Кенен Гварза сердито фыркнул.
— На станции не будет защитных полей.
— На станции будут общие демпферы, — отозвался Гедимин. — Она будет не скакать, а раскачиваться. А из-за тебя теперь блок переделывать. Почти готовый.
— Тихо! — Айзек быстро вклинился между сарматами. — Куполов было много, генератор не выдержал. Трещина невелика, часть блока Текк’ты быстро перелепят. Что по испытаниям в целом? Я бы сказал — неплохо.
Рядом зашевелился гравий — на поверхность выползал тягловый зверь. Покосившись на сарматов, он побрёл к лагерю — там уже что-то плюхало, журчало и чавкало.
— Горшки уцелели, — заметил Айзек, махнув сканером в сторону лагеря. — По крайней мере, самые крупные. Интересно, что со стеклом. Его так заворачивали…
Гварза тяжело вздохнул.
— Моё мнение — Текк’ты справились. Если до завтра всё не пойдёт трещинами, можно считать, что первый этап стройки закончен. Что будет на вторых испытаниях, уже со станцией, — сказать не могу. Всякие там забутовки и демпферы…
Он выразительно поморщился.
— А ты сам что скажешь? — нетерпеливо спросил Айзек у Гедимина. Тот нехотя кивнул.
— Завтра ещё проверю. Когда Текк’ты там поползают, будет нагрузка… Может, под нагрузкой что-нибудь обвалится. Если нет — тогда этап закончен.
— Маловероятно, что обвалится, — Айзек стёр с экрана какие-то расчёты. — Дальше у тебя что? Видимо, сборка конструкций? Сначала — обшивка?
Гедимин качнул головой. На экране сканера пластины обшивки лежали отдельно — почти ровный ряд стопок, накрытых защитным полем, тянулся вдоль каждой пещеры.
— В силу специфики… — он оборвал фразу на полуслове. — Если собирать будут Текк’ты — лучше им делать всё сразу. Всю нижнюю полусферу с одновременной забутовкой. Им так удобнее. Быстрая сборка — и месяц на устойку и усадку.
— Одновременно? — Айзек переглянулся с Кененом. Тот помрачнел и сложил руки на груди.
— Эксперименты…
Гедимин пожал плечами.
— Пока работают Текк’ты, нужно делать так, как им удобнее. Если всё это придётся таскать и устанавливать сарматам… — он, не договорив, снова пожал плечами. — Там даже подъёмник не встанет. Разве что на потолок его подвесить.
Айзек тяжело вздохнул.
— Да, тут своя специфика… Используй её по максимуму. Сборка целой станции не слишком сложна для Текк’тов? Там десятки разнородных узлов, блоков…
— Текк’ты умнее многих сарматов, — отозвался Гедимин. — И я буду наблюдать. А филки пусть готовятся…
Он криво ухмыльнулся.
— Облицовка — на них. И весь мелкий внутренний монтаж тоже. Текк’ты в наши коридоры не пролезут.
…Гедимин поправил последнюю катушку и остановился, глядя на вскрытый реактор под ногами. Как бункер ни трясло, ничего не отвалилось, и все смещения были в пределах миллиметров.
— Можно запускать, — прошептал он, ставя на место крышку. Одинокое волокнистое щупальце, «прилипшее» к его виску, резко потеплело и разветвилось, переползая на загривок и оплетая плечи. Гедимин еле слышно хмыкнул. «Есть контакт…»
— Может, ты и удержал бы твэлы на весу, чтобы не побились. Но лучше не рисковать, — прошептал он, отходя к главному люку. — Не знаю, что ты делаешь с гравитацией. Но сразу всё держать было бы сложно. Даже с твоими щупальцами.
Вепуат, увидев его, шумно выдохнул и хлопнул в ладоши.
— Ага! Мы тут уже заждались, — он выскочил из-за пульта и шагнул к стене. — Я всё прислушивался — зазвенит внутри или нет? Без монитора ни метеороида не видно!
Гедимин развернул ветошь, прикрывающую стопку зеркал, и осторожно повесил «монитор» на место. Проку от этого было немного — без внутриреакторной системы зеркал в нём отражалась только стена.
— Реактор цел, — сказал Гедимин. — Повешу зеркала — и будем запускать. Тебя тут не растрясло?
— Ощущения те ещё, — признал Вепуат, потирая шлем. — Подложил матрас, но помогало плохо. Так с ним вместе и прыгал от стенки к стенке.
Гедимин вставил в пульт выпавший рычаг и подсоединил привод. «Землетрясения по расписанию — это удобно. Не снял бы всё это — сейчас собирал бы обломки.»
— Иди наверх, — сказал он Вепуату. — Отдохни.
Разведчик отмахнулся.
— Ещё не устал. Что там ты обещал Кут’тайри? Утром, когда Гварза уволок шихту? Сейчас у нас целый мешок. Надо пристроить к делу, пока не утащили. Чего ты от него хотел? Какие-то чашки сделать?
Гедимин растерянно хмыкнул.
— Колпаки для фонарей. Там под печью лежит костяной трафарет. Кут’тайри его видел. Напомни ему, что внутри — резьба. А пропорции он сам знает.
— Резьба?.. Надо будет сделать с ним образец, — решил Вепуат. — А то я сам не понимаю, о чём речь. Ладно, попробуем. Если будет совсем плохо — всегда можно переплавить.
— Да я бы вечером… — начал было смущённый Гедимин, но осёкся. «Вечером… Я, может, сюда и к ночи не вернусь. Предупредить Айзека, чтобы поставил кого-нибудь к реактору. А то он будет ждать и вторую, и третью смену подряд.»
— В Шакху пойду один, — сказал он вслух. — Иначе у тебя сорвутся все занятия. Большая плавка — это надолго.
…Айзек, спустившийся в бункер, смотрел смущённо и даже виновато.
— Гедимин, зайди, пожалуйста, в машину, — попросил он. — Сразу, как поднимешься. Кенен обещал языку волю не давать, но и ты тоже сдерживайся, ладно?
Гедимин мигнул.
— Что там?
— Литейная станция, — вздохнул Айзек, разглядывая пол под ногами. — Всё-таки не выдержала. Надо было отогнать машину к порталу! Теперь не знаю — как бы не пришлось ехать за заменой.
…Едва Гедимин отошёл от литейной станции, вокруг тут же столпились филки с «чёрным песком» и стеклянной скорлупой. Сармат смотрел на станцию с тоской, а на филков — с завистью. «Что ж,» — он подавил тяжёлый вздох и двинулся к выходу. «Попробуем собрать нечто подобное. Из камней, костей и чёрного жира.»
…На гладкой стене высокой печи виднелись три схематичных символа, из которых Гедимин мог опознать только «знак огня» — и то потому, что сам десятки раз наносил его на камень с той же степенью проработки и достоверности. Сейчас рядом с ними появился ещё один — чёрный контур радиационного «трилистника».
Заслонки печи закрылись час назад. Процесс шёл; всё, что можно было сделать для его ускорения, Гедимин уже сделал. Теперь он сидел у печи и под пристальными взглядами литейщиков лепил из чёрно-красной глины. Эта масса, размоченная в водно-жировой эмульсии, при девяноста градусах не теряла пластичности; образцы получались не такие аккуратные, как сармату хотелось бы, но вполне наглядные.
Сегодня литейщики оделись по-рабочему — все браслеты и ожерелья остались в жилых отсеках, только в волосах виднелись вплетённые серебристые нити, просверленные косточки и камешки. Больше всего их было у бригадира — точнее, у нескольких, — кроме Ут’таркеха, в цех заглянули ещё двое. «Видимо, сейчас работы у них немного,» — думал Гедимин, катая меж пальцами глиняную детальку и прислушиваясь к отдалённым глухим ударам молота — какая-то кузница не остановила работу и сегодня, и её бригадиру было не до сармата и его странных штуковин. «Ничего, ему расскажут,» — Гедимин криво ухмыльнулся, закрепляя последний элемент. Бригадиры, окружившие сармата, быстро переглянулись.
— Пропускная щель, — пояснил он, тронув когтем узкую, еле видную прорезь в верхней части наклонного стана. — Обеспечит начальную толщину и немного повысит равномерность. А это устройство вам должно быть знакомо. Очень похоже на ваш подвесной восьмиручный молот. Массивный каменный боёк с приводом. Только движется не вверх-вниз, а вперёд-назад. Не бьёт, а раскатывает.
Сэта-литейщик склонился над вылепленным макетом, подсвечивая когтем мелкие детали.
— До чего странная штука… — пробормотал кто-то из его подручных, заглядывая через плечо.
— Раскатывает металл? — другой Сэта поднёс коготь к неподвижному «бойку». — Восьми рук тут будет мало. Что ты хочешь сделать? Ровную металлическую полосу?
— Лист, — Гедимин отмерил на стенке печи предполагаемую длину и ширину. Все Сэта дружно выдохнули и подняли гривы, покрываясь мигающими красными пятнами. Кольцо вокруг сармата и его макетов сдвинулось теснее — теперь интересно стало всем.
— Лист? Тонкий лист? Настолько широкий? — Ут’таркех поднёс руку к груди и зашевелил когтями.
— Для чего? — вмешался кто-то из озадаченных бригадиров. — Вся твоя броня собрана из меньших пластин. Даже шлем…
Гедимин едва заметно сощурился. Злиться было не на кого — разве что на перекошенные законы физики, обрёкшие цивилизацию умных и умелых существ на вечное дикарство. Но сармату всё равно было досадно.
— Это не для брони, — хмуро сказал он. — Из листов будут собирать цистер… бочку. Гигантскую бочку. Чем шире листы, тем легче пойдёт дело.
— Тонкий и ровный лист такой большой ширины… — пробормотал Ут’таркех, оглядываясь на «восьмиручный» молот. — Литой ровный лист… Ему обязательно быть литым? Можно расковать пластину до очень большой ширины — даже и до такой. Она будет ровной…
Гедимин качнул головой.
— Не настолько. Я видел, что вы умеете делать. Если бы этим можно было обойтись, я не лепил бы эти штуковины.
— Странная штука, чтобы делать странные штуки, — пробормотал кто-то из задних рядов. Гедимин криво ухмыльнулся.
— Это очень простая штука. Почти такая же, как ваши, — он переставил «прокатный стан» на другой уступ и поднял на ладони второй макет. — А вот эта — действительно странная.
Он отодвинулся, пропуская зрителей к вылепленному станку, и поднял сигма-сканер. Внутри печи жидкий металл в потоке раскалённого воздуха стекал по жёлобу, оставляя наверху корку тугоплавкого шлака. «Ещё два яруса — и дотечёт до лётки…»
— Эта вещь… — Ут’таркех тронул когтем наклонно закреплённый макет литейной формы. — Она вращается⁈
В полной тишине вдалеке булькнул и зашипел извергающийся гейзер. Гедимин подобрал макет и поставил на ладонь.
— Полтора оборота в каждую сторону поочерёдно. Прочная. Выдержит. Здесь будет стачиваться, здесь — нагрузка на опору… — сармат тяжело вздохнул. — Это мелочи. Единственное, что серьёзно, — скорость вращения. Удастся её поддерживать или нет. На низкой скорости всё это не имеет смысла.