Гедимин сердито фыркнул.
— Ну да! А как иначе⁈ Так ты думаешь — и до них дошло?
— Есть вероятность, — пробормотал Вепуат, задумчиво глядя на сонного зверя. — Небольшая такая, но есть.
…Айзек спустился в бункер, сжимая в руке звенящий мешочек — внутренний пузырь какого-то местного животного.
— Ага, — сказал он, заглянув в монитор. — Всё спокойно. Ну, хоть где-то! Помнишь, что ночью декомпрессия? Сдай кровь сразу… ну, и литейку приостанови — твэлы в Ураниум возить незачем.
— Угу, — буркнул Гедимин, только-только размечтавшийся об очередном запуске литейной станции. «Айзек прав. Мало ли, что там деформируется. Всё-таки восемь часов на нормальной планете…»
— Выходит, ты сегодня заберёшь последние свои… лючки, так? — деловито спросил Айзек, открывая мешочек. — И вся Шакха будет долго праздновать. Когда они успокоятся, покажи им вот это.
На ладонь со звоном выпали кованые «цацки», и Гедимин изумлённо мигнул.
— Ракушка-сирена⁈ Сам копировал?
— Не, это Кенен, — Айзек поворошил мелкие детальки. — Смотри. Это сопла, они длинные и широкие. А это для ручных камнеметалок. Вот сирена, а это ручной поршень — вот так они стыкуются.
Гедимин мигнул.
— Это надо делать из мифрила, иначе…
— Это для чистой зоны, — перебил его Айзек. — Там, где точно не зафонит. Жилой корпус и периметр. Мифрила, знаешь ли, не напасёшься… Такие вот несложные штуки.
Гедимин хмыкнул.
— Несложные?
Айзек кивнул.
— Никакого стандарта, никаких микронных допусков. Можно лить, можно ковать, — лишь бы в руках не рвануло. И попроси их поставить клейма — и наше, и Шакхи. Ну, и орнаменты… я вот тут набросал для примера.
Он протянул Гедимину подозрительно знакомый листок, изрисованный с двух сторон. Сармат мигнул.
— У Дасьена взял? Знаешь, что эта бумага — из помёта?
— Тут вся одежда из помёта, — отмахнулся Айзек. — А уж из чего наши родные скирлин и фрил… Орнамент хорошо видно? Покажешь литейщикам, может, что дополнят.
— Уверен, что они справятся? — орнаменты волновали Гедимина меньше всего. — Это всё-таки детали оружия. И сирена, вообще-то, должна работать, а не только блестеть.
Айзек фыркнул в респиратор.
— Сэта — признанные оружейники. И в дудящих ракушках разбираются лучше всех нас. Вот тут расписано, сколько чего надо, вот тут расход руды — это уже для тебя. С рудой проблем не будет?
…Ут’таркех две секунды молча смотрел из огня на модельки на ладони Гедимина, потом шагнул в костёр и уже на этой стороне, стряхнув с себя искры, склонился над «цацками».
— Кто это выковал?
— Хьярса, — отозвался Гедимин, вяло удивившись тому, как искажается в чужом языке привычное имя.
— Большое мастерство, — заметил Ут’таркех. — Непросто будет повторить, хотя и мы так умеем.
— Эти штуки надо будет сделать большими, — спохватился Гедимин. — Такие — в десять раз больше, а такие — во все двадцать. Можно ковать, даже формы не понадобятся. Форм нет.
Литейщик отмерил пальцами параметры и на секунду задумался.
— Если ты дашь металл, мы это сделаем. По своим формам. Но пусть глаз Пламени посмотрит на каждую вещь. Мы не хотим, чтобы оно разгневалось и оставило нас без благословения.
«Глаз Пламени?» — Гедимин покосился на запястье. «А ведь никто из них не знает принцип работы сканера…»
— Посмотрит, — пообещал он. — Забирай всё это — макеты, наброски орнаментов — и иди в огонь. Зачем ты вылез без одежды⁈
Грива литейщика из рыжей уже стала белесой, когти мелко тряслись, и рука не сразу сжалась на горловине мешка. Гедимин подтолкнул замёрзшего Сэта к костру. Через пару секунд он выглянул с той стороны — размытый огненный силуэт с огненным комом в лапах.
— В дни Льда мы не выходим из городов, — хмуро сказал он. — Но работе это не мешает. Дай мне руду. Буду говорить со жрецами, смотреть на твои знаки. Зажги утром огонь — скажу, что они ответят.
«Опять жрецы,» — Гедимин досадливо сощурился на гаснущий костёр. «Вот будет дело, если они заявят, что орнамент опасный… С другой стороны — на кой он там вообще? Сопло — оно и есть сопло.»
9 день Лучей, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
Штабель длинных трубок, пересыпанных лиственной трухой, подрос ещё немного. Гедимин смотрел на него и думал, что к оболочкам твэлов надо бы сделать хвостовики и наконечники — но мифрил кончился, и взять негде. «И из столицы никаких известий,» — сармат едва заметно сощурился. «Там вообще помнят о нашей стройке?»
Он поправил барьерный камень и привычно развернулся к тихому углу, тоже прикрытому камешком — и, для верности, защитным полем. Под непрозрачным «колпаком» лежали под гнётом два образца минералов. Гедимин проверял их каждое утро — и сейчас опять склонился над ними с сигма-сканером. «Хватило бы проверки раз в неделю,» — думал он, убирая защитное поле. «В любом случае, до видимых изменений ждать не один год… Hasu!»
Камень-гнёт едва заметно перекосило. Сармат опустился на пол рядом с ним и беззвучно выругался. Образец, привезённый из Сфена Воды, разрезала пополам тонкая трещина. Она прошла наискось, и цилиндр не упал — только слегка просел, но хватило бы лёгкого толчка, чтобы разломить его надвое.
— Мать моя колба… — Гедимин впился взглядом в соседний образец. Никаких трещин там не было, и даже сигма-сканер не нашёл следов повреждений. «Один минерал, одинаковые условия, одинаковые нагрузки… Как это может быть?»
— Кут’тайри, — он повернулся к жрецу, — ты камни не трогал?
«Защитное поле,» — пульсировало в мозгу. «Разрушить его он мог. Но обратно не поставил бы. Какое-то воздействие через каменный пол… можно передать его точечно? Второй-то камень не задело…»
— Я не смею вмешиваться в дела жрецов Пламени, — отозвался Кут’тайри; взгляд багровых глаз ничего не выражал.
— И никто не трогал их без меня? — Гедимин покосился на термометр. «Плюс восемьдесят. Кто полезет жариться живьём из-за бессмысленных камешков? Кто-то в скафандре — и с „арктусом“? Но тогда — зачем⁈»
— Ни рукой, ни словом, — отозвался жрец. — Разве что Икси мог подойти незамеченным. Если с камнями что-то не так, как тебе желалось, обратись к открывающим ворота — они повелевают тенями.
Гедимин подозрительно покосился на него, но не увидел и намёка на усмешку. «Шутки у местных…» — он досадливо сощурился и махнул рукой, восстанавливая защитный купол. «Так или иначе — камень раскололся. Причин я не вижу. Показать Вепуату — похоже, насчёт сопромата я не ошибался…»
На холме, покрытом защитными полями, свёрнутыми то в шар, то в трубку, сигма-сканер выдавал то белую, то чёрную рябь. Гедимин пересчитывал крупные непроницаемые силуэты. Среди стрелков на краю плато определённо был Кенен Гварза; у силуэта, найденного в бараке, пластины верхней обшивки были гладкими, без острых выростов. Третий сармат, покрытый перьями, сидел на полу в столярной мастерской, а рядом с ним, упираясь посохом в потолок, стоял хвостатый страж.
— Значит, обратно они не собираются? Там, на следующий торг? Или поедут своим ходом — посреди месяца Льда? — услышал Гедимин, пробираясь в мастерскую под слишком низкими потолками. Вепуат был озадачен и немного раздосадован.
— Кто же ездит посреди месяца Льда? — сильно удивился Хассинельг. Он стоял посреди мастерской, рядом с тремя волокушами Скогнов. Над двумя поднимались шатры аборигенов, третья была пуста — куда-то исчезли даже плетёные борта. Гедимин растерянно мигнул.
— Я часто бываю в Тоготе. Как соберутся торговать — приведу, — страж приоткрыл пасть в ухмылке. — Старейшины вчера шумели — мол, мало привезли. А как услышали про синвийские грибы, вообще взбесились. Так что — в следующий день Земли придётся их сюда тащить.
Он шумно вздохнул и щёлкнул хвостовой клешнёй.
— Как соберутся, предупреди заранее, — попросил Вепуат. — Сэта в месяце Льда тоже за шихтой не бегают. Если у них не будет запасов, тоготцы тут засядут до потепления… А, Гедимин. У нас тут убыль. Тоготцы вернулись домой.
— Их волокуша? — Гедимин кивнул на пустую «ободранную» повозку. — Или теперь наша?
Ничего особо забавного он не сказал, но усмехнулся каждый: Хассинельг — во всю пасть, Скогны — с опаской.
— Они сюда ещё двести раз приедут, — сказал страж. — Только дождаться тепла… Если бы припасы не кончились, они бы так здесь и сидели. Но тут уже старейшины не выдержали — погнали домой. Да… Что тут за разговор об измерении времени?
Сарматы переглянулись.
— Обычное измерение, — Вепуат выразительно пожал плечами. — Гедимин сделал песочные часы, чтобы рабочие не пропускали свою смену. Когда имеешь дело с Пламенем, нужна точность, плюс-минус полдня — не годится. Гедимин много чего умеет делать.
— Часы? — переспросил Хассинельг. — Это как тень от колышка? Или листья, меняющие цвет? Кьюссы ещё пускают щепку плавать, а воду сливают по капле. Про песок не слышал, но, верно, так тоже можно. Там ничего вертящегося нет? Тут, ты же знаешь, такое нельзя…
Гедимин сдержанно хмыкнул.
— Ничего там не вертится. Значит, на вашей планете часы есть? А тут, на Равнине, никто не отрывает голову часовщикам?
Хассинельг потёр кулаком длинный подбородок.
— Я тут, так-то, не с детства. Но о таких вещах не слышал точно. Спрошу у Руниена. Кьюссы, вон, все с головами. Никому не оторвало.
— А Джагулы из-за нелепого случая напуганы до полусмерти, — Вепуат недовольно сощурился. Гедимин покосился на Скогнов, прислушивающихся к разговору. Он ждал от них злорадных ухмылок — Джагулам тут явно никто не сочувствовал — но существа прижали уши, только самые кончики нервно подрагивали. «Мать моя пробирка! Теперь и эти туда же. Видели же, что от часов никакого вреда…»
— Кочевники! — Хассинельг махнул хвостом. — Что копьём не протыкается — значит, страшное. У Скогнов не так. Они любят новые штуки.
Гедимин оглянулся на Скогнов. «Непохоже.»
— Мастер Вепу-а, — вмешался один из аборигенов. — Откроешь для нас дом стекла? Теперь Тогот не занимает печь — отдашь её нам, ученикам из Синви? Хассинельг завтра приведёт ещё троих, они хотят учиться…