— Дело пошло, — Вепуат посмотрел на свой сканер. — Вот всё посыпалось… Эй! Мы же внутренние двери не открыли. Они сами откроют? Надо же из разных ячеек гравий забрать, а у нас там одна…
— Погоди, — отозвался Гедимин, пристально следя, как гравий стекает по ходам и распределяется по пещере. Можно было направить его по одному «руслу», а потом раскатать, поползав по насыпавшейся груде — но сармат хотел проверить все технологические ходы. «Засыпку вдоль стенок уже так просто не раскатаешь… Ага, вон тот туннель — рабочий. Только надо следить за поверхностями. Если рассчитал верно, гравий их выгладит. Если нет — выщербит. Надо смотреть.»
— Ого! А они, как освоятся, быстро работают, — Вепуат одобрительно хмыкнул. — Гедими-ин! Когда открывать двери?
— Не сейчас, — буркнул сармат, оторванный от наблюдений за истираемой поверхностью. — Когда соберут нижнюю чашу. Сразу весь гравий не вываливаем. Распределяем вдоль стенок.
Он оглянулся на Сарматский холм. Ничего без сканера было не видно, и земля не тряслась, но Гедимин знал, что от жилого корпуса вверх уже копается широкий туннель. В этот раз породу не вынимали — только уплотняли, утрамбовывая в стенки шахты. Этот проход и не должен был быть слишком широким.
— Даже интересно, как они всё это будут соединять, — пробормотал Вепуат, глядя на сложенные в ущелье плиты и обечайки. — Втаскивать, держать и не падать друг на друга…
— Хоть бы не расползлись в последний момент, — отозвался Гедимин. — Весь проект рассчитан на них. Уползут — ничего не сделаем.
— Не уползут, — Вепуат широко ухмыльнулся. — Им самим интересно. Они же тут не из-за кормёжки. Что той еды на пятьдесят метров туловища? Только понюхать. Без интереса давно уползли бы.
…По тропе, взволнованно вереща, поднимались Скогны. «Четыре… восемь… двадцать⁈ Эти-то откуда?» — Гедимин повернулся к Вепуату, но тот только мигнул. Из-за обрыва, замыкая живую цепь, показалось рослое существо в многослойных накидках. Из-под них, прикрытый полой, выглядывал белый посох.
— Хассинельг! — Вепуат радостно хмыкнул. — Зря ты так закутался. Тут тепло, а в цеху вообще жарко.
Страж покосился на прозрачную «крышу» над головой, украдкой потыкал в «стену» когтем и неопределённо махнул посохом.
— Лёд, если что не так, обожжёт не хуже огня. Даже и больнее.
— Сюда его не пустят, — пообещал Вепуат. — Ты привёл новичков? Что там, в Синви и Сэви, — печи работают?
— Нет. Всё кончилось, — Хассинельг ухмыльнулся из-под тряпки, прикрывающей рот. — Спрашивали о разном. А я не знаю. Послал их к вам.
— И эти торопятся на дегазации? — Гедимин недовольно сощурился. — Говорил же — не спешить и грибы не экономить.
— Новую технологию с налёта не освоишь, — Вепуат, весело хмыкнув, хлопнул его по локтю. — Хассинельг! Ты, если что, на восточный склон не вылезай. Холодно. И незачем. Там стоят зрячие камни — и мои дроны присматривают.
— Камни? — недоверчиво повторил страж. — Руниен не говорил… Где взяли? Опять Кьюссы? Вот нет покоя даже в месяце Льда…
— Не знаю, что там Кьюссы, а камни — от наших Джагулов, — отозвался Вепуат. — А Руниен был тут с тех пор, как похолодало? Что-то я его не видел… Хочешь посмотреть камни? Гедимин сделал для них хорошую штуку…
…С Хассинельгом Гедимин не пошёл — незаметно свернул к горячему цеху. В нише под бронёй лежали пробирки из чёрного стекла — батарея маленьких и одна большая, с серебристым, почти белым пигментом. «Посмотрю, что есть что. Потом попробуем плавить.»
…Найти на холме нефонящее место было посложнее, чем спрятаться от любопытных Скогнов в горячем цехе. Гедимин окружил себя непрозрачным защитным полем, взглянул на дозиметр — тот по-прежнему показывал несколько микрокьюгенов «сигмы», однако стрелка уверенно развернулась к пробирке с серебристым порошком. Сармат убрал её, достал ёмкость с красным пигментом — указатель, дрогнув, описал полукруг и упёрся в неё. «Понятно,» — Гедимин, подавив тоскливый вздох, тронул порошок кончиком пальца. «Хорошо, броня чувствительная. А то пришлось бы на голую руку намазывать. Вот интересно, зверьки эффект ощущают — или он только для разумных?»
…Все восемь красителей, сделанных из толчёного волосяника, «грели» пальцы — чуть сильнее, если их было много, и слабее, если мало; реальная температура при этом не поднималась ни на градус. Гедимин пощупал сами пробирки — ничего странного не обнаружил, видимо, местное «стекло» сбивало какие-то тонкие настройки. Сармат сунул палец в серебристую пыль и мигнул — кожу обдало прохладой. «Понятно…» — он снова взялся за анализатор. «Значит, там — фантомное тепло, а тут — фантомный холод. Не знаю, какой от этого прок. Не чувствовать жара, пока мозги не вскипят?»
Плавильных конусов не хватало. Скрутив кюветы из защитного поля и пристроив смеси шихты и красителей в печь, Гедимин разрушил экранирующие стены. Указатель на дозиметре тут же уткнулся в прикрытое жерло — кейек, даже сквозь камень, «фонил» сильнее, чем горстка белесого порошка. «Ну так есть разница — наведённая сигма или собственный омикрон… и ещё какие-то реакции, мать их колба,» — Гедимин тяжело качнул головой, отгоняя соображения о том, что реакции внутри кейека — ещё и цепные, и радиационный «трилистник» на стенке печи — как нельзя кстати. «Пойду спрошу про жучков. Местные, вон, уже из-за угла выглядывают. Надеюсь, не выяснится, что на этот пигмент нужно разрешение богов.»
…Скогны, забыв о работе, столпились вокруг сармата. Тот, кому дали потрогать «холодящую» краску, обернулся к остальным и пронзительно заверещал, глотая слова. Ему ответили изумлённым писком.
— Оно не масляное, — сказал «испытатель». — Как вы его высушили? И зачем?
— А где взяли нужный жир? — вмешался другой абориген. — Он и так редкий, а зимой его нет!
— Значит, можно без него, — отозвался Гедимин, радуясь, что не услышал ничего про богов и неведомые опасности. — Эта штука — полезная или вредная?
— Большая польза в жару, — ответил Скогн, разглядывая покрашенный палец. — Для узоров на коже. Зачем оно в холод — не знаю.
— В холод нужно это? — Гедимин высыпал на коготь пару крупинок фиолетового пигмента. Скогны снова заверещали. Тот, кто решился потрогать вещество, изумлённо затряс головой.
— Что за цвет? Почему не красный?
— Чтобы не путаться, — буркнул Гедимин. — Если им покрасить гзеш или тряпку, что будет?
— Будет… красиво, — Скогн острым взглядом «прощупал» пробирку с фиолетовым порошком. — В Синви такого не видели.
— В Сэви тоже, — заметил кто-то из сэвийцев. Остальные согласно запищали.
— Что у вас тут? А, опыты… — Вепуат вошёл в цех. За ним через порог шагнул Хассинельг. Накидки он где-то оставил, но дышал ещё тяжело — видимо, упарился.
— Показываю Скогнам, что делают из волосяника, — пояснил Гедимин, складывая пробирки в нагрудную нишу — подальше от чужих лап: Скогны явно уже прикидывали, как дотянуться до ёмкостей и незаметно их опустошить.
— Ты видел такой цвет? — спросили аборигены у стража. Тот неопределённо махнул хвостом.
— Если смешивать краски, бывает всякое… А где волосяник? Он же не синий… А! Ну да, вы — Равные Куэннам. Сказали ему быть синим — он не поспорит.
Если бы не ухмылка стража, Гедимин показал бы ему кулак — такие разговоры неприятно напоминали о богах и прочем бреде. «Шутит,» — сармат скрыл облегчённый вздох. «А то с них станется и всерьёз…»
— Альгот у нас большой мастер, — кивнул Вепуат. — Гедимин, ну что выходит со стеклом?
— Смешал, греется, — отозвался ремонтник, пропуская пришельцев к печи. — Серебряный пигмент холодит кожу. На температуру не влияет — чистый фантом.
— А! Это, выходит, в пару к волосяниковой краске, — Вепуат едва заметно ухмыльнулся. — А смешивать не пробовал?
Навершие белого посоха ткнулось ему в грудь, и сармат изумлённо мигнул.
— Не надо, — мрачно сказал Хассинельг. — Тут дом, стены. Хочешь мешать лёд с огнём — выходи под небо. Меньше поломается.
Теперь мигнул Гедимин.
— Ты говоришь — это может взорваться? — он покосился на пробирки, сложенные в один карман. «Врёт. Максимум — слабейший хлопок. Слишком слабое излучение. Это не кейек с вечным льдом.»
— Я говорю — не надо их смешивать, — отозвался Хассинельг. — Ты-то в панцире. А они — нет.
Он указал на Скогнов и озадаченного Ардана. Филк, спохватившись, жестом велел ученикам возвращаться к работе. Расходились они неохотно, то и дело оглядываясь на сарматов.
— Досадно, — Вепуат примирительно ухмыльнулся. — Оттенки были бы интересные. Но — с химией не поспоришь. А сами по себе эти вещества не вредны?
— Про синие — не знаю. А этими красят кожу, — Хассинельг приложил пальцы к лицу. — И я красил. Дышать легче.
Что-то тихо прошуршало за спиной. Гедимин, обернувшись, увидел, как приоткрывшаяся было дверь склада снова наглухо закрывается. «Жрец. Обнаружил стража, решил не вылезать?» — сармат криво ухмыльнулся. Вепуат, проследив за его взглядом, слегка сощурился.
— Хассинельг, а ты в Куттуше не бываешь?
— В Кутту… У Сэта⁈ — страж дёрнул хвостом, и клешня громко щёлкнула. — Кто ж меня туда пустит?
— А это вообще далеко? Как туда добраться?
Хассинельг смерил сармата настороженным взглядом и махнул посохом.
— Не дотащу. Священный металл. Тяжело. Может, в месяце Воздуха. И то без брони.
— Священный металл можно и вынуть, — тихо заметил Вепуат, искоса глядя на Гедимина. Тот выразительно сощурился. «Без ипронового слоя — это просто груда щитков. И перьев.»
— Слушай, Хассинельг, — Вепуат замялся. — Тебе не сложно будет… иногда смотреть на Куттуш? Сверху, конечно. В Сфене Огня обычно теплее… Быстро, туда и обратно. Только чтобы знать, что… что он там на месте.
Страж наклонил голову набок, удивлённо глядя на сарматов.
— С чего ему быть не на месте? Сэтские города стряхнёшь разве ударом стихий. А второго не будет. А будет — даже вам станет не до Сэта. Но если просишь — могу и смотреть. Только нечасто. Это у вас с Сэта договор. У меня-то нет.