Айзек на секунду задержал дыхание и повернулся к нему с вымученной улыбкой.
— Это насчёт наших опытов с эластомерами. Кенен счёл их пригодными — по крайней мере, для одежды. Заложи их, пожалуйста, на долговременное облучение — надо проверить, как материал себя поведёт.
Гедимин настороженно сощурился.
— Он счёл? А ты? Ты же проверял гзеш на себе. Почему он вообще открывает рот?
«Не получилось у меня сдержаться,» — отстранённо подумал он, глядя, как Айзек болезненно щурится.
— Потому что гзеш проверял именно он, — ровным голосом проговорил сармат, кивая в сторону лаборатории. — Это он предложил. Сделай закладку, атомщик. Облучение в пределах… а, сам разберёшься.
Айзек быстрым шагом направился к лаборатории, оставив Гедимина растерянно мигать. «Гварза ставит опыты на себе… Странное что-то. Ну ладно, дали задание — надо делать.»
…Гедимин вынул из реактора один твэл, придирчиво его осмотрел и положил на поддон. Обрезки гзеша и необработанного сеша уже лежали рядом в отдельных кюветах. Сармат обернул поддон защитным полем в три слоя и теперь аккуратно его уплотнял, прижимая предметы внутренним слоем к поддону. «Такой интенсивности пока хватит,» — он в последний раз глянул на дозиметр и закрыл последние просветы в экранирующем куполе. Вскрытый реактор лежал на столе; через проём в корпусе был виден «дополнительный» стержень из рэссены, уже подёрнувшийся тонкими поперечными трещинами. Гедимин осмотрел его оболочку, довольно хмыкнул и закрыл корпус. «Пока хватит малой интенсивности. А для опытов с высокой… хм, надо бы сделать спецконтейнер для облучаемых материалов. Для проверки в реакторе…»
Когда с экранированием и дезактивацией было покончено, сармат направился к никем не занятой литейной станции и подобрал заготовку — пластину прозрачного рилкара. Вещество медленно разогревалось, становясь пластичным, легко тянулось в руках, сворачиваясь в цилиндр с тонким, почти неразличимым швом. Гедимин настороженно щурился, ожидая подвоха, но рилкар вёл себя, как положено, не распадаясь на волокна и не покрываясь кавернами. Такая предсказуемость успокаивала.
«Готово. Пусть остынет,» — сармат включил воздушный насос на самой малой мощности и устроился за столом, выгребая из карманов старые чертежи. Макет барака, пустой изнутри, стоял перед ним, и каждый раз, видя его, Гедимин недовольно щурился. «Переделывать придётся практически всё. И — я ведь не знаю, как именно. Мы даже стержни поднять не сможем без нормальных электромагнитов. На тросы их, что ли, подвешивать? Можно из ипрона сделать трос?..»
Загудели, открываясь, люки, но сармат не обернулся. Вошедший остановился у его стола; по еле слышному хмыканью Гедимин узнал Вепуата, дёрнул углом рта, но от чертежей решил не отрываться. «Главное, что зацепиться не за что,» — он накрыл пальцем внутренние преобразователи, не только не воссоздаваемые, но и полностью бесполезные на Равнине. «Вот начальная точка — омикрон-реактор. Вот привод вращения. Как запитать одно от другого? Омикрон-энергия даже в тепловую толком не переводится…»
— Интересное дело, — сказал Вепуат, не дождавшись ответного взгляда. — Я прогнал дроны надо всем холмом и спустил в низину — поискать ещё тех забавных камешков с иризацией. Прощупал все долины и два ближайших холма, весь слой гравия.
«Дались ему те камни,» — Гедимин недовольно сощурился — рядом с его последними занятиями даже поиск красивой гальки казался вполне осмысленным.
— И что? — нехотя спросил он. — Много нашёл?
«Из камешков можно сделать цацки. А эти бумаги даже на подстилку не годятся… Может, облучить в реакторе тонну кейека и соорудить, как в старину, паровую турбину? Нагрев-то у него неплохой…»
— Ни кусочка, — ответил Вепуат. — Вообще ничего похожего. Будто весь запас таких обломков на округу пришёлся на наше плато. Что это ты чертишь?
Гедимин со свистящим вздохом перечеркнул едва намеченный паро-кейековый котёл. «Ладно, пар ты получишь. А дальше куда?»
— Как-то надо преобразовать энергию, — вздохнул он, сгребая со стола бесполезные листки. — Есть реактор. Даёт омикрон-поток. И на этом всё. А нужна механическая работа. Световая энергия. Теплота. А есть только «омикрон». Ни во что не переводится.
— Может, ещё переведётся, — Вепуат неловко погладил сармата по плечу. Тот угрюмо сощурился.
— Как? На Земле смогли преобразовать в электроэнергию, а там — по накатанной. А здесь…
— А здесь, может, напрямую, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Как у Куэннов. Ты пробуй. Кроме тебя, никто не справится. Мы тут все по другой части…
Гедимин покосился на защитное поле — одинокий твэл пока его не прожёг — и поднялся из-за стола. «Хватит жечь мозг. Не работает — не заставишь. Заняться чем-нибудь дельным…»
— Прикройся полем, — попросил он Вепуата. — Буду облучать твои камни. Выясним, от чего они бликуют.
…Гедимин вынул образец из зажимов и отложил в сторону. Три «глаза» с гладкой поверхности камня всё так же таращились в потолок — что под невидимым сигма-лучом, с какой бы стороны он ни «светил», что под «дневным» светом видимого диапазона.
— Не «сигма», — вслух отметил Гедимин, подбирая другой, нетронутый, камень.
— Угу, — отозвался из-за своего стола Вепуат. Защитное поле он выставил, но прозрачное, еле заметное, и вместо работы глазел на облучаемые образцы, сдвигаясь то к одному, то к другому углу. «И у него в голове ничего путного,» — думал Гедимин с нарастающей тоской. «Только и остаётся — облучать камешки.»
Двуцветная «радужка» на камне ярко вспыхнула. Гедимин впился в него взглядом, и вовремя — под омикрон-лучом все три «зрачка» начали расширяться и медленно поползли к облучаемой точке. Сармат услышал тихий гул, термодатчик тревожно пискнул, «отловив» резкий нагрев — и странный камень высыпался из зажимов горкой серой пыли.
— Мать моя пробирка… — пробормотал Гедимин, запоздало перекрывая омикрон-луч. Сканер не показывал ни одного крупного осколка — только мелкую каменную пыль, нагретую до трехсот пятидесяти по Кельвину.
— Вот это перевелось так перевелось, — выдохнул Вепуат, выбираясь из-под защитного поля. — Чем его так?
— Неясно, — отозвался Гедимин, пытаясь найти в кучке пыли хоть один атом ирренция. Металла не было — будто всё его ничтожное количество разом «выгорело» под лучом. «Мгновенный распад,» — сармат разглядывал показания дозиметра в поисках лучевой вспышки, одномоментного выброса энергии расколовшихся атомов; прибор зафиксировал лишь плавный рост собственного излучения камня — и мгновенное его угасание.
— И поле не выгорело… — Вепуат тронул пальцем купол над образцом. — Это же вроде ядерного взрыва, да?
— Нет, — Гедимин угрюмо сузил глаза. «Опять им взрывы мерещатся…»
— Не было взрыва. Какое-то… мгновенное выгорание с тепловым выбросом. Попробуем повторить…
Второй камень «сгорел» так же быстро, как и первый, вобрав в себя пару десятков кьюгенов и выделив немного тепла. Гедимин сделал луч слабее и пару минут водил им по обломку, наблюдая за перемещением «глаз». «Надо будет поставить опыт с рассеянным „омикроном“. Только послабее, чтоб не выгорал…»
— А вот интересно, — подал голос Вепуат, когда Гедимин поместил гальку между двух слабых источников излучения и прикрыл защитным полем. — Что ещё из местных руд можно так взорвать? Кейек, наверное, можно. И эти камешки… соджег, или как их там.
«Кейек в реактор не совать,» — сделал мысленную пометку Гедимин. «Та-ак… значит, паро-кейековый котёл идёт туда же, куда электрогенераторы. Мать моя колба, зачем я в это ввязался⁈»
Он поддел облучённый камень когтями, аккуратно перевернул — «зрачки» поползли по поверхности, перемещаясь на другой бок. Гедимин вынул образец из-под поля и бросил в кювету.
— Ясно всё. Большой пользы не видно. Говоришь, они только у нас на холме?
— Выходит, что так, — Вепуат кивнул. — Странные какие-то штуки. Ну что, пойдём разомнёмся? Тебе, похоже, не работается. А я придумал, где поставить мишени…
…Горка гравия взорвалась с оглушительным грохотом. Огненный шар окутал край обрыва, быстро темнея и распухая. Гедимин услышал шелест и стук падающих камешков — часть плато подломилась, и верхний слой мелких обломков потёк вниз, в долину.
— Да нет там никого, — успокоил сармата Вепуат, бросив быстрый взгляд на экран передатчика. — Иди складывай камни — твоя очередь!
— Сейчас, — Гедимин разглядывал подломанный край обрыва, выбирая безопасное место. — Отойди подальше, — сказал он Вепуату, глядя издалека на новую каменную груду. — Отсюда не промахнёшься, даже если захочешь. Отойди вон туда, к шатрам.
— Оттуда я эту кучку не увижу, — отозвался разведчик. — Метров десять ещё — и всё. А интересно, вспышки наши далеко видно?
— Стреляй уже! — отмахнулся Гедимин. Ему тоже было неспокойно — на этом плато негде было спрятаться, тем более — для стрельбы из плазмомёта. После первого же «бабаха» зашуршало не только на обрыве, но и у шатров, и у притихшей полевой кухни, и сейчас Гедимин чувствовал спиной чужие взгляды. Снова громыхнуло, и огненный шар вырос над обрывом; у шатров кто-то взволнованно взвизгнул, но на него зарычали со всех сторон, и снова настала тишина.
— Всё-таки попал, — довольно хмыкнул Вепуат. — Стрелять мы не разучились. Жаль, долго складывать эти горки.
Гедимин задумчиво сощурился на бортовые огни дронов, зависших в сотне метров от обрыва над тёмной долиной. После двух взрывов даже листья в низине шуршали «шёпотом», а странные звуки, которые ремонтник приписал местной фауне, и вовсе смолкли.
— Хватит горок. Давай по световым меткам, — сказал он. — Хоть какая-то сложность.
«И холм не обрушится,» — добавил он про себя, глядя на подломанный уже в двух местах край.
Вепуат похмыкал, помялся, но через пару секунд подозвал дроны и принялся их настраивать.
— Со световыми метками проблема — сразу не знаешь, попал или нет, — бормотал он еле слышно, копаясь в настройках. — Сюда бы третьего, чтоб стоял со сканером и записывал…