедимин пытался уловить отдельные слова, но не мог — их части были скомканы и снова размяты, как каменная заготовка «в руках» Текк’тов. «Я ему сказал — отправь работать тех, у кого работа уже есть. А для тех, кому её мало, будет новое задание,» — сармат покосился на мешок с красно-жёлтым камнем. «А что он сказал — я не знаю. Даже фразы не различить.»
— Новые Куэнн-для работы, — проступило из протяжного гула и стеклянного звона, и Гедимин изумлённо мигнул. «Это Текк’т сказал! Вот он, склонился над поддоном… А эти двое? У нас что, трое ничем не заняты? А заготовки для цистерн? К ним никто не подполз. Что, их так и бросят?»
— Тонкое легче-песка, — выпало из гула ещё несколько понятных слов. — Тонкие-лёгкие бесконечно много.
— Тоже все важно смотреть, — вторая змеиная голова поднялась над обрывом; этот Текк’т был тоньше и, видимо, короче. — Видеть нет снизу. Оно здесь! Крайне тонкое-мелкое. Тяжело!
— Важно слушать, думать, потом говорить, — отозвался крупный Текк’т, и в звоне его панциря Гедимину послышалось раздражение. — Слушать!
— Эй! — Вепуат смотрел на сармата с тревогой. — Слышишь меня? Ты далеко?
Гедимин качнул головой.
— Пока трудно. Скажи им, что сырьё сначала надо размять до равномерности, но без уплотнения. Когда станет однородным, пусть лепят пластины. Такие же, но в пять раз больше.
— В пять раз? — Вепуат еле слышно хмыкнул. — Они намучаются. Для них это совсем мелочёвка.
— Но мы-то вообще не вылепим, — Гедимин угрюмо сощурился на мешок обломков. — Резать этот минерал — замаешься.
— Можно бы сделать крупные куски и сразу вмазывать в плиты… ну, или куда их надо, — неуверенно сказал Вепуат. — Делать такую мелочь отдельно… Не уверен я, что у них получится.
— Стерилизатор они слепили, а там перегородки и патрубки ещё тоньше, — Гедимин кивнул на дальний ангар душевой. — Пусть попробуют. А готовые пластины складывают… ну, пока — сюда.
— Что говорят-значит? — прогудело внутри черепа. — Что слова-говорят? Нет возможности понять!
— Дальше слушай, — отозвался старший Текк’т. — Всегда нет-понять говорят. Будет другой говорить, лучше понятно.
— Я опять скажу, — повернулся к ним Вепуат. — Куэнн-нужно этот камень мешать и мять. Такое-ровное мягкое, без различий. Лучше понятно?
Гедимин мигнул. «Порядок слов. И… похоже, терминология. Если бы уловить логику…»
— Будет ровное-мягкое — тонкое-твёрдое делайте, — Вепуат дотронулся до образца. — Десятикратно-точно такие, до последнего куска. Ещё будет камень — наверняка-потом-будет.
Он шагнул назад — видимо, инструктаж был закончен.
— Трогать, важно-трогать! — двое мелких Текк’тов сунулись вперёд, но крупный накрыл миниатюрный макет языком.
— Для вас невозможно, — прогудел он, не подключая ротовую полость — ни язык, ни челюсти не шевельнулись. — Куэнн-сложная работа. Вниз двигайтесь, толстое-круглое лепить. Для вас возможно. Это трудное — мне.
— Нет-невозможно камень мять, — мелкий Текк’т сунулся к мешку. — Всем легко!
— Вниз, вниз, вниз, — крупный навис над ним и загрохотал подвижным панцирем. Гедимин встряхнул головой — в ушах зазвенело. Видимо, не выдержали и Текк’ты — две головы нырнули под обрыв и больше из-под него не показывались.
— Всем легко, им тяжело, — пробормотал гигант, поддевая огромным зубом край мешка. Сшитые вместе шкуры оказались прочными — содержимое выпало через горловину, новых дырок не появилось.
— Цистерну делать проще, чем размять минерал? — Гедимин с сомнением качнул головой. Текк’т остановился. Пасть снова приоткрылась, и язык потянулся к сармату.
— Что-о-чём спрашиваешь? — прогудело внутри черепа. — Важно Куэнн-ответить. Невозможно.
Вепуат толкнул Гедимина в плечо и жестом показал, как опускаются пластины. Его глаза недобро сузились. Едва шлем закрылся, а Гедимин попытался сглотнуть, как заныла гортань, и затрещало в ушах. Текк’т снова наклонился над горкой камня и тронул её носом. Камешки взвились кверху и слиплись под его мордой в плотный комок.
— Да чтоб вас всех с вашей анатомией, — пробормотал Гедимин, отходя в сторону. Его качало. Вепуат, испуганно охнув, подставил плечо — и едва не рухнул вместе с сарматом.
— Садись! Вот здесь, спиной к ангару… Вот так, — он опустился рядом, заглядывая Гедимину в лицо. — Трудно, да? Я долго осваивался. Они очень хотят понять, но у них… у них в мозгу по-другому всё уложено.
— Уже заметил, — Гедимин прижал ладонь к ноющему виску. — Цистерна — крупный важный объект. А мять камень — это ведь каждый из них умеет? Почему он их прогнал от «тяжёлой» работы? С цистерной разве легче?
Вепуат пожал плечами.
— Тут уж им виднее. Разные минералы, разная… точность воздействия, что ли. Этот жёлтый песчаник, который тут лежит слоями, — он для Текк’тов… ну, совсем простой. А твой теплоизолятор — очень сложный. Размять его любой сможет. Но свойства он тут же потеряет. А тебе ведь от него не цвет нужен?
Гедимин безнадёжно покачал головой.
— Если они мне цистерну запорют…
…Три летучих «трилобита» сидели на стойке, хрюкали и толкались. Четвёртый намертво прилип к руке Вепуата. Сармат пощёлкал когтем и показал камешек — существо ткнулось ему в ладонь хоботком и недовольно громыхнуло спинными пластинами. Вепуат бросил камешек на склон, снова щёлкнул когтем — «трилобит» высунул крылья и тяжело заворочался на руке. Сармат с громким щелчком стряхнул его, и существо поплыло вниз по склону, недовольно хрюкая.
— Гедимин, погоняй Чужака, — попросил Вепуат, сжимая в кулаке клочок мяса. При виде приманки существа перестали толкаться и высунули хоботки. Сармат шагнул назад, щёлкая когтями. Хоботки опустились, но так и не втянулись.
Гедимин протянул руку к Чужаку и растерянно мигнул — все три хоботка ткнулись ему в ладонь. Недовольное хрюканье стало громче.
— Погоняешь его, — пробормотал сармат, пытаясь собрать в ладонь шлейки. «Трилобиты» толкали его руку с неожиданной силой, один даже на секунду всосал бронированный палец — а выплюнув, совсем расхрюкался и вздыбил все пластины.
— Не трогай, — остановил Гедимина Вепуат. — Что-то с ними второй день не то…
Он поднял «трилобита», заглядывая ему под брюхо, и в недоумении пожал плечами.
— Я думал, им в душевой тесно. А им, похоже, вообще нигде не летается. Только требуют еду и ёжатся.
— Холодно? — Гедимин взглянул на термометр. Сфен Огня, как и Сфен Земли, постепенно остывал, но температура ещё держалась выше десяти градусов.
— Не настолько, — отозвался Вепуат, собирая «трилобитов» в мешок. — Не знаю, что с ними. На вид здоровы. Но я по ним не спец. Кого бы спросить…