— Я их не приманиваю, — качнул головой Вепуат, задумчиво глядя на «восток». — В такие дни они всегда прилетают. Но чаще их проносит мимо. А могут снизиться. Я и подумал — надо их хорошо встретить. Всё-таки они помогли тебе с песком. Ты вот для Икси устраивал купальню, а от них пользы ещё меньше…
— Вчера от них польза была, — отозвался Гедимин, глядя, как Руниен с посохом наперевес идёт вдоль обрыва. — Арка готова. Долго ты будешь здесь стоять? Или хочешь, как прилетят, их погладить?
Вепуат еле слышно хмыкнул.
— Гедимин, ты, если есть работа, иди её делать, — сдержанно ответил он. — А я собирался к кочевникам. Вот они, под обрывом. И опять зверь спит. Может, ему больше пить горячего? Явно же обмен веществ замедляется…
Гедимин мигнул.
— Им, наверное, виднее, что ему пить. Зачем тебе к кочевникам?
— Они тут живут, — Вепуат пожал плечами. — На нашей земле. У Скогнов я уже был. Остались Джагулы. Ты, если есть работа…
— Идём уже, — буркнул Гедимин.
Сааг-туул не спал. Стоило сарматам спуститься с холма, вдоль всего бока зверя открылись глаза. Существо тяжело зашевелилось, щитки на его боках загромыхали. Ещё секунда — и в панцире открылась освещённая щель и «выплюнула» закутанного Джагула. Существо вцепилось в края щитка и уставилось на сарматов.
— Кто из вас умер?
Гедимин ошалело мигнул.
— Ты с чего это взял⁈ — вырвалось у него. Вепуат поспешно двинулся вперёд.
— Никто не умирал, все живы, — он дружелюбно усмехнулся. — У вас, надеюсь, тоже. Чем мёрзнуть снаружи, пустил бы нас внутрь!
— Благосклонны к вам боги, — пробормотал Джагул, налегая всем телом на край щитка. — И к нам тоже. Входите.
Зверь беспокойно зашевелился, шумно вздохнул, но Гедимин вслед за Вепуатом уже втиснулся в узкую «дверь». Щиток с треском лёг на место, едва не заехав ему по локтю. Сармат отдёрнул руку, неосторожно выпрямился — и снова пригнулся, недовольно щурясь на низкий «потолок». «Палуба» под ногами шевельнулась, в тёмном узком коридоре открылся светящийся проём — ещё одна «дверца», «шлюз» из холодной, примыкающей к выходу «камеры» в широкую отапливаемую. Джагул остановился на пороге и смотрел на сарматов, настороженно прижав уши. Шапку вместе с маской, прикрывающей лицо, он уже снял, ремешки накидки распустил, и кто-то сбоку от кочевника уже тянул её к себе. Вепуат боком протиснулся к «двери», Гедимин, цепляясь за выступы брони, торчащие со всех сторон, пролез за ним. «Голову пригнуть… И чего Вепуата сюда понесло? Кочевников не видел?»
Здесь было просторнее… было бы, если бы в одну камеру не втиснулось два десятка Джагулов. Две жаровни прогрели воздух так, что кочевники разделись до пояса, — и тот, кто привёл сарматов в «дом», сейчас снимал третий слой накидок и вешал на стену. Ему вручили конус с питьём, он жадно отхлебнул и протянул «чашку» Вепуату. Гедимин, неодобрительно щурясь на разведчика, отодвинулся к выходу. Отсюда было видно, что кочевники сидят как-то странно. У них был котёл с чем-то густым и довольно горячим и четыре кувшина, всё это хорошо поместилось бы по центру отсека, чтобы каждый мог дотянуться, — но Джагулы поставили всю еду и питьё у стены, а сами сгрудились у трёх других и пустую и наполненную посуду передавали через чужие головы. Над котлом, на внутренней стороне огромного щитка брони, чернело широкое пятно размазанной сажи. Посреди него была начерчена треугольная арка, и на чёрном фоне она казалась ослепительно-белой, даже светящейся.
Последний Джагул дождался своей «миски» с варевом. Теперь все, отложив еду и питьё, смотрели на сарматов. Вепуат, отпив из конуса, вернул его проводнику. Тот широко ухмыльнулся, натянув губы на клыки.
— Никто из нас не умер. Это хорошо. Пей! Наши убитые нынче на кочевьях Ук-кута. Все они добрались и послали Урджену добрый сон. Скажи, Урджен!
Джагул, увешанный бусами из разноразмерных зубов и блестящих камешков, поднял морду, вымазанную в жире. Его взгляд был затуманен.
— Сегодня я видел их, — сказал он, глядя почему-то на Гедимина. — Они поили зверей из ручьёв Ук-кута. Все в чистых цветных одеждах, в шапках из черепов. Хороший сон.
Джагулы одобрительно зарокотали. Они все сидели и смотрели не вполне прямо и не замечали, куда капает с ложек жир, — видимо, выпито было уже немало. «Убитые?» — Гедимин слегка сощурился. «Он о тех, кого тут скормили падальщикам? Куда они добрались? Какие шапки⁈»
— Вы поминаете их? — спросил Вепуат, кивнув на замазанную сажей стену. Урджен попытался встать с места, но едва не упал на соседей, и его усадили обратно.
— Мы пьём и едим с ними у ворот Ук-кута, — сказал он. — Наша пища хороша, а у них пусть будет ещё лучше. Они хорошо добрались, все ворота для них открыли. Так я их видел.
«Ритуалы. И много алкоголя,» — Гедимин через плечо оглянулся на закрытую дверь. Ему было неловко — и за пьяного «жреца», и за тех, кого убила взрывная декомпрессия во время давней перестрелки, — как будто сарматы могли это изменить… «Чужие ритуалы. Что мы тут забыли? Тут всё равно все не в себе.»
— Сон, — громко сказал Урджен. — Много ночей, много снов. Я видел тебя.
Вепуат с силой ткнул Гедимина кулаком под рёбра. Сармат растерянно мигнул. Урджен привстал, опираясь на чужие плечи, и смотрел на него в упор.
— Четыре ночи, кроме последней, — он показал Гедимину четыре когтистых пальца. — Ты там был. Там, у ворот Ук-кута. Стоял к ним лицом и смотрел. Прямо над ущельем, на узком краю. Весь в его свете. Я думал — кого ты провожаешь четыре ночи?
Гедимин мигнул. Он думал, что пьяного «жреца» кто-нибудь одёрнет, но все, притихнув, смотрели на сарматов — и, похоже, всерьёз ждали ответа. Вепуат покосился на Гедимина и неловко усмехнулся.
— Все, кого мы знаем, живы. Но Гедимин, и правда, много общался со… стражами Ук-кута. Говорил с Открывающей ворота, водил её воинов в купальню…
Он снова усмехнулся, но его веселье никто не поддержал. Глаза Урджена почернели до краёв. Он встряхнул головой и накрыл уши ладонями.
— Ты чего? — спросил Гедимин. — Икси любят купаться, вот и всё. И Укшу ничего плохого мне не…
Вепуат молча заехал ему локтём по рёбрам. Сармат прикусил язык — не от боли, от неожиданности. Урджен шумно выдохнул, в его груди зарокотало.
— Геджер! Опять ты лезешь к богам. Зачем⁈
Вепуат вздохнул в ответ, придерживая Гедимина за плечо.
— Обычное свойство Геди… Геджера. Лучше скажи ещё про свой сон! Там, за воротами, кто-нибудь был? На кого он смотрел?
Урджен отпустил плечи соседей и сполз обратно на подстилку.
— Я говорю — видел Геджера. Живого, — угрюмо ответил он. — Для живых и для мёртвых одни глаза не годятся. Его видел. Что за воротами — нет. Скажи Геджеру — пусть не ходит к богам. Им надо — сами придут.
Кто-то из соседей отдал ему свою конусную «чашку», и Джагул уткнулся в неё мордой. Его глаза снова помутнели. Вепуат неловко ухмыльнулся.
— Мы пойдём. Хорошо, что все живы.
Стоило сарматам выбраться на броню, глаза сааг-туула снова распахнулись. Гедимин, стараясь на них не смотреть, скатился вниз и двинулся к тёмной тропе. В наушниках свистел и подвывал ветер, и эти звуки были очень похожи на треск и шорох погремушек и свист дудок.
— Для живых и для мёртвых одни глаза не годятся… — еле слышно пробормотал Вепуат. — Любопытное поверье. Вот у Икси, например, три пары глаз…
Гедимин сердито фыркнул.
— Ты за этим влез в чужой ритуал?
— Информация, — Вепуат пожал плечами. — Не хуже любой другой… Смотри! Экеста прилетели!
Гедимин беззвучно помянул спаривание «макак». Отсюда, с подъёма, уже была видна костяная арка — фонари сарматов слегка освещали её… и длинные, холодно мерцающие белесые тени, мечущиеся над ней. Одни запутались в подвесках и трепали их, другие выписывали дуги и зигзаги над «воротами», заставляя дудки протяжно выть. Ветер упруго толкнул подставленную ладонь, и сармат подался в сторону. «Тут циклон. Не хватало ещё влезть…»
Перья Вепуата с сухим треском встали дыбом. Его крылья расправились, и идти он мог только боком, осторожно огибая хаотичный смерч. Гедимин выставил перед собой защитное поле, прикрывая его, быстро оглянулся через плечо — на лице разведчика застыла странная ухмылка.
— Подъёмная сила, — пробормотал он. — Жаль, пока не хватает опорной площади…
Гедимин молча схватил его за плечо и поволок к ближайшему ангару.
В «шлюзовой камере» горячего цеха перья Вепуата сложились, но сам разведчик задумчиво ухмыляться не перестал. Сквозь прикрытые продухи доносился прерывистый вой и свист. «Надо же было приманить эту дрянь! Ставил бы на соседнем холме, раз так приспичило…» — думал Гедимин, пытаясь высмотреть в глазах Вепуата проблески разума.
— Ты что, пил мутаген без фильтра?
— А? — Вепуат едва заметно вздрогнул и смущённо улыбнулся. — Нет, ты что. Через фильтр, конечно. Ты не бойся. Пока Экеста здесь, на остальном холме и ветра-то почти нет. Вон, Джагулы вообще не тревожатся. А они в этих делах понимают.
— Особенно спьяну, — буркнул Гедимин, угрюмо щурясь. — Ну что, ты в себе? Или проводить до машины? У меня тут работа…
Вепуат поспешно мотнул головой.
— Я доберусь. Экеста не тронут — у них свои игрушки. А что за работа? Помощь нужна?
Гедимин посмотрел на разведчика с большим сомнением. «Какой-то он всё-таки странный. Или всегда такой был?»
— Думал сделать песочные часы для базы, — неохотно признался он. — Филки дежурят у реактора по два часа, а отмерить нечем. Пару таких склянок со звоном, чтобы хоть что-то…
Вепуат радостно ухмыльнулся.
— Вот это ты хорошо придумал. Ещё и со звоном? Тут такого точно не видели. А песок? Со склада возьмёшь?
— На складе крупный, — буркнул Гедимин. Вепуат в очередной раз попал вопросом в больную точку — с песком, действительно, всё было непросто.
— Нужно что-то с мелким гладким зерном. С минимальной абразивностью. Иначе точность быстро поедет… — он замолчал, поддевая одну за другой пластины, прикрывающие карманы. «Ага, нашёл. Не очень много, но — немного и надо.» Сармат вытряхнул на ладонь ульсеновые сли