«А хранитель всё ещё в реакторе,» — думал он, подавляя желание взглянуть на дозиметр — в экранированном отсеке прибор ничего интересного не показал бы. «Как втянул щупальца, так и сидит. Сейчас-то вылез? Вроде все разлетелись…»
— Отмотай назад, — попросил Вепуат. — На те секунды, где стрелка крутилась… Ага, вот так. Интересная всё-таки штука…
— Может, просто Экеста слетелись с разных сторон одновременно? — Гедимин пожал плечами. Он разочарованно щурился на кривую перед внезапным пиком — сильное излучение реактора перекрыло все сигма-всплески. Если там и была какая-то слабая пульсация, вычислить её было невозможно.
— Да непохоже, — пробормотал Вепуат. — Что-то там было ещё. И никак себя не показало, кроме… кроме вот этой пляски стрелок. Какое-то существо, направляющее стаи Экеста. Более договороспособное, чем они…
— Или просто вожак локальной стаи, — пробормотал Гедимин, угрюмо щурясь. «Наземные кочевники умеют общаться с воздушными. Знают кого-то управляемого или предсказуемого. Освоили их язык. Обставили всё ритуалами, как и положено дикарям. Хорошее объяснение. Может быть, даже правильное. Надеюсь, что правильное.»
— Ты, конечно, не запомнил подробности ритуала? — Вепуат смотрел на него со смутной надеждой. Гедимин резко качнул головой.
— Обвешались костями, дули в дудки и выли. Если это звуковой код — я его не расшифрую. А как краска и костяшки формируют защитное поле…
— Данных мало, вот что, — перебил его Вепуат. — Слишком мало данных. И, насколько я понимаю в дикарях, так запросто нам ничего не объяснят. Гедимин… Ты на следующем ритуале попроси надёжную защиту. И просканируй. Прямо в процессе включи сканер и не выключай. Что запишет — потом разберём. Пока что нужны данные. Ядро Сатурна! Вот всё на свете пропущу с этим карантином!
…Интенсивность излучения на холме упала до считанных микрокьюгенов. Гедимин сдвинул височные пластины, постоял, прислушиваясь к ощущениям, и тихо вздохнул. Издалека донёсся короткий вой, перешедший в хриплое тявканье.
У обрыва, рядом с почти незаметным постом ракетомётчиков, стоял, сложив руки на груди, Кенен Гварза и смотрел на огоньки и слабую рябь в темноте. Сааг-туул лежал неподвижно посреди долины; свет изредка пробивался из приоткрытых жилых отсеков и тут же гас. Вместе с отсветами вырывались короткие возгласы, иногда — плеск, чавканье или стук кости о глину.
— Празднуют, — еле слышно хмыкнул Гварза, оглянувшись на Гедимина. — Хочешь пообщаться? Из трезвых там один сааг-туул. Часовых уже угостили… о, вот ещё им принесли. Не скучать же на посту?
Гедимин невесело ухмыльнулся.
— Надолго это у них?
Гварза пожал плечами.
— Запасы ограничены — на два дня навряд ли хватит.
Краем глаза Гедимин уловил слабое движение в темноте — а обернувшись, увидел Бронна, подошедшего почти вплотную.
— Мастер Дим-мин призывает кого хочет и когда хочет, — сердито сказал абориген. — Никто не будет спорить. Но можно было предупредить!
— Никто не ждал, что у кочевников получится, — неожиданно мирно отозвался Гварза. — Часто хвалятся и ничего не делают.
— А Равные Куэннам делают — и не предупреждают, — пропищал Бронн, исчезая в темноте. — Очень опасно!
— Кто-то пострадал? — тихо спросил Гедимин; ему было неловко.
— Разве что морально, — ответил Гварза. — И много бус унесло ветром. Смотри под ноги — я уже подобрал три обрывка.
Ещё один обрывок низки — просверленная косточка и нить с двумя узелками по краям — валялся у реакторного купола. Гедимин подобрал его и сунул в карман.
— Ты здесь? — тихо спросил он, останавливаясь у реакторной крышки. — Оно ушло. Бояться нечего.
…Хранитель зашевелился только на втором часу смены, когда Гедимин, отложив обточенную заготовку, доставал из-под пульта матрас. Мозг искрил, мешая заснуть. В памяти всплывала то крутящаяся стрелка-указатель, то реакция иссиня-чёрного пигмента на омикрон-излучение, — он поглощал кванты и тут же переизлучал их, ничего не меняя в своём составе… «А вот в бусах ничего странного не было,» — Гедимин перевернулся на другой бок. «Просто бусы. Надо бы ещё просканировать дудки и маски.»
Тёплое волокно осторожно коснулось виска. Сармат беззвучно хмыкнул.
— Ты ведь не летучих моллюсков боишься. И тем более — не ветра. Там было что-то ещё. Что-то — или кто-то.
Волокна, потеплев, переползли на макушку и расплелись по темени. Сармат закрыл глаза. «Кто бы там ни был — работу он сделал. И очень неплохо. Получится ли повторить? Завтра поговорю с Джаарганом…»
38 день Жизни, месяц Мрака. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
— Там! Там! — донеслись из темноты отрывистые писклявые возгласы. Мимо Гедимина, обогнув его на бегу, промчалась стайка нхельви.
— Туда! Туда! — вторая стая вылетела им навстречу и куда-то умчалась. Гедимин вскинул сигма-сканер — луч «разглядел» зверьков, залёгших у обрыва, и длинный «живой холм», перегородивший соседнее ущелье. Сааг-туул лежал в низине и что-то задумчиво выгрызал из обледеневшего гравия — Гедимин только слышал громкий хруст.
— Там! — пискнул кто-то в темноте, и мимо сармата беззвучно пробежали более крупные существа. «Увидел» их только луч сигма-сканера, — четверо Броннов с колёсомётами нагнали стаю нхельви почти у обрыва и остановились там, повернувшись к «передвижному лагерю» кочевников. Это был не единственный пост на том краю плато — Гедимин насчитал ещё дюжину вооружённых аборигенов за дальними торцами душевой и барака. Сааг-туул не обращал на карликов внимания, кочевники вообще не проявляли признаков жизни.
В душевой было пусто. Кто-то успел вывезти высохшую одежду и вынуть из пазов кости-вешалки. Гедимин взглянул на термометр у двери — зелёная жидкость застыла на отметке «+10». Сармат, озадаченно мигнув, сверился с наручным термометром, открутил показания на минуту назад, — на улице похолодало до минус тридцати, и термопластины в душевой определённо не справлялись. Гедимин прикрыл несколько лючков, перенаправляя воздушные потоки, и выбрался наружу. «Без термочаши не обойдётся. Вовремя я их сделал. Интересно, что там в бараке, и почему филки молчат? Или им, закупоренным, не холодно?»
В горячем цехе с утра и подавно было пусто. Гедимин прошёл вдоль печей, на ходу проверил, как идёт возгонка руды, — в тиглях лежал горячий чёрный песок, рядом с печами — груды камней. «А их дробят на загрузке,» — мельком подумал Гедимин; ничем не занятый мозг уже высчитал, сколько руды нужно было загрузить в тигель, чтобы получить такой выход. «Дробилку, видимо, приносят сюда. Мне от двери её не видно, а когда не работает — и не слышно.»
Кут’тайри лежал в гамаке, в задумчивости выцарапывая что-то на плоском обломке кости. Увидеть «чертёж» Гедимину не удалось — не успела открыться дверь, как беглый жрец отбросил кость и поднялся на ноги.
— Лежи, я за чашкой, — буркнул сармат, про себя отметив, что обломок «удачно» упал изрисованной стороной вниз. Чаши-отражатели стояли вдоль стены, прикрытые защитным полем. Сармат опустился на пол рядом с ними и сделал вид, что выбирает. Кут’тайри, выждав секунду, встал за плечом.
— Хеттийиррн вольно обходится со всеми богами, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь. — И того же ждёт ото всех. Не у всех броня такая прочная.
Гедимин досадливо хмыкнул.
— Я-то при чём? Ритуал проводили Джагулы, — дежурно напомнил он. — Кстати — а ты так можешь?
За плечом шумно зашелестело.
— Меня боги не слышат, — сдержанно ответил Кут’тайри.
— А тот, кто теперь там жрецом? — не отставал Гедимин. — Он так умеет?
— Мы — рождённые огнём, — отозвался жрец и замолчал, как будто это всё объясняло. Гедимин вопросительно хмыкнул и с чашкой в руке повернулся к нему.
— И что? Это существенно?
Вдоль шеи жреца проступил ряд раскалённых красных пятен. Он молча смотрел на Гедимина почти две секунды — сармат уже и не ждал ответа, но Кут’тайри всё же заговорил.
— Мы почитаем Ак-коу. Но благоволит она кочевникам. К живущим в городах она редко склоняется. Кьюссы считают, что все боги под их рукой — но сами к Ак-коу не обращаются. Зовут Джагулов. И это правильно.
Он отошёл к гамаку и остановился там, выжидающе глядя на Гедимина. Сармат выразительно пожал плечами.
— Значит, так могут только Джагулы. Ладно, запомнил.
…В душевой его встретили очень недовольные филки. Ворчание было слышно даже снаружи, сквозь продухи. Малорослые сарматы раздевались, ёжась от холода, и ныряли под горячий душ. Те, кому воды не хватило, топтались снаружи, переругиваясь с купальщиками. Гедимин молча отодвинул их с дороги и под недовольный гул протиснулся в технологическое помещение.
— Чашку не трогать, — предупредил он, выбираясь обратно. — Пятьсот градусов — руки сожжёт. Охлаждаться вентиляцией.
— Охлажд-даться! — слегка посиневший филк сердито фыркнул, ныряя под душ. — А с вечера было не прогреть?
Гедимин взглянул на термометр и молча пожал плечами. «Плюс шестнадцать. Вполне тепло. Сколько им надо — шестьдесят?»
Едва он вышел из душевой, как услышал недовольный голос Кенена Гварзы:
— Это чем надо было думать⁈
Гедимин недобро сощурился, но тут же понял, что в этот раз докопались не до него — Гварзы поблизости не было. Голос доносился из-за бронехода, в ответ что-то недовольно бурчал невидимый филк, и верещали двое или трое Скогнов. За машиной что-то тяжело шуршало, похрустывало и изредка брякало. Обогнув её, Гедимин увидел, как Скогны разбирают предпоследний из четырёх шатров. Они уже сняли полог и теперь складывали его; ещё двое вытаскивали опоры, осторожно отогревая их от пазов, поросших инеем. Для отогрева принесли чашечку с обломками кейека, и она красновато светилась в густой темноте. Гварза и филк со своими фонарями стояли ещё дальше, над сложенными остатками двух шатров.
— Так во что их одевать? — филк повысил голос. — В камни?
— Собирай все подстилки, — Гварза махнул рукой в сторону остатков шатра. — Сошьёте внахлёст — тепло удержат. Эй! Кет, подойди сюда.