— Всё оставят, — отозвался Джагул; он снова попытался дать Джааргану питьё, но тот был слишком измотан. — Раскидают и бросят. Будет новый призыв — повесим обратно. Найдёшь лепестки — тоже нам отдай. Всё там, в песке. Тебе, наверное, не надо.
Он подобрал и показал Гедимину ярко-синий обрывок крупного цветка. Засушенный лепесток не был скомканным, как померещилось сармату, — он так и рос, изогнутый в зигзаг с пятью резкими изгибами.
— Отдам, — пообещал сармат. Перед глазами стоял смерч, высасывающий песок с восьмидесятиметровой глубины. В нём мелькали лепестки — остатки орнамента, «нарисованного» у шахты, сорванные с её краёв ракушки и сухие семена, брошенные на ветер. «Технологии, мать моя пробирка…» — он вспомнил, как его прижало к стене воздушным потоком, и невольно вздрогнул. «Вот тебе и ритуалы…»
— Уран и торий! — Айзек шагнул на твёрдую землю с ухмылкой и приветственным жестом. — Ну что, принял выполненные работы?
Гедимин угрюмо сощурился в ответ.
— А предупредить нельзя было?
Урджен, выбравшийся из шахты вместе с Айзеком, сел рядом с Джаарганом; его тоже пошатывало, но в бурдюк с тёплым питьём он вцепился жадно. Услышав слова Гедимина, он вскинулся, едва не уронив мех — хорошо, кто-то поймал ёмкость на лету.
— Что⁈ Я говорил тебе, говорил в твои уши! — он попытался встать, но сосед удержал его. — Кому говорил — вот защита⁈
— И верно, — Айзек смотрел на Гедимина с укоризной. — Урджена ты зря не слушал. Впрочем, и я был не умнее.
— Стоять перед Экеста, — пробормотал еле слышно Джаарган, и его вибриссы дёрнулись. — Так ищут смерти. Или того, что над ней. Видно, боги к вам благосклонны.
Гедимин хотел ещё о чём-то спросить, но Айзек резким жестом прервал его.
— Разбирайте подъёмник! — велел он сарматам. — Урджен, вы с Джаарганом можете идти? Я мог бы донести вас обоих. Зверю Хеллуг не пройти в долину — дом помешает.
— Иди с нами, — отозвался Джаарган, поднимаясь на ноги. — Чтобы твои воины не приняли нас за врагов. Хеллуг выполнили обещание. Ты, испепелитель, воины, — собирайтесь и празднуйте. Много хорошей еды и питья в честь насылающей вихри.
Он отхлебнул из почти пустого бурдюка и двинулся к тропе. Один из Джагулов незаметно придерживал его, обхватив за плечо. Свисающие цацки трещали и звенели на ходу — непривычно громко в наступившей тишине. Вой над холмом незаметно смолк. Гедимин оглянулся на склады — мерцающее облако погасло.
— Да, сглупили мы изрядно, — пробормотал в респиратор Айзек, рассеянно глядя на полуразобранный подъёмник. Джагулов на холме встретили — насколько мог разглядеть Гедимин, четверо или шестеро филков. Айзек спустился в долину. Чего он хотел, Гедимин не понял, но точно не помогать с подъёмником или крышкой шахты.
— Но это было крайне… познавательно, — Айзек нервно усмехнулся. — И повезло, что никто, кроме тебя, не полез любопытствовать. Техника безопасности, атомщик! Чем она тебе вечно не нравится⁈
Гедимин убрал руку от шахтной крышки, запечатавшей колодец, и сердито фыркнул.
— А я что⁈ Откуда мне было знать, что это за штука? Что у них вообще что-то получится? Они не сказали «мы наймём Экеста». Они несли что-то про ритуалы…
Айзек тяжело вздохнул.
— Местная терминология. Пора бы к ней привыкнуть! И это, собственно, не найм. Это вежливая ритуализированная просьба. Получится или нет — они сами до последней секунды не знали. Но Урджен совал защиту тебе в руки. Мне вот не совал! Так чего было не воспользоваться⁈
Теперь вздохнул Гедимин. В мозгу искрило. «Если бы хоть кто-то что-то нормально объяснял…»
— Его «защита» — рисунок на камне. Как рисунок может защитить от песчаной бури⁈ Он что, генерирует защитное поле? Там встроенный «арктус»⁈
— Рисунок? — пробормотал озадаченный Эгнаций. Он стоял рядом и переводил взгляд с Айзека на Гедимина и обратно.
— Не знаю, что там за поле, — отозвался командир. — Физик здесь ты, вот ты и выясняй. Но Джаарган и Урджен стояли посреди бури. И те, кто закрывал склад и поднимал ворота — скорее всего, тоже. Кого-то из них расплющило о скалу?
Гедимин угрюмо сузил глаза. «Я видел. Я трогал тот орнамент. Там нет ничего. Никакого барьера. Никакого гасящего потока. Это бесполезный рисунок. Почему он защитил их?»
— Иди отдыхай, — сказал Айзек, заглянув ему в лицо. — Семь часов до твоей смены. Ложись спать. Или ройся в песке — ищи ритуальные ракушки. Что-нибудь, что не трогает мозг. Твой, похоже, сейчас плавится.
— Дозиметрия… — Гедимин покосился на приборы, вспоминая, как мигали светодиоды. «Надо замерить фон орнамента,» — запоздало сообразил он. «Если ещё не стёрся. А потом — попробовать воспроизвести. Жаль, ветер стих…»
— Куд-да⁈ — Айзек накрыл экран ладонью. — Дай мне запись, держи мою — но до утра ничего не трогай! У тебя и так глаза мутные. И я хорош, не подумал…
Он крепко взял Гедимина за плечо и развернул к тропе. Тот не сопротивлялся. Перед глазами стояли зубчатые графики интенсивности излучения. «Сигма-излучение воспроизводимо. Пульсации повторяемы. Разобрать их и повторить. Без посторонних и в безопасных условиях.»
…Вепуат восторженно взвыл.
— Ядро Сатурна! С этим карантином пропустишь всё на свете! — он навалился на прозрачную переборку, и она жалобно захрустела. — Ты стоял прямо там? Всех видел, всё записал? Даже поднялся и досмотрел до конца? А мне отсюда даже слышно было плохо… Значит, можно поднять песок без лопат и мешков? Гедимин, а завтра у них так же получится? Текк’ты ведь ещё надробят. И послезавтра тоже. Какая периодичность у этого их ритуала? А максимальная грузоподъёмность? Если они тридцать тонн вымели — шестьдесят тоже выметут? Тогда можно и филков не трогать…
Гедимин фыркнул.
— Если бы филки могли так же — не трогал бы. А с периодичностью… Эти ритуальщики обратно еле шли. Я думал, Джааргана придётся нести. Он будто сам одной лопатой весь песок перекидал. Навряд ли до завтра отдышится. Разве что послезавтра…
Вепуат сочувственно хмыкнул.
— Осмотреть бы его до ритуала и после. Интересно, отчего такая усталость? Если бы утомлял вой, ему ещё с утра было бы плохо.
— Не надо было мне тащить его наверх, — пробормотал Гедимин; ему было не по себе. — Может, переволновался…
Вепуат качнул головой.
— Джагул? От подъёма по стенке? Ты видел, как их зверюга по холмам ползает? А они на ней — и с панциря не падают. Нет, тут другое… Жаль, ты его не просканировал!
Гедимин поморщился.
— Гора сканов. И все в ряби. Эта штука в движении фонит, как взорванный реактор. А в медицине я всё равно не понимаю.
— Покажешь сканы? — Вепуат прижался к перегородке, пристально глядя на светящийся экран. — Давай посмотрим с самого начала. Вот вы встали там, в пещере…
…«Как я это пропустил?» — Гедимин досадливо щурился на экран. На голограмме, растянутой на два метра, рядом стояли данные с двух дозиметров. Два графика медленно выползали из-за края экрана, показывая одно и то же — интенсивность сигма-излучения стремительно падала. Ещё несколько секунд — и линии резко взлетели.
— Вот! — Вепуат, забывшись, вместо экрана ткнул пальцем в переборку и тут же его отдёрнул и потёр ушибленную фалангу. — Это как раз тот промежуток. Видишь, указатели качнулись? Это они на ваших… жрецов смотрят, да?
Гедимин молча кивнул. Стрелки двух указателей с небольшой поправкой разворачивались к одной точке — именно там, как он помнил, стояли Джагулы.
— А ведь, по совокупности… — Вепуат провёл пальцем по переборке, повторяя траекторию графика. — Излучение даже слабее, чем было вот здесь. Эта штука всё ещё не дотягивает до твоего реактора. Он фонил куда как сильнее!
Гедимин едва заметно поморщился. Его интересовал не резкий взлёт, а предшествующее падение. «Хранитель что-то чуял,» — думал он, потирая висок. «Даже видно, как он втягивается в реактор. Ему страшно, а помочь некому. Надеюсь, Айзек поговорил с ним…»
— Ага, вот оно взлетело и дальше… дальше идёт вверх, — Вепуат щёлкнул по переборке, нетерпеливо глядя на Гедимина. — Давай дальше!
За острым пиком шёл мгновенный провал — и новый взлёт с выходом на высокое плато. Вепуат сдавленно хрюкнул, указывая на стрелку в углу экрана — ровно под вторым зубцом графика она провернулась на триста шестьдесят градусов и крутилась так секунды три, едва не слетая со шпенька. Гедимин с присвистом выдохнул в респиратор. «А это я как прохлопал⁈»
— Ну надо же, — прошептал Вепуат, глядя на крутящуюся стрелку. — Вы оба как будто… будто в этой штуке, прямо в её центре! Отовсюду фонит одинаково!
Стрелка замерла.
— Там шахта, — буркнул Гедимин, оценив направление.
— Видимо, это момент спуска, — отозвался Вепуат, глядя на графики, покрытые мелкими зубцами. Кривые протянулись параллельно оси времени, только мелко подёргивались, и эта «тряска» постепенно складывалась в сложный ритм пульсации.
— Так они спускаются… Ну вот, теперь стрелка следит за ними, — Вепуат прочертил пальцем полукруг. — Они смещаются… Вот тут ты прикрылся полем — излучение ослабло… а тут оно падает, падает… Это они поднимались по шахте?
Гедимин угрюмо кивнул.
— И теперь указатели плавно идут за ними, — пробормотал Вепуат, следя за медленным движением графиков. — Фон тот же… хм, повышается, и быстро! Это…
— Это я наверх полез, — буркнул Гедимин, проматывая часть записи. — Вот тут начинаются данные с поверхности. Всплеск — это они на меня вылетели.
Ушибленная переносица ещё чесалась — видимо, респиратор содрал клочок кожи. «А Джааргана не зацепило,» — запоздало понял сармат. «А он стоял рядом со мной. Спецодежда… Кто-нибудь объяснит, как бусы влияют на скорость ветра?»
— Ага, — отозвался Вепуат, глядя только на графики. — Стрелки дёргаются — это какое-то движение внутри облака… И вот интенсивность снова падает, а указатель отклоняется… нет, качается. Из стороны в сторону. Куда он смотрит?
— На клубки этих… моллюсков, — ответил Гедимин. — Один прямо за складом, второй — над холмом.