В дело пошли защитные поля, горсть кейека и даже термоотражатели — Гедимин, плюнув на возможные нарушения плотности древесины и целостности волокон, ускорил процесс, как мог. Через полчаса, оставив разрезанный ствол просыхать и прогреваться перед серьёзной прожаркой, сармат вышел из душевой и двинулся к обрыву. Слева от него, по ту сторону защитного купола, скрипел и скрежетал гравий — Текк’ты возились со стыковкой, похоже, с одного раза не получилось. Гедимин оглянулся на барак через плечо, но, пересилив себя, ускорил шаг. «Здесь я не помогу. Не умею, не понимаю… да и, в общем-то, не верю. Как эта лепка из камня соотносится с законами физики?..»
… — Какой язык понимают Икси? — переспросил бригадир литейщиков. — Икси… ты о стражах Ук-кута?
Судя по тишине, наступившей за этим вопросом, и взглядам, сошедшимся на Гедимине, интересно стало всем. Сармат досадливо сощурился. Кажется, не стоило обсуждать с Ут’таркехом попытки межвидового общения, — но рабочие вопросы уже обсудили, а литейщик хоть что-то знал об этой бредовой планете…
— Ну, Икси. Те, что лазят в тенях и связаны с мертвецами, — проворчал Гедимин, пытаясь вспомнить, где он слышал слово «Ук-кут» и слышал ли его вообще. — Они ведь разумные. Они умеют читать по-вашему? Или у них своя письменность? Как с ними общаются?
— Странные дела у Равных Куэннам, — пробормотал Ут’таркех, прижимая уши и нервно шевеля вибриссами. — Уж не знаю, зачем тебе понадобилось общаться с Ук-кутом, но я о таком не слышал.
— Они понимают, когда о них говорят непочтительно, а они рядом, — вмешался кто-то из рабочих. — И всё равно, кто говорит. Они понимают любую речь. А вот начерченные знаки… Тут я не знаю.
— Непочтительные надписи — дурь, — Ут’таркех недовольно оскалился. — Непочтительные надписи для стражей ворот — дурь вдвойне. Ты, Равный Куэннам, ведь не делал ничего такого? И другие не делали?
Гедимин едва заметно поморщился. «Нет, хорошо, что здесь не пишут дрянь на стенах, а рисуют красивый орнамент. Но про Икси они, похоже, не знают ничего. А догадки строить и я умею.»
— Мы никого не обижали, — заверил он. — Даже собрали красивые вещи из стекла, чтобы показать им.
«Про Гварзу и его плазмомёт рассказывать не буду,» — подумал он. «Привезут запчасти — починю. Про опыты Вепуата… пожалуй, тоже лучше помолчать. По крайней мере, до их результата.»
Ни целого листка с письменами, ни его обрывков сарматы так и не нашли ни на холме, ни в «ободранной» низине, ни на соседнем плато. Возможно, его сдуло ветром — но Гедимин почему-то надеялся, что он попал по адресу, и что у Вепуата что-нибудь да получится.
…В Сфене Огня было тихо, только кристаллы инея потрескивали под ногами, и шуршал рыхлый пепел. «И у нас сейчас тишина,» — думал Гедимин, пересекая разлом — и вздрогнул, услышав сердитый голос Айзека. Сармат говорил громко, отвечали ему чуть тише, но тоже очень недовольно. Голоса, как и яркий жёлтый свет, исходили из «шлюзовой камеры» горячего цеха, открытой, несмотря на похолодание, настежь.
— Вред⁈ Да оно управляет регенерацией! — услышал Гедимин голос Вепуата, огибая ангар. — Заживляет раны! Какой вред⁈
— А я вот не хочу выяснять, какой, — угрюмо ответил Айзек; шуметь ему уже надоело, а настроение только ухудшилось. — Я отвечаю за это животное. Я таких опытов не разрешал и разрешать не собираюсь. Убери своего паразита, пока это не сделали мы.
— Кровяной камень — не паразит! — Вепуат сердито фыркнул. — Это полезнейший симбионт. Три новых клетки за двое суток! Понимаешь, к чему это? Колония начала почкование! Через месяц там будет…
— Через месяц там ничего не будет, — отозвался Айзек. — Там уже завтра ничего не будет. Что ты суёшь в своих зверей — твоё дело. А Пожиратели — подотчётные. Если что-то начало на них паразитировать, оно потенциально опасно для Земли. Твоя колония полетит в утилизатор.
— Айзек, ты в себе⁈ — взвыл Вепуат, загораживая дверь. — Гедимин! Скажи ему…
— Эти штуки не… — начал было Гедимин, но осёкся. Айзек со стоном приложил ладонь к лицевому щитку.
— Ещё один биолог на мою голову!
Оттолкнув Вепуата, он быстро пошёл к лаборатории. Разведчик с несвязным воплем кинулся следом. Гедимин растерянно покачал головой, оглянулся на цех — в шлюз уже выглядывали «ученики», привлечённые шумом, работа встала.
— Всё нормально, — буркнул сармат, закрывая за собой дверь. — Не промёрзли? Заменю Вепуата, пока не вернётся. Что делаете? Кому помочь?
Сэта, на которых он смотрел особенно внимательно, быстро переглянулись и отступили из коридора к печи. Один из них показал сармату стеклодувную трубку с закреплённым на ней многогранником. Восьми граней существам показалось мало — они пытались с помощью щипцов и плоских лопаток изобразить ещё и четырёхгранный поясок.
— Командир не в духе, — вполголоса заметил Ардан, присматривающий за Скогнами. — Но, как я понял, не из-за нас.
— Дела Вепуата, — буркнул Гедимин, стараясь не щуриться и не пугать никого своей рожей. — К нам претензий нет… Красивые цацки с завитками. Они придумали, или ты им показал?
— Я? — Ардан ухмыльнулся. — У меня плохо с художествами. Только подсказываю по мелочи, где греть и куда легче гнуть…
Громыхнула внешняя дверь, и филк замолчал и отвернулся к печи. Вторую створку Вепуат отодвинул уже осторожнее, и Гедимин передумал на него фыркать — сейчас разведчику было не до дверей.
— Спасибо, что заменил, — пробормотал Вепуат, глядя мимо него, и боком шмыгнул к печи.
— Так ты не предупредил Айзека об опытах? — спросил Гедимин, вспомнив давний разговор. Вепуат сердито фыркнул.
— Думаешь, было бы лучше? Три клетки, мать моя пробирка… три живые клетки…
Он на секунду прижал ладонь к одному из скрытых карманов. Гедимин облегчённо вздохнул. «Хоть камень выжил. А то с Айзека сталось бы утилизировать. Если он из-за этого реактор без присмотра бросил…»
— Сердце Пламени, — вполголоса проговорил он, придвинувшись к Вепуату. — Того Бронна зовут Шенси. Теперь ты знаешь, что технология работает. Поговори с ним.
Вепуат вскинул на него взгляд, но тут же опустил.
— Ага, Шенси. Помню. Предлагать Бронну новшества… Ну, мы ничего не теряем…
— Можно одолжить у них Пожирателя, — предложил Гедимин и сам недовольно сощурился — мозг, поглощая бредовую информацию, порождал всякую чушь. — Для нужд Пламени. Будет наш, неподотчётный… Ему ведь правда не будет вреда от камня?
Вепуат устало наморщил лоб.
— Откуда мне знать, ремонтник? Может, те деревья в Аса’ане из-за камня измельчали и искривились. Может, только из-за него они и живы. Эксперименты и контроль — иначе ничего не выяснишь…
Его окликнул Сэта, и он развернулся к «ученикам». Гедимин ещё пару секунд стоял на пороге, потом тихо прошёл мимо и направился к штабелю новых деталей. «Поработаю с ними, пока время есть. А потом пойду закапывать дерево. Надеюсь, его порвёт не на молекулы, и трещины пройдут, где надо.»
Часть 2630–34 дни месяца Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня
30 день Пустоты, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Огня
— Ну? Готово?
Гедимин, не обращая внимания на Кенена Гварзу, нависшего над его столом, задумчиво проверял, как прикрепилось к плазмомёту новое сопло. Досчитав до ста, он мягко опустил оружие и снова вскрыл его корпус. Аккумуляторы — и новые, привезённые ночью из Ураниум-Сити, и старые, вынутые для зарядки — лежали рядом на поддоне. «Надёжная всё-таки штука,» — думал Гедимин, неторопливо перебирая клеммы. «И не взорвалась, и начинка почти не пострадала. И даже аккумулятор не вытек.»
— Вот, — буркнул он, укладывая плазмомёт на край стола и смахивая защитные поля. Обогнув Гварзу, схватившего оружие и тут же начавшего сердито фыркать, он покосился на литейную станцию, пересчитал красные светодиоды — шихта расплавилась ещё ночью, но опоки были наполнены остывающими отливками, и до безопасного извлечения оставалось полтора часа. «Нечего и думать,» — сармат подавил тяжёлый вздох. «Уже через полчаса набегут филки. Вон, уже и следующая загрузка готова…»
…Гравий хрустел под ногами и в свете фонаря сверкал, как россыпь битого стекла, — мелкие кристаллы льда торчали из каждой щели. Ещё пара шагов, и луч упёрся в тусклое пятно. Над центром пятна поднимался пар. Гедимин взглянул на сигма-сканер, проверил температуру и довольно хмыкнул. «Прожарилось. Теперь его в поле — и сразу под крышу. Охлаждать надо постепенно…»
…Прокалённая до черноты древесина остывала медленно — даже сейчас, через три часа после извлечения из ямы, Гедимин чувствовал её тепло. Круглый ствол, даже расколотый на сегменты, сохранял остатки прежней формы — собранная из его частей дверная створка плавно выгибалась наружу. Сармат, собирая из щепок и обрубков трубчатой кости крепления, досадливо щурился — эту дверь не то что идеальной, её и нормальной-то можно было назвать с большой натяжкой. «Проём закроет, сквозняка не будет,» — думал он, «подтачивая» на схеме стену вдоль створки. «И деформация её сильно не испортит. А потом всё равно утилизируют, и весь барак вместе с ней.»
…В барак Гедимин зашёл через запасной шлюз — блокираторы ставились для законопослушных филков, себе сармат оставил пару лазеек. В «хвосте» ангара, только вчера пристроенном, четыре отсека уже заселили — на входе болтались наскоро сшитые полотнища из кусков подстилок. Гедимин думал, проходя мимо, что лучше бы оставили пустые проёмы — и то барак меньше походил бы на стойбище дикарей. Жителей в отсеках не было — сармат не зря выжидал, пока на окраине поднимется защитный купол, а под ним загромыхает. Гварза согнал филков на стрельбы, коридоры барака были свободны.
Вдоль проёма Гедимин растянул защитное поле, чтобы не разлеталась пыль, и скрежет подтачиваемого камня не разносился по округе. Но, видимо, где-то осталась брешь — не прошло и пары минут, как за плечом сармата, вытачивающего нижние пазы и почти растянувшегося на полу, возник комендант.