— Даже не знаю, ремонтник. Сказать «попробуй»? Глупо. Я-то совсем не металлург. По мне, было бы хорошо отвезти руду на Землю. Через сутки начнёт перерождаться? Ну вот, у нас двадцать четыре часа. Современный цех сколько за раз берёт?
Гедимин поморщился.
— Да хоть всё. Если освободить его только для рэссены и возни с ней — все трубы выйдут за сутки. То же с металлопрокатом. Створки… тут будет посложнее. Но двое-трое суток с декомпрессией в промежутках… А, уран и торий! Маккензи скорее сдохнет, чем разрешит. Мы же засветимся перед всей планетой! Тонны металла, неизвестного науке… Как ты сделаешь это незаметно⁈
— А, — Вепуат сузил глаза. — Понял. Всё упирается в Маккензи. То есть выпихнуть на Равнину две сотни сарматов — это не привлечёт внимания, а на неделю задействовать свои цеха…
Гедимин мрачно кивнул.
— Его проще будет убить, чем уговорить. Хотя… — он медленно ухмыльнулся. — Я бы попробовал.
— У-ху-ху, — отозвался Вепуат — и, вздрогнув всем телом, кинулся к «стенке» шатра. — Гедимин! Сделай для этой твари каменный ящик!
Он перевернул бочонок, вытряхивая на подстилки свернувшегося Зелёного Пожирателя и горку древесной трухи.
— Нет, ну ты видел⁈ — Вепуат, возмущённо фыркнув, ткнул пальцем в изгрызенную стенку бочонка. Пожиратель развернулся и вцепился челюстями в ближайшую подстилку.
— Он голодный, — Гедимин не без усилий оторвал существо от подстилки и намотал на руку, заставив ненадолго притихнуть. — Отнесу в лабораторию.
— Сто-ой! — Вепуат встал на дороге, расставив руки и растопырив перья. — Эксперимент! Забыл? Если бы не эксперимент, я что, стал бы его терпеть⁈
— Уран и торий, — пробормотал Гедимин, отодвигая подстилки и стряхивая Пожирателя на гравий. — В защитное поле его. За ночь он бочонок прогрызёт.
— Придётся, — Вепуат шумно вздохнул. — Ползать я его на ночь не оставлю. Он и мне что-нибудь отгрызёт.
Он отогнул край подстилки и уставился на покрытый крупными щитками хвост.
— Эксперимент, чтоб ему… Я бы подумал, что он из-за камня беспокоится и всё грызёт. Но он всё время так делал. Есть челюсти — надо грызть.
— А что с камнем? — Гедимин взглянул на спинные щитки животного. Под каким из них лежал «симбионт», он уже не помнил.
— Пока ничего, — буркнул Вепуат. — Ни одной новой клетки. Может, надо выждать восемь дней?
24 день Жизни, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня, город Шакха
— Айзек, вы во сколько сегодня едете?
Айзек, устроившийся у монитора, удивлённо взглянул на Гедимина.
— Часов через десять. Как раз начнётся твоя смена. Так что если что-то надо — делай сейчас. Ну, или подожди до пересменки. Хотя… если ты про литейку — её ещё с ночи заняли. Зато можешь отсыпать себе пигментов, Альгот их много насинтезировал.
Гедимин, на секунду запутавшийся в мыслях о литейной станции и пигментах, досадливо сощурился.
— Начало смены? Ладно, попрошу Вепуата, пару часов он выдержит. Мне надо в Ураниум.
Айзек развернулся к нему.
— Зачем?
— Есть разговор к Маккензи, — буркнул сармат. «Вот зачем я вечно лезу в разъяснения⁈» — с досадой подумал он. «Пришёл бы к отъезду, забрался в шлюзовую камеру, — мимо Ураниума не провезли бы.»
— Интересно, — теперь сощурился Айзек. — Давай по порядку. Из-за чего ты хочешь рискнуть мозгом?
Гедимин поморщился. Думать о предстоящем переезде и так было неприятно — он даже опасался, что так и пролежит пластом в шлюзовой камере, не успев ни с кем переговорить. Для переговоров с Маккензи нужно было крепко стоять на ногах и ясно соображать…
— Вчера был разговор о металлопрокате и трубах, — нехотя сказал он. — Где их делать — в Шакхе или в Сердце. Выходило, что и там, и там — плохо. Я вот думаю — в Ураниуме ведь есть металлургические цеха. За сутки накатают листов и натянут труб. Безо всяких там проблем с физикой. За сутки с рэссеной ничего не случится.
Айзек мигнул.
— Тащить чужеродный металл… Сколько там тонн? Двадцать, тридцать? Думаешь, заводы в гетто совсем не контролируют?
— Когда Маккензи нужно, там ничего не контролируют, — буркнул Гедимин. — Хоть крейсер строй. Это он притащил нас на Равнину, забыл? Это его затея. Я с ним поговорю. Пусть думает, как наладить производство и логистику.
Айзек покачал головой.
— Гедимин… Дело, конечно, твоё. Но проку не выйдет. Сейчас на Маккензи наседают со всех сторон. Комиссия за комиссией. Когда бесследно исчезают десятки сарматов и тонны груза, это, в общем-то, подозрительно…
Сармат поморщился.
— Пусть устроит крупную аварию… Hasu!
Айзек мрачно кивнул.
— Вот именно. До войны такое прокатывало. А сейчас — люди всё гетто по камешку переберут. А то и Миана влезет. Маккензи сейчас вертится ужом. Если ты ему вывалишь тридцать тонн инопланетного металла — далеко же он тебя пошлёт…
— Я ему пошлю… — пробормотал Гедимин по инерции, но его запал уже угас. «Айзек-то прав. Если гетто, и правда, под прицелом, лучше не добавлять проблем. Подожду до конца месяца. Может, „макаки“ успокоятся. Маккензи знает, что им наврать. Он опытный…»
… — Не едешь? — переспросил Вепуат, и было видно, что он сдерживает облегчённый вздох. — Вот и ладно. Только зря мучился бы.
Гедимин досадливо хмыкнул.
— Что, всё-таки, делать со станками? Строить или не строить? Если полагаться на Сэта -больше двух труб в день они не сделают. Значит, хотя бы сорок пять дней нужно иметь в запасе. И лист… Не знаю я, что делать с этой стройкой. На Земле всё в тысячу раз проще!
Замолчав, он перевёл взгляд на дно кратера. У нижнего ряда каменных зубцов копались в пепле филки. Они рассредоточились по двое по скальному ярусу и просеивали породу. Две пары работали быстро, одна — с некоторым замедлением; эти филки подолгу разглядывали найденные камешки и настороженно посматривали по сторонам. Гедимин слышал шёпот, но слов было не разобрать.
— Что у них там? — он сдвинулся чуть в сторону, чтобы лучше видеть филков. Один из них поднял мешок, чтобы пересыпать добытые камешки. Держал он его странно — будто ждал, что сшитые вместе шкуры его укусят.
— Работают, — Вепуат пожал плечами. — Первый день на Равнине. Похоже, это местная традиция — ничего новичкам не объяснять. Я им сказал про вращающиеся предметы — кажется, не поверили.
«М-да,» — Гедимин досадливо поморщился. «То есть — их всех затащили сюда, ни о чём не предупредив. Понятно, почему они то ноют, то щерятся. Я хотя бы приехал по своей воле…»
…Филки поднялись на пепельный вал и остановились, сложив мешки у ног. Гедимин, посмотрев на подозрительно сдутую «ткань», собрал все тросы в кулак и приподнял «пакеты».
— Эй! У вас на четверых было по центнеру. Здесь четыре центнера, ни на килограмм больше. Вопрос — чем были заняты ещё двое?
Филки угрюмо сощурились.
— Ничего, что нам всё это ещё нести на базу? Вы-то вдвоём идёте налегке…
Вепуат покосился на связку лопат и стопку корзин и выразительно фыркнул.
— Налегке? Так я мигом распределю это «легко». Руки у вас заняты — надену по корзине на голову.
Двое новичков незаметно отступили на пару шагов и смотрели на сарматов с опаской. Гедимин недовольно сощурился. «Помочь?» — мелькнуло в голове. «Да ну их! Семьдесят килограммов на рыло. Это и „макака“ донесёт!»
— Я-то думал, процесс ускорится, — прошептал он, поравнявшись с Вепуатом. Тот на ходу развёл руками.
— Может, новички ещё разгонятся, — прошептал он в ответ. — А если нет… ну, сегодня нытья было меньше. Потерпишь четыре дня? Работа всё-таки делается…
…Последнюю пару мешков в общую груду опустил филк-новичок. Вепуат махнул рукой.
— Всё, отбой! Оружие своё приберите. Мне в цеху оно не нужно.
Гедимин наклонился, собрал все тросы в кулак, готовясь закинуть на плечо, и, уже выпрямляясь, заметил яркие силуэты в световом пятне. Двое филков остались на дне долины.
— А вы чего? — удивился Вепуат. — Поднимайтесь. Надо бы вам получить хоть какое-то оружие. Тут бывает небезопасно.
Филк покосился на изжелта-зелёное небо в светящихся складках и нервно поёжился.
— Та мёртвая местность, где мы работали… Этот слой пепла — от вулканического извержения?
Вепуат махнул рукой туда, где тускло светила цепь красных огней.
— Тут много вулканов. Но, как видишь, здесь пепла нет. В Сфене Огня извержения бывают чаще. Но он не мёртвый. Только… своеобразный.
— Ага, я заметил, — пробормотал филк и кивнул на небо. — А эти… виды освещённости… что-нибудь означают?
Вепуат пожал плечами.
— Этот конкретный? Вроде бы ничего. Он обычно бывает в день Жизни. Это местный календарь… Гварза вам его показывал? Кто вас тут вообще акклиматизирует?
Филки переглянулись.
— Ну-у… нам объяснили про разломы. И про общую тревогу. А календарь… он где-то распечатан?
Гедимин потянулся было к передатчику — распечатать таблицу было несложно — но спохватился, что бумага, вынутая из-под ипронового экрана, быстро отрастит щупальца. Вепуат, видимо, подумал о том же.
— Печатать тут… в общем-то, не на чем, — сказал он. — Вы поговорите со стражем. Такой длинный тощий инсектоид с посохом, — видели его?
Филки вздрогнули.
— Оно… говорящее?
Гедимин и Вепуат переглянулись.
— Не знаю, кто вас инструктировал, — пробормотал разведчик, сердито щурясь, — но — дать бы ему в рыло! Идите к стражу. Его зовут Гор, и он ничем не занят. Спросите, что здесь опасно, и чего лучше не делать. И про календарь ещё. Короче, всё, что про Равнину, — это к стражам. А про стройку — к Гедимину. А я, если что, биолог и медик. Гедимин, ты тут справишься?.. Идём, провожу вас.
Гедимин, забывший о мешках, проводил сарматов ошалелым взглядом. «Три с половиной месяца. А всё по-старому. Хорошо, что филки не очень любопытны. Не то кто-нибудь точно убился бы.»
… — Мастер Дим-мин! — «ученики», едва скинув тёплую одежду, обступили сармата со всех сторон. — Разреши нам сделать зеркальные чаши!