ый, а тут… Кут’тайри говорил — его позвало Пламя. Я нашёл его в коридоре… а ведь там холодно — купол сорвало, выстудило…
Вепуат ошалело мигнул.
— Так он ещё и бегал по холоду? — он быстро оглянулся на запертую дверь. — Яд-дро Сатурна… Не хватало ещё ему заболеть… Позвало Пламя? А он не объяснял…
Гедимин качнул головой.
— Не спрашивал. Некогда было, — он смотрел на Вепуата с нарастающей тревогой. — Пойдём. Тебе нужно лечь. И до завтра никуда не бегать.
— Да я в порядке, — Вепуат незаметно, как он думал, оперся о печь и криво ухмыльнулся. — Только немного шатает. Блокатор, чтоб его… Ты… ты скажи от меня «спасибо» хранителю. Сорванный купол при минус ста пятидесяти… Понятно, почему Айзек был в ярости. Думал, он меня на субстрат перемелет…
Гедимин на его ухмылку не ответил, только угрюмо сощурился.
— Идём. Ляжешь в лаборатории.
…Айзек был в отсеке — стоял у стола, сложив руки на груди, и задумчиво разглядывал литейную станцию. Вепуат, увидев его, едва заметно вздрогнул и быстро спрятался за столом — на расстеленном там матрасе. Гедимин, пока ему помогал, каждую секунду затылком чувствовал недобрый взгляд командира — и его тянуло опустить височные пластины и перестать чувствовать неощутимое.
— Вепуата признал хранитель, — сообщил он, выпрямляясь.
— Да уж наверное, — отозвался Айзек; его взгляд не смягчился. — Ночью поедет на медосмотр. Буду настаивать на полной проверке мозгов. То, что он сегодня сделал, — явно не от здоровой головы.
Вепуат из-под стола обиженно хмыкнул, но промолчал.
— В кочевников не стреляй, с летучими не говори… Слишком много правил, — Гедимин недовольно сощурился. — Что там была за дрянь? Что она делает с мозгами?
Айзек пожал плечами.
— Если Кут’тайри вам не объяснил, то я не возьмусь. Не общайся с ней с открытыми висками. Очень простое правило, даже ты запомнишь.
Часть 3118–24 дни месяца Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
18 день Пустоты, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
Полоса инея на стене постепенно таяла.
— Вот как… — пробормотал Айзек, настороженно глядя на «бластер» в руках Гедимина. — Что ж, где тепло, там и холод. Неопасно?
— Тут самая слабая ледышка, — ответил Гедимин, направляя сопло «бластера» на ладонь. — И линза дрянь. Не шлифовал раньше лёд. Так себе он шлифуется.
Айзек сдержанно хмыкнул.
— Хватит! Тут и так не жарко, — он придержал переключатель, помешав Гедимину его выдвинуть; ладонь так и осталась «неотмороженной». — Ты после вчерашнего решил, что нам не хватает холода?
Гедимин недовольно сощурился.
— Пищеблоку пригодится холодильник. Управляемый и без… населения. Не то, что вот это, снаружи.
Айзек вздрогнул.
— В пищеблок? Ты эту штуку когда собрал? Вчера? Сколько часов испытаний?
— Она неопасная, — пробормотал Гедимин — и сам понял, что звучит совсем не убедительно.
— Само собой, — кивнул Айзек. — Поработай с ней до конца месяца, а там посмотрим. Выпариватель тоже филкам не давай. Тут медотсека нет, оторванные руки не пришьют… А это что за подствольник?
Он занёс палец над полой костью, приделанной под корпусом «ледяного фонаря».
— Предохранитель, — буркнул Гедимин. Из составляющих установки эта деталь больше всего противоречила законам физики, и говорить о ней сармат не хотел. «В поршневых машинах такая штука есть — и они работают. Тут тоже будет,» — думал он ночью, прорезая в костяном корпусе два отверстия и соединяя их костяным патрубком. «Туннель между ледышкой и огненным камнем. Без перемычек, чтоб не закрывался. А то сквозь стекло и переключатель им трудно будет общаться.»
…Высунуться из-под купола Гедимин не решился, только посветил фонарём сквозь прозрачную стенку — и, вздрогнув, уплотнил её до непрозрачности. Ущелья затопил мерцающий газ. Дозиметр у реактора показывал минус семь кьюгенов; хранитель ещё ночью втянул все щупальца и забился в активную зону.
«Сирены молчат,» — Гедимин огляделся по сторонам. «Наружу никто не лезет. Тем лучше. Пойду в долину. Надо в этот раз осторожнее, без взрывов. Этот газ камни вроде не проедает. Лучше он, чем близкий взрыв или обвал.»
— Гедимин! — окликнули его с трапа. У закрывающегося шлюза лаборатории стоял Вепуат, и его золотистая броня горела ярче фонарей.
— Чего не лежишь? Выписали? — Гедимин недовольно сощурился.
— Медик сказал — всё на месте, — Вепуат весело хмыкнул и спрыгнул с трапа, не тратя времени на спуск. — Мне и вчера-то было худо от блокатора. И сегодня рука ещё ноет. Вот же лекарство, мать его пробирка! Придумал же кто-то…
— Помню, как тебе хорошо было вчера, — проворчал Гедимин, вполглаза наблюдая за стеной коридора. «Не растворяется. Или холм ещё не затопило, или эти… колониальные организмы… собираются с силами. Надо придумать что-нибудь, что отгоняет их, не взрывая.»
— Как по-твоему, зрячие камни видят через эту… органику? — Вепуат перехватил его взгляд и резко посерьёзнел. — Давай спросим у Хьюго. Как бы их там не разъело…
…«Камеры» на восточном склоне, казалось, ушли под воду — на мониторе была только серо-зеленоватая муть и редкие холодные вспышки. Гедимин наблюдал за ними пару минут, пытаясь уловить последовательность, но в этот раз микроорганизмы, похоже, не «договорились» — мерцало хаотично, редко и тускло.
— Давай наверх посмотрим, — Вепуат, забрав «монитор» у Хьюго, развернул линзу. Муть поредела. Видимость на холме была чуть хуже, чем обычно по утрам — но туманом его ещё не затянуло.
— Плато пока держится, — Вепуат, поправив настройки, вернул «монитор» филку.
— Воздух уже помутнел, — Гедимин недовольно сощурился. — Пойду в ущелье. Там скоро начнётся…
Кто-то в коридоре уронил дверную завесу, послышались быстрые шаги кого-то тяжёлого. Гедимин зашевелился, поднимаясь на ноги, но Айзек уже добрался до «диспетчерской» и заглянул в дверь.
— Вепуат, твой пост у горячего цеха, — бросил командир и направился к выходу. Разведчик, легонько хлопнув «диспетчера» по плечу, повернулся к Гедимину.
— Значит, я прикрываю тебя сверху?
— Следи за воздуховодами, — буркнул сармат, лихорадочно высчитывая, где в этот раз будут уязвимые точки. В новом проекте купола у ущелья не было своих воздуховодов — свежий воздух стекал с холма, из системы, проложенной в самых верхних точках «постройки», над уровнем тумана. «Так высоко взвесь обычно не поднимается,» — думал Гедимин, останавливаясь на развилке коридоров. Отсюда один «туннель» уходил к горячему цеху, другой — вниз по тропе на дно ущелья.
Сквозь прозрачную «крышу» виднелся зелёный орнамент среди серых складок неба. Сегодня они провисли особенно низко — Гедимин даже попытался нащупать их сканирующим лучом, но сигма-кванты ожидаемо рассеялись на разломах. Луч, направленный на складские ангары, показал забитые ячейки хранения, складчатые стены и — за ними, в полутора метрах от торцов строений — защитный купол, заглублённый в гравий. Где странная субстанция протекла в прошлый раз, Гедимин так и не понял, но сегодня заглубил все кромки — светящийся газ, если и оседал на гравий или снег и просачивался под них, снова в летучую форму после этого не переходил. Сармат оглядел штабеля каменных деталей вдоль стен ущелья и развернулся к жилому ангару. Из-за прикрытой двери не доносилось ни звука. Аборигены разливали что-то из котла, умудряясь не стучать ложками. У стены, отмеченной символом радиационной опасности, стояли стеклянные чашки с мутной жидкостью. Рядом с ними никто не сидел, и, пока Гедимин смотрел на экран, к ним никто не притронулся.
Луч, пройдя столярный ангар насквозь, упёрся в чёрную рябь — вторую стену защитного купола. Гедимин выключил сканер, прошёл вдоль стены, огибая мешки и бочонки. Вчера стена проходила поперёк ангара, так, чтобы под купол попадала только жилая часть; «холодный» склад оставался снаружи — вместе с замороженными припасами, сложенными у стены. Сегодня защитное поле растянули до самого торца и на полтора метра за него; мешки и бочонки, попавшие в тепло, понемногу оттаивали. Вепуат с вечера предлагал вытащить их за купол, на холод, но Скогны резко воспротивились. Гедимин, покосившись на мешки, уже не так похожие на каменные блоки, прошёл мимо — к строению из обломков скалы. Недавно оно было присыпано снегом, но всё уже растаяло, только из проёма в камнях тянуло холодом. Гедимин заглянул внутрь — острые листья иглицы, похожие на кристаллы льда, очистились от снега, но сами таять не спешили. На одном из них было маленькое углубление, покрытое белесой пылью — «жук»-криофил забрался в «парник», прогрыз отверстие, но наступившее тепло вскипятило его изнутри и взорвало панцирь. «Всё-таки жуки сюда пролезают,» — отметил про себя Гедимин, осматривая листья и замеряя температуру под камнями. «Надо изредка устраивать такой нагрев.»
В ущелье, под куполом, было плюс двенадцать, в «парнике» иглицы — плюс три — может, поэтому растение ещё не расплавилось. Гедимин отодвинул камень, подсунул под него «криобластер», щёлкнул переключателем, направляя синеватый луч на куст. «Минус восемнадцать — этого ему хватит.»
За стеной барака что-то зашуршало, и сармат резко выпрямился и отвернулся от «парника». «Чем приходится заниматься, мать моя пробирка…» — он, еле слышно фыркнув, оттолкнулся от земли и перебрался на крышу ангара. «Отсюда обзор лучше. Через пять минут пойду на склад.»
…Время тянулось мучительно медленно. Гедимин то вглядывался в темноту за полупрозрачной стеной, то сканировал ущелье, проверяя, как под купол поступает воздух, то вскидывался и хватался за сфалт — мерещилось, что по скале стекает клубящийся «газ». Интенсивность излучения с минус семи кьюгенов дошла до минус двенадцати. Аборигены, сложив грязные миски в кучу, играли в фишки. К чашкам у стены так никто и не притронулся.
«Скоро начнёт светать,» — Гедимин опустил сигма-сканер и покосился на часы. «Но сквозь туман ничего не разглядишь.»