Un, du, ter… Tzagellt!»
Поле сдуло. Гедимин выставил новое навстречу воздушной волне. Оно вздулось пузырём. По ту сторону уже не было видно ничего, даже ближайший обрыв затянуло густейшим туманом. «Этой дряни слишком много,» — пальцы Гедимина прикипели к переключателю. «Я её, похоже, только привлёк.»
Он вскинул генератор. Ещё один слой защитного поля встал, подперев разъедаемый купол изнутри. «Уплотнить… Tza hasu!»
Полупрозрачный купол дрожал, растворяясь на глазах. Зелёные искры окутали его плотным вибрирующим коконом. Они складывались в какие-то зубчатые структуры, но Гедимину некогда было их разглядывать. Он поднял новый слой защитного поля. «Уплотнить, пока не… Hasu!»
Он оглянулся через плечо. Зелёный свет был со всех сторон. Туман подступил к зданию вплотную, только защитное поле его и удерживало. Выпустив ещё два пузыря, Гедимин влил энергию в последний, надеясь уплотнить хотя бы его. «Стрелять нельзя,» — щёлкнуло в мозгу. «Снесёт всю защиту. Отстроить не успею.»
Поле мерцало над головой, то уплотняясь, то тая; в просветах Гедимин видел зубчатые линии холодно-зелёного света. «Будто зубья двух шестерён,» — мелькнуло в голове. «А я — между ними.»
Купол вновь уплотнился — и стал прозрачным, не продержавшись и двух секунд. Гедимин выставил ещё один. «Эти шестерни как будто ускоряются,» — он выглянул наружу сквозь просвет и болезненно сощурился. «Твари не успокоятся, пока сюда не влезут. Как микроорганизмы могут действовать организованно?..»
Он покосился на бесполезный сфалт. «Может, вскрыть реактор? Излучение пойдёт полусферой, выжжет дрянь на пару сотен метров… Hasu! Барак под боком. Пойдут взрывы — поле снесёт. Там филки, считай, без защиты…»
Он поднял руку, готовясь закрыть истаявший купол ещё одним — и остановился. Зубчатые светящиеся стены вдруг заколыхались и пошли волнами, теряя форму. Ещё секунда — и они развалились на шаровидные сгустки. Гедимин, ошалело мигая, смотрел, как шары распадаются на мелкие комки, а туман над ущельем расступается. В неярком утреннем свете проступил дальний конец крыши. Гедимин быстро оглянулся и увидел вдалеке склады. Туман клубился над ущельем, выгнувшись над головой сармата бесконечно длинной аркой. На двадцать метров кверху воздух был чист. Зелёные искры погасли.
Что-то шевельнулось в складках на дальнем конце крыши, и Гедимин, мигнув, быстро оглянулся через плечо. На крыше и в неровностях скал появились чёткие тени. Они лежали не в том направлении, что всегда, и едва заметно шевелились. Одна из них приподнялась, скользнула вдоль скалы, — позеленевший было туман потускнел и подался в сторону. На камне на долю секунды проступили очертания когтистой лапы.
«Икси,» — Гедимин медленно, тяжело дыша, опустил сфалт в заплечные крепления и поднял генератор защитного поля. Купол растянулся над ущельем, огибая скопления теней. Сармат покосился на фонарь у пояса и плотно прикрыл его кожухом.
— Спасибо, — прошептал Гедимин с кривой ухмылкой. Тень скользнула мимо по каменным складкам, чуть не зацепив ступню. Сквозь прозрачное защитное поле был виден плотный туман — всё там же, в двадцати метрах над ущельем, как на стены, опирающийся на соседние холмы. Выбрав участок скалы, изрезанный тенями, Гедимин проложил над ним воздуховоды. Они по-прежнему упирались в туман, но ни одна его прядь не шевельнулась от сквозняка. Зелёные искры собрались в шаровидные скопления где-то вдалеке, их еле-еле можно было различить.
Сармат тяжело спрыгнул с крыши. Мышцы от долгого напряжения онемели, движения выходили замедленными и неуклюжими. Досадливо щурясь, он накрыл фонарь у ангара и оглянулся на подвижные тени. Их ещё можно было различить — полной темноты не было, свет откуда-то просачивался.
«Что в ангаре?» — сармат, спохватившись, потянулся к сигма-сканеру. «До них не добралось? Икси не тронули?»
Посреди мастерской Бронны и Скогны, сжимая в руках оружие и жаровни, выстроились в круг. Их уши были прижаты, вибриссы поднялись дыбом. Те, кому не хватило копья, держали костяные жерди. Гедимин, ошалело мигнув, упёрся в дверную створку. Только открыв первый шлюз, он вспомнил о разнице температур и, запоздало выругавшись, растянул поперёк двери защитное поле. Вторую створку он сдвинул на полсантиметра. За дверью заверещали.
— Что здесь? Кто напал? — встревоженно спросил Гедимин. Он видел на сканере, что ничего угрожающего в ангаре нет — ни хищных облаков органической пыли, ни полос ряби, характерных для Икси, ни, тем более, просочившихся чужаков. Верещание оборвалось, как по сигналу. Потом в щель между косяком и дверью просунулся конец жерди.
— М-мастер Дим-мин⁈
— Я, — сармат осторожно отодвинул «копьё» и втиснулся под низкий свод. — Кто до вас докопался? Икси напугали?
Аборигены, переглянувшись, медленно опустили копья.
— Икси? Они здесь? Уже пришли? А туман…
— Висит над ущельем. Плато все затянуты, но у нас чисто, — ответил Гедимин. — Икси по скалам за ним присматривают. Ещё десять часов, и эта дрянь уйдёт.
«Десять часов,» — он угрюмо сощурился на левую стену — где-то за ней был реакторный бункер. «Шесть уже прошло. Если бы что-то протекло в реактор, я бы услышал. Видимо, купол держится. И кто-то сидит под ним. Седьмой час. И сменить его некому. Одно хорошо — пульт выключен. И реактор тоже.»
— Оно и впрямь отступило, — медленно проговорил один из Броннов, выходя из круга. — Кости уже не мерзнут, и в глазах не темно. Спасибо мастеру Дим-мину и стражам Ук-кута…
Аборигены зашевелились. Кто-то собрал оружие и понёс в угол, кто-то опустился на подстилку и попытался усмехнуться. Уши у всех ещё были прижаты, но усы улеглись. Гедимин, одобрительно хмыкнув, отступил в «шлюзовую камеру» и выбрался наружу. «Камеру» выстудило, и сармат поставил туда термочашу. Сам он холода не чувствовал. «И всего-то минус тридцать,» — уже снаружи сверился он с термометром. «Без светящейся дряни сразу теплее.»
…Тени шевелились на крышах и скалах ещё долго. Гедимин уже потерял счёт времени, когда тёмные полосы потекли вверх по обрыву и скрылись из виду. За прозрачным куполом колыхался и тёк плотный туман, на глазах редея и расплетаясь на полосы и нити. Будто сильный ветер гнал его над холмами, выдувая из долин и ущелий; Гедимин подставил руку под воздуховод, но заметил только слабый сквозняк — туман, как обычно, двигался сам по себе в неподвижном воздухе. «Хотел бы я знать, как смещение такой массы газа не сдвигает ни одной лишней молекулы,» — думал сармат, глядя на проступившее за нитями тумана небо. Оно было тёмно-серым, в холодно-зелёных складках.
Через пару минут сигма-сканер перестал «видеть» туман — органику уволокло за разломы, с ней вместе ушли полосы дрожащей ряби. Тени ещё были — обычные, от предметов, например, скалы, загораживающей ущелье; никакие когти из них не торчали.
«Пятнадцать часов газовой атаки,» — Гедимин покосился на передатчик. В бараке филков начались шевеления. Шар плазмы, пронизанный мицелием, на складе горячего цеха повисел ещё немного — и сдулся, возвращаясь в гуманоидную форму. Луч «нащупал» рослую фигуру у входа — тонкий сканируемый слой и чёрный массив ипрона. Гедимин криво ухмыльнулся. Передатчики на Равнине не работали, но Вепуат заметил чужое внимание — экран сканера покрылся рябью от встречных сканирующих лучей. Гедимин приподнял руку в приветственном жесте и увидел, как Вепуат поднимает руку в ответ.
Из ангара за спиной донёсся шорох. Потом из сантиметровой щели между створкой и косяком высунулся коготь.
— Мастер Дим-мин, тяжело стоять так, — голос аборигена из-под ткани, защищающей лицо от обморожения, звучал глухо. — В доме тебе постелили, и есть напиток курруи. Ты весь день охраняешь нас, пора отдохнуть. В твоей страже уже нет нужды.
Гедимин мигнул.
— Иди в дом. Туман отступил, но может вернуться.
— Не вернётся, — уверенно сказал абориген. — Ветер больше не пахнет гнилью. Ворота Ук-кута закрыты.
… — Видел, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Думал, купол снесёт. Внешний слой весь шёл волнами. Прямо по нему всё это текло… Но зелёные зубья — это только у тебя было. Вдоль ущелья в две полосы. Кут’тайри, как это началось, сразу свернулся в огненный шар. Хорошо ему! Нет, точно думал — снесёт весь купол в ядро Сатурна…
Гедимин уткнулся взглядом в стену.
— Не рассчитал силу взрыва, — пробормотал он, гадая, видел ли две горящие полосы Айзек. Гварза от ущелья был далеко — вряд ли понял, из-за чего поле заколыхалось, а вот Айзек…
Сейчас Айзеку было не до него. Купол над холмом убрали, восстановили подогреваемые коридоры — и в один из них, тот, что ближе к душевой, тут же влез мордой сааг-туул. Огромный зверь растянулся посреди плато, головой к «водопою», хвостом наискось мимо лаборатории к горячему цеху. В коридоре шумела вода, наружу вырывался пар, оседая на холодном панцире сааг-туула белыми и синими полосами.
— Живые, — пробормотал Вепуат, глядя, как хлопают щитки на боках зверя — кочевники вчетвером забрасывали в жилые «отсеки» бурдюки с водой. По сторонам никто не смотрел, и, едва закончив работу, все тут же убрались в тепло. Их одежда успела побелеть от инея.
Сааг-туул попятился, едва не задев хвостом цех, и, медленно развернувшись, побрёл к спуску. В душевой снова зашумела вода — включили водоподъёмник. Из коридора, на глазах покрываясь цветным инеем, вышел Айзек.
— Гедимин, — он смерил сармата недобрым взглядом. — Внизу всё тихо?
— Аборигены меня прогнали, — отозвался ремонтник. — Ворота закрыты, туман не вернётся. Что с реактором?
Последние полчаса он прислушивался к ощущениям, ожидая, что хранитель высунется из бункера, — фон на холме из отрицательного давно стал условно-нормальным. Но существо молчало.
— Кённа бледный, но живой, — Айзек невесело усмехнулся. — В основном — от пробежки под пляшущим куполом. Таркасан и Кенен его прикрывали, как могли. Иди смени его. Эти десять часов твои, потом верну, — у нас декомпрессия… Да! Вы, двое, кровь сдали?