Гедимин сердито фыркнул. «Чего? Какой ещё магии? Проверить бы Гварзу на эа-мутацию…»
— Окрестные долины цветут, — протяжно, нараспев проговорил Гор, поправляя лепестковую гирлянду. — Прекрасный вид посреди сухих холмов. Ваш лагерь окружён цветами.
«Окружён?» — Гедимин пристально посмотрел на него. «Сухие холмы?»
— Локальный подъём грунтовых вод, — прошептал ему в наушник Вепуат и подмигнул. — Можно считать, что эксперимент удался. Когда будешь строить свои плавильни с разделителем, придётся наставить ипроновых стенок. Не то и готовые отливки за расплавом ускачут.
Из другого угла шлюзовой камеры донеслось сердитое фырканье. Гварза смерил сарматов уничтожающим взглядом, но сказать ничего не успел — люк уже открывался.
Караван расположился поодаль от броннской кухни; приехавшие — белокожие Скогны — спокойно ждали, не спуская тюков на землю. Их животные залегли и захрустели гравием и остатками травы, но их морды были повёрнуты к стоянке Броннов — оттуда пахло недоеденной дичью. Гедимин на секунду задумался, была такая всеядность свойством их диких предков, или животным искусственно привили такую способность и такие привычки, но быстро вспомнил, что он не биолог, и что надо принять перед гостями дружелюбный вид. «Гор сказал, чтобы я вышел. Зачем?» — сармат скользнул настороженным взглядом по тюкам. «Привезли реагенты?»
Увидев сарматов, Скогны зашевелились, быстро переглядываясь. Среди них в этот раз было на удивление много старейшин; Гедимин не был уверен, что правильно опознаёт возрастные изменения у аборигенов, но их одежда была практически не видна под слоями бус, меховых хвостов и хитиновых пластин, — местная роскошь, килограммы сырья для цацек. Тот, на ком было больше всего меха, выпрямился во весь рост, развернулся к Гору и достал что-то из поясного мешочка. Говорил он быстро, с явным волнением, остальные согласно урчали и щёлкали когтями. Через пару минут он замолчал, протянул Гору предмет из синего металла и склонился над тюком, одним движением когтя взрезая верёвку. На спину вьючного зверя и вниз, на траву, посыпались светло-серые пласты — спрессованный сеш.
«Знакомая штука,» — мелькнуло в голове Гедимина, когда он взглянул на небольшую отливку из рэссены. «Обрезок прута… Да ну, обычный полуфабрикат. Таких могут быть тысячи…»
— Дим-мин, ты узнал эту вещь? — спросил Гор, сжимая пруток крючковатой лапой. — Старейшины Сэви возвращают её тебе. Они говорят, что тот, кто тебя обманул, будет серьёзно наказан. Они очень жалеют, что рядом тогда не было никого из порядочных Скогнов, и никто не одёрнул этого мошенника. Никто из старейшин Сэви даже не подумал бы требовать целый рэссеновый слиток за дрянной мешок!
Скогны сидели молча, поставив вертикально острые уши, и как будто даже что-то понимали. Когда Гор замолчал, старейшина добавил что-то, глядя Гедимину в лицо, и, собрав в кулак волосы со лба и свисавшие к ним меховые хвосты, низко склонил голову.
Кто-то крепко ткнул Гедимина кулаком под рёбра. Тот только и успел мигнуть, когда Айзек силой всунул ему в ладонь обрезок прутка и шагнул вперёд, складывая руки в странном жесте.
— Скажи им, что мы не в обиде и ничего от них не требуем, — попросил он стража. — Что они могут спокойно вернуться в Сэви. Незачем было выходить в опасный путь из-за такой ерунды. У нас нет недостатка в рэссене и…
Гор щёлкнул жвалами.
— Лучше возьми виру, Айсиек. В Сэви сейчас большое беспокойство из-за той нечестной сделки. Дим-мин, зря ты не зовёшь никого, кто знает язык — если сам понимаешь плохо, мог бы позвать на помощь.
Гедимин мигнул, посмотрел на обрезок прута и растерянно покачал головой. «Нечестная сделка? Весь город кверху дном? Странные существа эти Скогны. Если рэссена такая дорогая, им же невыгодно отдавать её… И что такое вира?»
— Дим-мин, увидев нечто интересное, идёт к нему, как Текк’т сквозь скалы, — вздохнул Айзек. — Некогда искать переводчиков и бегать за советами. Значит, этот сеш привезли для Дим-мина?
Гор свёл лезвия вместе.
— Они хотят, чтобы вы забрали сеш. Из Сэви привезли ещё полосы гзеша и тающий песок — говорили, что вы ищете все эти вещи.
— Спасибо им, — Айзек вымученно улыбнулся. — Они очень быстро управились. Чего они хотят за этот груз?
Скогны заверещали, перебивая друг друга. Айзек удивлённо мигнул и перевёл взгляд на Гора. «Богомол» повёл лапами-лезвиями.
— Они просят разрешения охотиться вокруг вашего холма. Цветение привело сюда лучшую дичь. Они хотят на два-три дня, пока деревья цветут, устроить поблизости лагерь.
— Почему они просят у нас? — спросил Айзек. — Это не наша дичь и не наши деревья. И не далеко ли идти сюда из Сэви?
— Они говорят, что были в Синви по дороге — там все мечтают поставить лагерь у вашего холма. Они просят разрешения и для Синви, — отозвался Гор, жестом попросив Скогнов немного помолчать. В их глазах Гедимин видел странный блеск — если бы речь шла о сарматах, он решил бы, что существа до крайности взволнованы.
Айзек пожал плечами.
— Я не могу запретить им ходить по их степи. Край плато рядом с кухней свободен — если им удобно, пусть устраиваются там. На дичь никто из нас не претендует…
— Эй, — шевельнулся Гедимин. — Я претендую на червяков, которые нужны для гзеша. Только на их сок, остальное не нужно.
Гварза с тяжёлым вздохом приложил ладонь к лицевому щитку.
— Атомщик, у них же мастерские, — Айзек укоризненно сощурился. — Им тоже нужно сырьё. Убавь аппетиты, ладно?
Гедимин смутился.
— Литр мне, — буркнул он, отходя в сторону. «Теперь тут будет ещё больше аборигенов. И ещё больше странных традиций… Ладно. Может, повезёт подсмотреть у них технологию…»
…Сеш — чистый, ещё не смешанный ни с какими волокнами и тканями — хранили в виде лепёшек с неровными краями — видимо, так он застывал при просушке. Гзеш был нарезан полосами, и их скрутили для перевозки в пучки. Гедимин пересчитывал и взвешивал сырьё, Айзек первое время дублировал его записи, затем отошёл и только стоял чуть поодаль и смущённо щурился.
— Чего ещё? — недовольно покосился на него Гедимин. — Хочешь — сам веди учёт.
Айзек качнул головой.
— Ты чем-то задел их, атомщик. Этот груз — это очень много. Если это всё из Сэви — они выгребли из мастерских всё, что произвели за два-три месяца. Я думал, нам придётся отдать им немало рэссеновых отливок…
Гедимин озадаченно хмыкнул.
— Я думал, рэссена гораздо дороже этих… эластомеров. Я могу отдать отливки, но мне об этом никто не сказал.
Айзек покачал головой.
— Не надо ничего отдавать. Я просто говорю — местные к тебе неравнодушны.
Гедимин с сердитым фырканьем уткнулся в журнал учёта. «И что мне делать с этой ценной информацией⁈»
…«Тающий песок» действительно держали в контейнере с подсветкой и подогревом — он был насыпан тонким слоем на дно сплющенной коробки, вокруг встроенного по центру осколка «горящего» минерала кейек. Гедимин тронул стенку ящичка, вырезанную из какой-то местной коры, и только покачал головой — хоть он и знал, что равнинную кору из огнемёта не спалишь, всё равно ему было не по себе от такого «хранилища».
Красновато-оранжевый камень излучал жар; желтоватый порошок, и впрямь похожий на очень мелкий кремнистый песок, лежал на дне коробки, не горел, не плавился и никуда не въедался — и вообще выглядел предельно безобидно. Вепуат «посветил» на него сканирующим лучом, посмотрел на экран и еле слышно хмыкнул.
— А ксенофтора в нём нет. Что-то другое… атом похожий, но крупнее. Хотя — это по твоей части…
— Галоген? — Гедимин сам взялся за сканер. Атомарные модели прибору давались с трудом — материя Равнины состояла из атомов, и в этом сомневаться не приходилось, но вот дальше начинался какой-то бред.
— Ещё один галоген, — подтвердил Вепуат и криво ухмыльнулся. — Ксенохлор?
Сканер показывал крупинки «песка», прилипшие к раскалённому до трёхсот градусов осколку. У Гедимина, помнящего свойства земных галогенов, по спине полз холодок, и всё время хотелось скомандовать «ложись!». «Ксенохлорид» лежал спокойно, притворяясь кварцем, как будто отродясь не умел ни гореть, ни взрываться.
— Говоришь, он реагирует в темноте и на холоде? — с нервной усмешкой переспросил Вепуат. Гедимин молча сузил глаза. «Звучит, как полный бред. Но вот эта реакция… отсутствие реакции… у меня на столе — тоже бред. Но мы его видим, а приборы фиксируют. Похоже, аборигены знают, что говорят. Проверим…»
— Выйди, — попросил он Вепуата, подбирая небольшую ёмкость с непрозрачными стенками и наливая в таз холодную земную воду. — Я тут… поэкспериментирую.
— Вот ещё, — фыркнул разведчик, усаживаясь на пол поодаль от пристроенного между столами таза с водой. — Я тоже хочу посмотреть.
Гедимин, досадливо щурясь, обернул столы защитным полем, ещё раз прикинул разлёт осколков и закрыл щитами литейную станцию. «И чтоб никто не влез…» — он прилепил к задвинутой переборке непрозрачный защитный пузырь и ухмыльнулся в респиратор. «Вытяжка работает, а осколки потом приберу.»
— Sa tatzqa! — бросил он в сторону Вепуата и, держа непрозрачную пробирку под углом к свету, кинул туда пару «песчинок». Пробирка, брошенная в таз, ещё не успела коснуться воды, как сармат распластался на полу на максимальном расстоянии от неё. Вепуат удивлённо на него покосился, но повторить его действия уже не успел.
Вода в тазу приподнялась полутораметровым столбом и расплескалась по скафандрам сарматов и защитным полям. Гедимин, поднявшись с мокрого пола, с опаской заглянул в таз. В его днище зияла дырка с неровными краями, а из неё торчали крупные осколки. Пробирка раскололась аккуратно, на три длинных куска; Гедимин поискал донце, но, похоже, «тающий песок» его съел.
— Яд-дро Сатурна, — пробормотал Вепуат, вытирая лицевой щиток. Вода стекала по его броне.
— Кто бы мне ещё сказал, как это объясняется, — пробормотал Гедимин, поворачиваясь к столу. «Тающий песок» спокойно лежал в горячей коробке и не собирался ничего растворять. «Придётся его так и оставить. Всё-таки эти дикари умеют обращаться со своими реактивами. М-да, это даже не переменный период полураспада…»