— Зачем пришёл? — вывел его из задумчивости резкий вопрос Гварзы.
— Копать, — отозвался Гедимин. — Есть свободные филки?
Гварза хмыкнул.
— Шесть смен. Хоть закопайся, — он покосился на дальний обрыв и немного понизил голос. — К слову о копании. Сновидец Урджен просил передать, что Джаарган к ритуалу готов и начнёт с первым светом.
Гедимин мигнул.
— Какой ещё ритуал? Они хоть объяснили?
Гварза пожал плечами.
— Они-то объяснили… Что-то вроде призыва ветра, чтобы он поднял твой песок, и им больше не махать лопатами.
— Грёбаные дикари, — пробормотал, не сдержавшись, Гедимин. — Ещё и эти работы сорвутся… Рано мы их выпустили из-под купола!
— Возможно, ритуал будет перед работами, а не вместо, — сказал Гварза. — Можешь запретить, но я бы не стал. Такие вещи важны для дикарей. Что-то вроде ваших с Айзеком благословений…
Гедимин болезненно поморщился.
— Ладно, днём мне не до них. Пусть ритуалят.
…На окраине что-то посвистывало. Гедимин, разгружающий мешки с песком, мельком подумал об очередном приехавшем караване — но свист доносился не с главного тракта, а откуда-то справа, из-за Сарматского плато. «У Броннов или Скогнов какие-то гуляния,» — успел подумать сармат, прежде чем свист оборвался горловым рокотом и воем.
— Джагулы, — заметил Эгнаций, придержав мешок на подвесе. — Кажется, не один.
Вдалеке снова засвистело и забрякало. Коротко взвыла какая-то дырявая ракушка. Джагул снова зарокотал, но быстро замолчал. Свистеть у него получалось лучше — да даже и трубы из ракушек звучали приятнее…
— А. Ритуал, — Гедимин досадливо сощурился, покосился на скалы в слабом утреннем свете и навалился на рычаг, уводя лебёдку с подвешенными мешками к незаполненной складской ячейке. «С первым светом, как и обещали. Ну вот, теперь филки не будут спрашивать, зачем носить шлем, и для чего к нему наушники. Всё поймут на доступном примере.»
… — Мастер Дим-мин!
Гедимин оглянулся на тропу и растерянно мигнул. До сих пор Скогны и Бронны по своей воле в ущелье не спускались. Сейчас на спуске собрался целый отряд. Все прижимали уши и неприязненно скалились — филки, с подъёма двинувшиеся было к тропе, даже замедлили шаг и оглянулись на Гедимина.
— Что случилось? — спросил он. Сверху на него глядела следующая смена землекопов — филки с обрыва заметили недовольных аборигенов и остановились.
— Что делают нергоны? — спросил, срываясь на верещание, ближайший Скогн. — Кого они зовут? Тебе, жрецу Пламени, сказали?
Гедимин мигнул.
— Джагулы? Воют… Ритуал призыва ветра, — не без труда вспомнил он — такие вещи память будто нарочно зарывала поглубже. — В помощь рабочим в пещерах. Копать будут быстрее.
Кто-то из филков шёпотом перевёл с местного, остальные переглянулись и захмыкали, кто-то ухмыльнулся. Скогны и Бронны смотрели на Гедимина без малейшего признака веселья.
— Ветер? Они зовут Ак-коу? — последнее слово абориген проговорил сквозь пальцы, прижатые ко рту. — Это для тебя, Дим-мин? Ты просил?
— Не просил, но… — сармат замолчал, глядя в затылок удаляющемуся Скогну. Существа почти бегом пустились вверх по склону. Свист за холмом ненадолго примолк.
— А им не по себе, — вполголоса заметил озадаченный Эгнаций. — Не любят таких ритуалов.
— Да он и мне… — проворчал Гедимин, прижимая два пальца к наушнику. Невидимый Джагул протяжно взвыл, другой подхватил. «Надеюсь, до стрельбы там не дойдёт,» — подумал сармат, оглянувшись на Броннов-погонщиков. Они тропу не преграждали и никуда не бежали, но прижимали уши и топорщили усы. «Где Гварза? Поставил бы звукоизоляцию…»
…Трос на подъёме качался сильнее обычного. Гедимин настороженно щурился, прислушиваясь к отдалённому вою. Ритуал затянулся. Гедимин уже перестал считать, сколько раз наступала тишина — а через пять или десять минут кто-то снова брался за свистульки и воющие ракушки. «Мощные связки у этого Джааргана,» — думал сармат, переступая по опоре и компенсируя усилившийся наклон. «Или их там полсотни, и воют посменно?»
Он спрыгнул на твёрдую землю и еле успел поймать крюк — его слабо, но отчётливо повело. Сильный ветер надавил на ладони. Бронны-погонщики приникли к панцирю тяглового зверя — их тоже сдувало. Болтающиеся шнурки и свисающие бусины качались на ветру. Направления у него не было — порывы налетали со всех сторон сразу.
— Ветрено, — заметил Эгнаций, отводя в сторону крюк подъёмника. На ветру он болтался так, что приходилось придерживать. Гедимин отсоединил трос, позволив ему упасть на землю. Ветер бил в респиратор, давил на подставленные пальцы. «С чего такой ураган? Никто не предупреждал,» — сармат покосился на календарь и озадаченно мигнул. «Даже день неподходящий… А, мать моя колба! Совсем одичал с местной фауной. При чём тут вообще день⁈»
На обрыве над складом что-то шуршало, звенело и брякало, негромко, но неотступно. Гедимин слышал этот шорох и звон, закрывая склад, — он прорывался и сквозь шум ветра, и сквозь вой и свист на окраине. «Здесь-то что? Тоже ритуал?» — сармат быстрым шагом поднялся по главному тракту и остановился в верхней точке, растерянно глядя на лагерь. В стороне от повозок выстроились крестом высокие костяные дуги. На каждой звенели, шуршали и посвистывали связки семян, кованые пластинки и просверленные кости. Ветер дул в прикреплённые к дугам ракушки в такт завываниям Джагулов, будто подстраиваясь под рваный ритм. Гедимин ошалело встряхнул головой и повернулся к лагерю.
— Что вы тут поставили?
— Ворота ветра, — отозвался кто-то из Броннов и снова нырнул под навес. Здесь, наверху, дуло сильнее, чем в долине — ветер трепал пологи, раскачивал тонкие шесты, гонял по замёрзшему гравию песок и мелкие ледяные кристаллы. Аборигены держались за повозками, с опаской глядя на шуршащие дуги и с неприязненным оскалом — вдаль, туда, где что-то завывало в такт ветру. Гедимин, угрюмо щурясь, двинулся на звук. Дойти не успел — и вой, и свист внезапно оборвались, только ветер ещё гудел над холмом и трепал погремушки.
Гедимин вышел на обрыв. «Рассвет» уже отгорел — теперь и без фонаря был виден длинный живой холм, бредущий вдоль соседнего плато. Кто-то из сидящих на его спине повернулся к сармату и замахал руками. Сааг-туул с гулким вздохом развернулся и двинулся к Элидгену.
Здесь, где обрыв был ниже, Джагул, вставший на загривок зверя, мог бы ухватиться за смерзшиеся камни и забраться на холм. Он будто нарочно вылез на самую высокую и не очень удобную точку. Гедимин отметил, что цацек на нём много, и все болтаются незакреплёнными. В руках он держал причудливый шлем из чьего-то черепа — странную конструкцию, еле-еле прикрывающую макушку и лоб, зато обвешанную бусами из чешуи.
— Сегодня нас слышат, — отрывисто сказал Джагул, глядя на Гедимина. — И нам отвечают. Почти наверняка вихри поднимутся. Когда ты будешь готов?
— Чего? — Гедимин настороженно сощурился. «У него ритуальные штуки. Это он тут завывал?»
— Пойдём к норе — поднимать вихри, — отозвался Джагул. — Сейчас? Или когда уйдёт свет? Без света проще. День Молнии — не самый пригодный.
«А, так их развлечения ещё не закончились…» — Гедимин подавил раздражённый вздох. «Надеюсь, в песнях и плясках участвуют не все. А так — пусть пляшут, пока смена внизу копает. Мне без разницы.»
— Вечером, — сказал он. — Я иду к реак… Пламени. Сейчас некогда. А вечером — ладно.
Джагул ухмыльнулся, не показывая клыков.
— Пламя тоже слушало нас. Зови. Будем ждать.
Он ступил вниз по «склону» живого «холма» и нырнул в проём под отодвинувшимся щитком брони. Сааг-туул, шумно вздохнув, побрёл прочь от лагеря. Гедимин развернулся к бункеру и ускорил шаг, старательно думая об образцах. В карманах лежали «пули» из рыжеватого металла и «обсидиановые» стрелы. И то, и другое требовало изучения.
… — Как там ритуал? — с порога спросил Айзек. Гедимин сузил глаза. «И он туда же! Больше спросить не о чем?»
— Этот их… жрец сказал, что вроде как готово, — неохотно ответил он. — Что-то там у них вышло.
— Ага, — кивнул Айзек; в его внимательном взгляде не было даже признака усмешки. — Я так и предполагал. Полчаса назад хранитель зашевелился. Что-то чувствует.
Гедимин вздрогнул всем телом и схватился за височные пластины. «Хранитель⁈ Ладно вопли… ладно ветер — странное совпадение… но если хранитель что-то заметил…»
Горячие щупальца прижались к его виску и мелко задрожали, скользя из стороны в сторону, будто кто-то встревоженный часто перебирал пальцами.
— Сейчас он притих, — заметил Айзек, внимательно глядя на сармата. — Минуты за три до твоего появления. До этого полчаса дёргался, и очень ощутимо.
— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин, пытаясь понять, в какую сторону указывают мельтешащие щупальца. Дёргались они, и правда, с каждой секундой слабее — но всё время в разных направлениях.
— Кто там? Оно опасно? — спросил он, зажмурившись, но никакой реакции не дождался. Щупальца потрепыхались ещё немного и замерли, вытянувшись вдоль позвоночника — ото лба до нижних рёбер.
— Вот так, — Айзек выразительно развёл руками. — Реакция есть реакция.
— Эти их квантовые… твари с континент размером, — прошептал Гедимин, судорожно вспоминая, какое же имя назвал ему недавно встревоженный абориген. — Ещё одна такая же? Они довопились… до кого-то из них?
— Возможно, — отозвался Айзек, проводя пальцами по прикрытому пластинами дозиметру. — Так что… Когда там предполагается кульминация? Надо полагать, в мою смену?
Гедимин мигнул.
— Вечером, перед работами, — пробормотал он, уже ни в чём не уверенный. — Вроде как в пещерах. Я с ними спущусь…
— И я тоже, — сказал Айзек. — Любопытно будет постоять там с дозиметром.
Гедимин запоздало взглянул на свой радиометр, быстро отмотал показания назад и с присвистом выдохнул сквозь зубы. «Повышение фона, пульсация… указатель вертелся — чуть не сорвало… Тут была какая-то фонящая тварь! А ты бы и не заметил, если бы носом не ткнули…»