Гедимин досадливо сощурился. «У Айзека крысы. Из-за такой ерунды точно не придёт.»
— Что делает кровяной камень? — угрюмо спросил он. «Соберу пока информацию. Голова не гудит — значит, это насекомое не бредит. А как дешифровать, потом разберёмся.»
— Лечит, — Гор подобрал один из «кровяных камней», тронул крючком-когтем слой маслянистой грязи, на этом обломке особенно обильный. — Ему дают кровь. Потом он заживляет раны. Если большой — может сращивать кости. Заживлять, что внутри порвано. Вот этот мог бы… Жаль, что они все — нергонские. Никому из мирных не подойдут.
Вепуат молча протянул руку, сгрёб все подвернувшиеся «кровяные камни» и сунул в карман. Гедимин подобрал «глаз», повертел в пальцах, — камень, независимо от свойств, выглядел привлекательно.
— Значит, он для меткости?..
…Камешек, пущенный меткой рукой, врезался в сложенный из гравия холмик и разрушил его. Вепуат недовольно хмыкнул — целился он не в эту кучку, а в соседнюю. Гедимин сделал в журнале наблюдений ещё одну пометку.
— Не знаю, как ты, а я разницы не вижу, — проворчал Вепуат, вынимая из кармана пакетик с круглым камнем. — Что с этой штукой, что без неё. Твоя статистика что-нибудь показала? Пора бы — полтора часа возимся!
Гедимин пожал плечами.
— Расчёты ничего не показывают. На этом закончим — дальше проверять смысла нет.
Вепуат облегчённо вздохнул, сунул пакетик Гедимину и, отряхнув ладони, зашагал к лаборатории.
— Местные суеверия, скорее всего. Красивые минералы дикарям нравятся… Без опытов с «кровяным камнем» обойдёмся? Хотя — он всё равно «нергонский», на нас в принципе не подействовал бы…
— А в чём разница? — спросил Гедимин, досадливо щурясь. «Надо же было потратить полтора часа на проверку мартыш… дикарского бреда! Ты ещё поколдуй для эксперимента…»
— В биохимии, — отозвался Вепуат. — Помнишь мои опыты с тремя окислителями? Кто чем дышит? Я ведь пособирал информацию на трупах кочевников…
Гедимин заинтересованно хмыкнул. «Биохимия — это серьёзно. И местные, похоже, это понимают. Знают, что есть отличия, и что они очень большие. Как выявляли? Явно ни трансплантации, ни переливания крови тут не знают. Ели друг друга?.. А, saat hasesh!»
— Выходит, в целом, так… — Вепуат, привычно забравшись на лабораторный стол, задумчиво сощурился. — Тут три атмосферных окислителя — сорок процентов на первый, сорок на второй и двадцать на третий. Бронны и Скогны дышат только первым, местная флорофауна — всеми тремя. А нергоны — только вторым.
«Своего разума Равнина не породила,» — эхом отозвалось в мозгу ремонтника.
— Третьим кто-нибудь дышит? — спросил он — и, к его удивлению, Вепуат кивнул.
— Мальгесы. И, похоже, Кейланны, хотя данных очень мало. Интересно было бы с Куэннами поработать… ну и вообще — пособирать информацию. Вот эти твои разумные электрофаги с грибными плантациями… если куджагла для них съедобна — значит, обмен веществ по «сагатскому» типу. Но это ведь не обязательно. Могут использовать два окислителя… — разведчик невесело усмехнулся и спрыгнул со стола. — В общем, ещё работать и работать. Будешь изучать «глаз» — или вернём Скогнам?
— Сейчас… — Гедимин придвинул свободные кюветы, выложил образцы новых минералов, потянулся за алмазом, но, передумав, взялся за дозиметр. Не прошло и секунды, как он, не убирая от обломков первый прибор, занёс над ними вторую руку — с анализатором на запястье.
— Погоди… Они же оба фонят! Ирренций в составе…
Подавив первый порыв бежать на склад трофеев и накрывать его саркофагом, сармат вспомнил об устойчивости аборигенов к омикрон-лучам, позавидовал им про себя и продолжил сканирование. Омикрон-поток, осторожно пропущенный через камни, усилил их излучение в разы, но сам интенсивнее не стал. «Не обсидиан,» — сделал про себя пометку Гедимин. «Досадно. Может, ещё найдётся.»
— Надо же, «разгорелись», — пробормотал Вепуат через час, проверив «остывающие» камни своим дозиметром. Усилившееся излучение так и не ослабло… впрочем, и не усилилось — синтез «разжечь» не удалось.
— Не «остывают», — Гедимин поднёс к образцам дозиметр и озадаченно хмыкнул. — Не знаю, как их теперь возвращать. Это не опасно для аборигенов?
— Да не должно бы, — отозвался Вепуат. — Кейек фонит сильнее. Засунь их отдельно в контейнер, а я отнесу. Предупредим стражей насчёт излучения — пусть местным сами объясняют.
12 день Воды, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли
Расплав в прозрачном тигле светился тёмно-оранжевым. За исключением едва заметных оттенков свечения, он выглядел однородным; только сканер показывал, что содержимое тигля на самом деле состоит из двух несмешивающихся вертикальных слоёв. Металл побурлил с полминуты и успокоился; сейчас его поверхность была гладкой, и разглядеть границу слоёв было сложно даже Гедимину, наблюдавшему разделение своими глазами.
— А с расплавом-то ещё лучше работает, — заметил Вепуат, наблюдавший за экспериментом из-за своего стола. Один из его дронов висел напротив литейной станции и сканировал тигель — процесс разделения расплавов был зафиксирован дважды, результат был прямо перед Гедимином, и всё равно сармат с трудом верил в происходящее.
— Мать моя колба… — пробормотал он, переводя взгляд с тигля на пристроенные в метре от него «магнитные» катушки. Одна из них была накручена на сердечник из ксенолития, другая — на ксеномедь. «Значит, металлы в твёрдом виде ассоциируются с расплавами. А в силу текучести расплавы реагируют быстрее. Хороший опыт. Теперь — попробовать с полиметаллической рудой. Удастся отделить металлические фракции или нет?»
— Даже не верится, — прошептал Гедимин, вспоминая бесконечные ряды урановых центрифуг «Вестингауза». — Разделение металлов. Редкоземельных. Изотопов… Sa hasu, здесь же колонию строить можно! Элементарный процесс вместо многоступенчатого, со сложнейшими устройствами… Две катушки и аккумулятор…
— Осталось найти в окрестностях ничейный аккумулятор, — отозвался Вепуат с едва заметной ухмылкой, но Гедимин только отмахнулся.
— Я видел, где они растут. А у таких же, но с крыльями, был в гостях. Если применить их всех в мирных целях…
Кто-то с нарочитым шумом сдвинул переборку, открывая выход из соседнего отсека.
— Металлурги, яд-дро Сатурна… — Кенен Гварза остановился у литейной станции, скользнул взглядом по тиглю и повернулся к Айзеку. — Эти двое точно заняты чем-то не тем. Вот зачем они тратят ресурс литейной станции?
— Это местная технология разделения металлов, — отозвался Гедимин, беря Айзека за плечо и подсовывая ему под нос экран сканера, направленного на тигель. — Тут два металла. Аккуратные вертикальные слои.
— А-а… — сармат устало сощурился на прибор; кажется, думать ему уже было нечем. — Хорошо, атомщик. За полчаса ты успеешь это убрать?
— Уже едешь? — Вепуат покосился на часы. Гедимин подставил под тигель опоку. «Сначала слить правую сторону, потом — левую. Если не смешаются — хорошо.»
Металл вздулся пузырём на выходе и повис, намертво прилипнув к правой стенке тигля, — «магнитные» силы перевешивали даже влияние гравитации. Гедимин, беззвучно хмыкнув, отключил правую катушку. Освобождённый расплав хлынул в опоку.
— Можно разделять редкоземельные и изотопы. Всякое из руд вытягивать, — пояснил сармат, несколько задетый общим равнодушием. «Пообогащали бы вы уран вручную — быстрее дошло бы, что тут происходит. Сюда надо было заводы тащить, а не отсюда — не пойми что…»
Гварза раздражённо вздохнул.
— Айзек, объясни уже им, что нас сюда не изотопы разделять прислали. И пойдём — отдых не помешает.
Люк шлюзовой камеры за ним закрылся. Вепуат еле слышно хмыкнул. Гедимин подставил пустую опоку под висящий металлический пузырь, посмотрел ещё немного на вертикальную стенку из расплавленного металла, опирающуюся на воздух, и отключил последнюю катушку. «Вот и разделение ксенометаллов. Только добыть образец для сердечника — и дальше разделяй хоть тоннами…»
…До светового гейзера на горизонте ещё оставалось часа три, но вокруг уже основательно посветлело — Гедимин различал каждый спороносный побег огнелюбки на притоптанном склоне. Вместе с Вепуатом сармат стоял у обрыва и следил за отъезжающим бронеходом; перед машиной шёл, указывая дорогу, огромный «богомол». Над лагерем растянулся тройной пузырь защитного поля; по краям в пятнах подсветки свисали с жердей останки тех, кто в прошлый раз сунулся на Сарматский холм с оружием. В степи было тихо, только шуршали шевелящиеся листья, и ритмично булькали какие-то живые пузыри, неразличимые в сумерках.
— Всё тихо, — облегчённо вздохнул Вепуат, когда вдали сверкнула жёлтая вспышка — бронеход посветил с дальнего холма бортовыми огнями. — Пойдём в шатры?
Гедимин покачал головой.
— Ты иди, а я выйду разомнусь. Жаль, тут нет вертикальных препятствий… Поискать каменных обломков, что ли?
— Ты, главное, вниз не лезь, — с внезапной тревогой в глазах предупредил Вепуат. — Опять провалишься в какой-нибудь Тикшер — ищи тебя…
Гедимин недовольно сощурился — в последнее время все так и лезли ему без сканера в мозги, он даже понять не мог, как им это удаётся. «Дроны остались в воздухе,» — отметил он про себя, прикидывая, спускаться с холма — или лучше не надо. «Пойду вниз — заметят, и будет шум. И как мне учиться ходить по Равнине? Местные не хотят учить, Айзек не пускает… Не нравится мне всё это.»
Без вертикальных препятствий и попыток забежать на потолок разминаться было скучновато. Перекатываясь в очередной раз по гравию и помятым огнелюбкам, уходя от воображаемого обстрела, Гедимин думал, что надо бы вычистить и засыпать камешками специальную площадку, чтобы не соскребать потом с брони ошмётки растительности. Краем глаза он видел, как Скогны выглядывают из-за шатров, а Бронны перебираются на бочки; ближе аборигены не подходили — кто-то, видимо, велел не лезть сарматам под ноги.
В очередном кувырке Гедимин заметил слабое шевеление — в этот раз не на холме, а под ним, в низине. Он мгновенно залёг, но до сфалта дотянуться не успел — разглядел, что шевелится, и облегчённо вздохнул. Из живых «валунов» вылезали, медленно разворачиваясь, длинные трубчатые образования. Ещё десяток секунд — и «груда камней» сплошь покрылась яркими полосатыми воронками с султанами жёлтых нитей на полметра вверх.