— Sa tatzqa! — крикнул, оглянувшись через плечо, Гварза, и Гедимин едва заметно вздрогнул. Он быстро посмотрел на купол — проём был запечатан, все чужаки остались внутри. Двое из них сидели у навеса, под которым лежал раненый, и старательно ломали фиксаторы на его рёбрах. Сковырнуть прозрачный медицинский фрил было не так-то просто.
— Эй! — Гедимин шагнул к куполу, но поздно — фиксатор всё-таки поддался. Раненый встряхнулся и провёл когтями по лысому боку — и резко выпрямился, прикрывая ладонью глаза. Его пошатнуло, но он выстоял и довольно ухмыльнулся. Сняв с шеи засаленный и чем-то заляпанный шнурок, он с низким поклоном протянул его одному из «санитаров». Кочевник с коротким возгласом поднял маленькую подвеску над головой. Под соседним навесом взвыли — раненый с переломанными ногами и повязкой, прикрывающей ключицу, замахал здоровой рукой. «Санитары» подошли к нему. Гедимин думал, что и с него попробуют содрать фиксаторы, и двинулся к куполу, но Джагулы только осторожно, придерживая под здоровую лопатку, приподняли его голову и надели на шею шнурок. Миниатюрная округлая подвеска сверкнула красным боком. Раненый опустился на подстилки, тяжело дыша. Двое стояли над ним несколько секунд, слушая сдавленный вой, потом отошли.
«Кровяной камень. Их, похоже, на всех не хватило,» — Гедимин быстро пересчитал раненых. Вчера их было больше; сегодня в толпе белел всего десяток повязок, и остались неразобранными навесы над шестью тяжелоранеными. Тот, с кого недавно сняли фиксаторы, деловито связывал жерди в пучок; символический навес уже кто-то уволок. Закончив с жердями, он подобрал обломки фиксатора и, поглядывая на него с явной опаской, отнёс к закрытому проёму. Кривой шов на его боку остался, и одно плечо было чуть выше другого, но эти следы ранений, похоже, ему не мешали.
По лагерю прошла волна странного оживления. Джагулы, оставив ленивые попытки починить одежду и вычесать спутанные гривы, поднялись на ноги и развернулись к заделанному проёму. Гедимин насторожился, но на него никто даже не взглянул. Все смотрели, щурясь и прикрывая глаза, на что-то на окраине. Кто-то коротко рявкнул, другой ответил, ещё пару секунд все перекрикивались, потом с явной неохотой отступили и устроились на подстилках.
«Купол цел. Что они там увидели?» — Гедимин, настороженно поглядывая на чужаков, включил сигма-сканер. «Купол реактора. Обрыв. Вижу Гварзу, а вот их отряд. Без шестов. А это… Уран и торий!»
Над «могильником» у холма кружился живой смерч. Тысячи мелких организмов облепили разорванные останки. К ним пикировали летучие твари длиной с фалангу пальца, выхватывая то клочок мяса, то мелкую добычу. Существа величиной с ладонь охотились уже за ними — и что-то вроде мохнатой гусеницы метровой длины хватало хищников на лету. В метре над землёй, не задевая разбросанные останки, висела натянутая на костяные шесты сеть — и в ней уже трепыхалось десятка полтора существ разного размера и формы. Мелкие хищники и падальщики пролетали сквозь крупные ячеи, не замечая преграды. На полметра выше висела вторая сеть, с ещё более редким плетением; они обе были из кольчатых щупалец с шипами и присосками, и в обе за считанные минуты что-то успело попасть. Живая воронка не замечала ни сетей, ни попавшихся особей, ни Джагулов, наблюдающих за сетями. Пока Гедимин за ней следил, мохнатая гусеница спикировала к сетке, втянула в себя пойманную добычу, натянула сеть — и рухнула на неё, намертво прилипнув к присоскам. От её судорожных рывков конструкция зашаталась. С обрыва, не тратя времени на поиски тропинок, скатился Джагул, махнул ладонью перед кольчатыми челюстями и рывком всунул вторую руку в полосатый мех. Животное дёрнулось в последний раз и затихло. Живая воронка кружилась, не замедляясь; мелкие существа пролетали под рукой Джагула, отцепляющего крупную добычу от сетки. Через пару секунд он с гусеницей на плече сдёрнул с присосок другое животное — что-то вроде расплющенной рыбы — и, прокусив ему голову, с добычей побежал к тропинке. Мелкую сеть он очищать не стал.
…Гварза вернулся через полчаса. Сети остались под обрывом — Джагулы собрали с них всё и пришли в лагерь, обвешанные связками добычи. Что-то они успели съесть сырым — пасть у каждого была вымазана лиловой кровью. Под куполом их ждали, вытащив к самой «двери» пустые котлы. В эти ёмкости, так и не вычищенные с прошлого раза, добычу и покидали — только мохнатую гусеницу внесли на вытянутых руках, размахивая тушкой во все стороны. «Видел я этот мех,» — успел подумать Гедимин, прежде чем Гварза сердито рявкнул ему в наушник:
— Sata!
— Наблюдаю, — отозвался сармат, кивнув на лагерь кочевников. — Чего сеть не разобрали?
— Постоит до темноты, — буркнул Гварза. — Тут все хотят мяса. Иди, работай.
— Филки, — напомнил Гедимин, недовольно щурясь. — Копать песок.
Гварза тяжело вздохнул.
— Успеешь накопать? Час до рассвета.
Гедимин покосился на часы и беззвучно помянул спаривание «макак».
— Час — лучше, чем ничего. Где Эгнаций?
…Филки гребли песок молча и на Гедимина косились с опаской. Он, едва замечая их, сбрасывал песчаные холмы в мешки. Возможно, большую их часть наполнил именно он, — сегодня сармату было не до подсчёта выработки.
— Что-то намечается? — осторожно спросил Эгнаций, когда Гедимин вернулся со склада с охапкой опустевших мешков. Над крышей поднимался, упираясь в небо, световой гейзер.
— Иди наверх, — вместо ответа выдохнул сармат — и услышал за ангарами рёв раковин и частую дробь костяного барабана. Караван приближался к холму.
… — Гедимин, — громко прошептал Ардан, выглядывая из проёма в прозрачной «стене». Защитный купол у горячего цеха снаружи казался однородным, но на деле состоял из двух камер с разной температурой внутри — и там, где переминался с ноги на ногу обеспокоенный Ардан, было градусов тридцать.
— Гедимин, а цены-то какие? Я в местном бартере не разбираюсь!
«А я вот специалист,» — Гедимин досадливо сощурился. За его плечом, в «воротах» холодной части купола, негромко переговаривались Скогны. Двое из них были в высоких шапках, вышитых бусинами; остальные были одеты проще и вели себя тише. Две маленькие группы Скогнов держались поодаль друг от друга, каждая — у своей высокой корзины. В корзину Гедимин уже заглядывал — там были сырые колючие грибы. На крышки корзин положили небольшие, но тяжёлые свёртки, шнурки на них растянули, но развязывать не стали. «Ульсена в прутках,» — уже знал Гедимин, загодя проверивший сканером и Скогнов, и их товар. «Всего чуть больше килограмма.»
— Цены, — повторил он, задумчиво щурясь. «И с Вепуатом поговорить не успел… Так, думай. Исходя из расхода сырья и объёмов добычи…»
— Считаем по весу, — громко прошептал он, надеясь, что «переводчик» не переключил его без его ведома ни на скогнийский язык, ни на сэтский. — Грибы — один к одному, ульсену — один к пяти.
Ардан мигнул.
— Почему так?
— Сейчас сам будешь пересчитывать, — Гедимин недобро сощурился. — Все готовы? Зови!
…Первые минуты к весам, установленным в третьей, центральной, камере «здания», никто не приближался. И Сэта, и Скогны стояли в паре метров от них, настороженно глядя друг на друга. Ардан держался в дверном проёме, готовый шмыгнуть за стену — от него, в случае чего, проку не было бы. Гедимин застыл у весов, выжидающе глядя в две стороны сразу. Было неудобно, и быстро закружилась голова. Сармат встряхнулся и осторожно тронул когтем металлическую чашу весов. От тихого звона вздрогнули все.
— Раз все собрались, так начнём, — сказал Гедимин, выравнивая чаши. — У Скогнов тут ульсена в прутках и две корзины куджаглы. У Сэта — мешок стеклянной шихты. Менять будем по весу — шихту и грибы поровну, на один вес ульсены — пять стекла.
Он огляделся по сторонам. Все молчали, только настороженные уши и вибриссы трепетали в воздухе. Гедимин кивнул Скогнам. Двое в украшенных шапках быстро переглянулись, пошевелили когтями, и один из них подобрал свёрток с ульсеной и двинулся к весам. Прутки, высыпанные из обрывка шкуры, зазвенели на дне чаши. Она плавно опустилась.
— Это водяной металл, — заметил Сэта, подошедший к весам. Стоя за прозрачной стеной, он внимательно разглядывал прутки. Потом протянул руку и проверил металл когтем. От прутка пошёл пар.
— Считай, Равный Куэннам, — Сэта протянул руку к мешку с шихтой. Стеклянные осколки посыпались в чашу. Скогны следили за ними, привстав на пальцах. Звон уже затих, а никто так и не шевельнулся. Гедимин протянул руку к балансиру.
— Пять весов. Кто будет спорить?
Выждав десять секунд и так и не услышав ни звука, сармат развернул чаши. Та, что с шихтой, повисла перед носом главного Скогна. Он ещё долго стоял бы, замерев, если бы она резко не опустилась перед ним — Сэта быстро подобрал ульсеновые прутки со второй чаши, и она, опустев, взлетела выше.
— Водяной металл, — с удивлением повторил огненный гуманоид, разглядывая серебристые слитки. Скогны сгребали стеклянные осколки в мешок, второпях рискуя порезаться; упавший обломок был подхвачен на лету. Сэта рассматривали металл.
— Ульсена. Я сканировал, — подтвердил Гедимин. — А с грибами что? Нужны?
Двое Скогнов по пронзительному воплю «командира» схватились за корзину и поволокли её к весам. Гедимин хотел им помочь, но существа увернулись. Чаша, наполненная грибами, пошла к земле. Сэта, быстро переглянувшись, подняли мешок с шихтой. Когда чаши уравновесились, горка скорлупы была втрое ниже груды грибов. Скогны, подталкивая друг друга, нетерпеливо смотрели на Гедимина. Выждав пару секунд, сармат кивнул.
— Кутшала, — Сэта проткнул ближайший гриб когтем и тщательно его обнюхал. Другие, понюхав, шевельнули ушами.
— Кутшала.
Стекло ссыпали в опустевшую корзину, сверху затолкали мешок. Одна из групп Скогнов, закончив «торг» и прихватив свои вещи, отступила к выходу. Они так спешили уйти, что Гедимин подозрительно сощурился и оглянулся на Сэта. Те нюхали и трогали грибы. Вид у них был удивлённый, но не сердитый.