— Желающих — тоже… — пробормотал страж, утыкаясь длинной мордой в воротник, и шмыгнул в ангар вслед за филком. Это был уже третий филк, зачем-то пришедший в душевую не в своё время. Гедимин, беззвучно хмыкнув, двинулся за ним. Он уже слышал прерывистое верещание на слишком низкой частоте — у филков, даже самых старательных, плохо получалось пищать по-скогнийски. «Радуйся, что ты своих воплей не слышишь,» — одёрнул он себя, огибая вешалки с одеждой. «У тебя связки ещё толще. Вообще не представляю, как нас понимают…»
— Что, и тут курруи? — услышал он удивлённый голос филка. — А есть что-то, куда вы их не кладёте?
— Ягоды курруи полезны во всём, — сдержанно ответил Бронн. — Нет! Это не пьют, это для запаха!
Гедимин, хрюкнув в респиратор, шагнул в душевую — и остановился. «Вовремя Альгот бочки убрал,» — пронеслось в голове, пока он машинально пытался пересчитать Броннов и Скогнов. Первые заняли треть душевой, остальные двумя группами устроились у стен — и места в ангаре осталось немного. По углам стояли жаровни, в горшках и плошках, поставленных на раструбы, что-то булькало и дымилось. Часть дымящихся отваров аборигены перенесли к себе, в расставленные по полу мисочки. Кто-то вдыхал пар, склонившись над ёмкостью, кто-то брызгал на себя и соседей темноватую жидкость, кто-то втирал в кожу грязевой ком, кто-то вымазал волосы и теперь пытался их распутать.
«Тут их больше сотни,» — подумал Гедимин, переводя взгляд на шланги. Их поснимали с креплений, но пока вода была не нужна — хватало разлитой по полу и испаряющейся из ёмкостей. Только под одной трубкой устроился Хассинельг. Вода текла еле-еле; существо подставило голову под раструб и блаженно жмурилось.
— А это зачем? — услышал Гедимин голос филка. Все трое столпились в проходе между «участками» Скогнов и Броннов и заглядывали в их миски и плошки. Один уже успел забрать разбрызгиватель и лил себе на руку что-то непонятное. Другой сплёвывал в водосток, вытирая рот. Третьему Бронн протянул ком грязи с торчащими из него волокнами. Гедимин опознал местное «мыло» — в бочонке в предбаннике лежало то же самое, но растёртое в более мелкую пыль, без крупных комьев и клочьев травы.
— Вот так, надо раскрошить. Теперь держи, я полью. Нет, вода у вас самих есть. Это — лучше.
— Ягоды-то зачем? — филк отдёрнул руку и недоверчиво посмотрел на грязь, разбавленную каким-то отваром. Сверху лежала блестящая шкурка ягоды курруи.
— От них волосы длиннее, — ответил Бронн, запуская когти в свою гриву. Филк потрогал щетину на макушке и хмыкнул.
— Зачем им быть длиннее? Неудобно же.
Ответить ему не успели — Бронн развернулся на шум и заверещал. Филк, отплевавшийся от одного отвара, под шумок дотянулся до другого — и метнулся к шлангам полоскать рот. Гедимин, помянув про себя спаривание «макак», хлопнул ладонью по стене.
— Эй, там! Выплюнуть мутаген — и на выход!
Филк, оторвавшийся от шланга, сердито фыркнул, но сказать ничего не успел — его снова перекосило, и он вцепился в трубку, старательно отплёвываясь. Гедимин двинулся к нему, стараясь ни на кого не наступить. Скогны заверещали.
— Это ничего! Оно правда невкусное! — крикнул Хассинельг, улыбаясь во все зубы и нашаривая у стены упавший посох. — Это не отрава!
Он хлопнул филка навершием по спине, тот сердито фыркнул, но дышать стал ровнее и пену изо рта больше не пускал. Другой поспешно растирал по макушке броннскую «грязь». Третьего, опрысканного разными отварами и уже чем-то натёршегося, Бронны пропустили к стене, и он там залёг, выглядывая из-за чужого плеча.
— Уран и торий… — Гедимин сердито сощурился. — Вы, трое! Бросайте мутагены и ксеноорганику. Мне вас что, излучением дезинфицировать?
— Не надо излучением, — испугался чего-то Хассинельг. Он выбрался на середину душевой и теперь махал посохом, «прикрывая» филков от Гедимина. Сармат остановился.
— Гони их из купальни. Они не местные! Местная дрянь для них — яд. А что у них мозгов не хватает…
Филк, прополоскавший рот и успокоившийся, сердито фыркнул из-за плеча стража.
— Теск, тебя сюда звали?
Гедимин поднял было руку, но представил, как будет ловить и вытаскивать из душевой мокрых скользких филков (в защитном поле, что ли, выкатывать?), поморщился и подался назад.
— Гварза вам, наверное, разрешил. Пойду спрошу.
Он двинулся к выходу. На этот раз дорогу ему освободили — ни одной мисочки под ногами не было. Секунду спустя за спиной взвыло, но сармат не обернулся. Ещё секунда — и посреди дороги сконденсировался страж с посохом наперевес.
— Подожди карать, мастер Дим-мин. Нарушители сейчас уйдут, только дай им одеться.
Гедимин фыркнул.
— А я не даю?
Он встал у двери, глядя поверх голов. В душевой снова шумела вода, и пищали аборигены.
— Откуда их столько? — спросил Гедимин у Хассинельга. Страж тоже остался в предбаннике, хотя одеваться не стал, только плотнее прижал к груди светящийся и излучающий тепло посох.
— Пришли, — он, почему-то смутившись, уткнулся взглядом в пол. — Здесь удобно собраться толпой. Им нравится толпой. Всё. А больших купален нет. Тяжело греть много воды.
Гедимин мигнул.
— И ты притащил сотню местных к нам в душевую? На себе через пол-Равнины? Тебе хоть за это платят?
Одевшиеся филки, выразительно фыркнув, по одному прошли мимо Гедимина. За ними хлопнула дверь. Сармат машинально задвинул её плотнее.
— Тут недалеко, — пробормотал Хассинельг, разглядывая пол. — Из Тогота я не повёл. А хотели.
Он что-то нашаривал среди одежды. Вскоре в шкурах и тряпье блеснула серебристая фольга. Хассинельг держал в руке плоскую стеклянную флягу — с двуслойными стенками и зеркальной «прокладкой» внутри. Она была обмотана ремешками, пропущенными через ручки и плотно прижимающими пробку.
— Это из Синви. Хорошая штука. Я им сказал — делайте на весь отряд. И Руниену, и Гору, и Калигу с Навкетом. Ворчали, но сделали, — он смущённо усмехнулся. — Я сказал — это ваши, сарматские, кристаллы. Не их. Скогны — они любят всё прибрать себе. Такими уж созданы.
Гедимин неуверенно хмыкнул.
— Если они тебя обижают…
Хассинельг широко ухмыльнулся.
— Меня? Бывают непочтительны, но это ничего, — он, внезапно помрачнев, оглянулся на прикрытую дверь душевой. — Воды хватит на всех? Мы не выльем вашу последнюю? Я ведь не вижу, сколько её в твоих колодцах. Скогны говорят — очень много, но — они такого наговорят…
— Воды хватит, — отмахнулся Гедимин. — Иди, мойся спокойно. И Калиг с Навкетом пусть приходят. Филков не пускай. Они моются ночью. Без мутагенов.
— Мью-та-чего? — переспросил Хассинельг. — Это трава Броннов? Я такой не знаю.
— Без трав, без жира и без прочего, что там у Броннов и Скогнов, — постарался «перевести» Гедимин. — Скажи, чтобы филкам этого добра не давали. Тащат в рот что ни попадя…
Хассинельг махнул посохом.
— Твоя воля. Если кому будет плохо, скажи — я помогу. Яда там нет. Я всё пробовал.
Филки, разумеется, дожидаться Гедимина не стали. Сармат не надеялся, что сможет опознать их. Гварзу он звать не стал, но к коменданту зашёл. Того искать не пришлось — он стоял в маленьком «вестибюле», щурясь на дверь комендантской и потирая висок.
— Ты знаешь, что куранты ставили на нежилых башнях? — спросил он, угрюмо глядя на Гедимина. Тот мигнул.
— Филки ели местную дрянь. Станет плохо — гони к стражу. Обещал помочь.
— А… — Дасьен поморщился. — Любознательные, мать их пробирка… Так скажи — скоро часы отсюда куда-нибудь денут?
— Я тут при чём? Гварзу спроси, — огрызнулся было Гедимин, но осёкся и предложил уже мирно:
— Могу убрать шумовые элементы. Останется только песок.
Дасьен быстро оглянулся на длинный коридор и болезненно поморщился.
— Гварза не одобрит. Ладно, поговорю ещё с ним…
…Вепуат приостановился, пропуская Гедимина к проёму в куполе.
— Ты чего? — удивился тот. Вепуат пожал плечами.
— Всё-таки ты его строил. Ты тут главный.
«Не хочет толкать тяжёлую крышку,» — криво ухмыльнулся Гедимин, направляясь к люку — и остановился. В мозгу, минуя барабанные перепонки, коротко прогудело: «А!» Тёплые невесомые волокна легли на виски, стекли по затылку, обмотали плечи. «А!» — прогудело снова. Вепуат радостно хмыкнул.
— Слышал? Он тебя приветствует! Слышал ведь? Раньше такого не было!
«Ви-е-пу-у,» — медленно, по звукам, проговорил гудящий голос. Гедимин угрюмо сузил глаза. «Тренирует произношение. Значит, не только „у“ у него получается…»
— И тебе привет, — Вепуат ухмыльнулся в пустоту и снова повернулся к Гедимину. — С тобой он заговорил первым! Ты чего?
— Случайный звук, — буркнул сармат, налегая на крышку люка. — Имени он не произносил.
Волокна, прижатые к его виску, дрогнули. Вепуат растерянно хмыкнул.
— Это про тебя, точно.
«Угу,» — прогудело внутри черепа. Гедимин, смахнув невидимые волокна, шагнул в проём.
— Меня зовут не так. Мог бы уже запомнить.
Часть 3225–31 дни месяца Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Камня, граница со Сфеном Воды — Сфен Камня
25 день Молнии, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
Перья Вепуата стояли дыбом. Гедимин протянул руку, чтобы пригладить их, и тут же отдёрнул — между пальцами и оперением проскочила трескучая искра.
— Ага, — Вепуат, невесело хмыкнув, повёл плечами. Перья затрещали, рассыпая искры. Долгая белая вспышка накрыла холм, и Гедимин взглянул на небо. Там между сизыми складками сверкали разряды, а поверх них медленно вращалось сияющее колесо, разбрасывая молнии. Ещё секунда — и его порвало, и в небесных складках открылся бесформенный провал. Молнии, как нити, стягивали его края. Гедимин следил за ними, пока разрыв не закрылся. Края уже смыкались, когда из небесной складки вывалился сияющий синевато-белый шар и повис над холмом, медленно расплющиваясь и растягиваясь в ширину. К нему со всех сторон слетались сгустки плазмы — она градом сыпалась из подсвеченных синеватых провалов в небе. Налетевший ветер взвыл в воздуховодах, надавил на чувствительные щитки на пальцах. За прозрачной стеной взлетел потревоженный рыхлый снег.