— День Молнии, — Вепуат проследил за взглядом Гедимина и зябко поёжился; перья снова затрещали. — К рассвету жди электрической атаки. Защитным полям опять достанется…
Гедимин покосился на закрытое куполом ущелье, потом — на генератор защитного поля на запястье.
— Выберусь к рассвету — возьму на себя. А пока я внизу — генератор всё сразу не потянет. Там каменные конструкции на полевом подвесе…
— Да понятно, — отмахнулся Вепуат. — Странно, что подвесы выдерживают. Я видел эти махины… Если что — какие участки надо защищать в первую очередь?
Гедимин посмотрел на электрическое «колесо» посреди неба. «На купол давят два фактора. Один — слабый, но постоянный. Другой… может, вообще не заденет. Но если заденет — нагрузка будет гигантская…»
— Погоди. Есть кованые прутья, «жидкая молния», — попробуем собрать громоотвод.
— Уверен, что оно здесь так работает? — забеспокоился Вепуат. — И местные не знают? От них я такого не слышал.
Гедимин пожал плечами.
— Одолжишь бусы и пару-тройку перьев?
…Сборный штырь воткнули на «восточной» окраине, на максимальном расстоянии ото всех построек. В темноте Гедимин его не видел — только слышал тихий перезвон бусин и электрический треск.
— Электрические существа… — вслух подумал Вепуат, оглядываясь на шорох. — Здесь ведь такие есть. Ты их даже видел.
— Хиги? — сармат вспомнил пещеру-ловушку и угрюмо сощурился. — У них там свой город. И с бусами они играть не будут.
Вепуат фыркнул.
— Но для кого-то ты их туда повесил?
Гедимин пожал плечами.
— Пусть висят. Расплавятся — сделаю новые.
…Стена закрыла от Гедимина внутренние помещения. Они были пусты; они ещё висели на белесых стропах над «чашей» обшивки, — недособранная конструкция, часть вспомогательного корпуса. «Блочный щит управления,» — Гедимин опознавал каждую камеру, не заглядывая в чертежи. «Первый энергоблок…» Он пытался представить себе, как это помещение будет выглядеть, когда станция заработает, — там было много тросов, рычагов и зеркал и сверхмассивные экранированные ворота на входе. «Здесь будут сдвижные механизмы. А это шлюзовая камера… из цельного камня. Странные штуки всё-таки получились. Когда оно лежало по частям — ещё куда ни шло, а сейчас — очень странные…»
Он попытался представить себе операторов — в комбинезонах из ксеноорганики, за деревянным пультом, перед мониторами-зеркалами… На краю пульта стояла батарея песочных часов — с тросиками, отмечающими количество сделанных оборотов. Рядом, на стене, висел рамочный дозиметр — почему-то без стекла, просто чей-то зуб на тонком жгуте. Гедимин отогнал мысленную картинку и брезгливо поморщился. «Та ещё будет станция. Ладно, лишь бы работала…»
…Он смывал с обшивки змеиную слюну, когда на улице громыхнуло. Снаружи кто-то потрясённо вскрикнул. Секунду спустя сармат уже стоял у прозрачной стены (всё-таки выдержала!) и смотрел на дымящийся кратер. Разряд, ударивший в его край, был на порядок слабее; снег, зашипев, поднялся паром. Гедимин схватился за сигма-сканер. Сканирующий луч прошёл сквозь облака и «увидел» кратер, будто разрезанный надвое, — удар пришёлся на край плато. От металлической вышки, стоявшей там, не осталось и следа — только густой пар.
— Мн-да, — Вепуат покосился на плечо, лишённое трёх длинных перьев. — Вот как это считать — громоотвод сработал или нет?
— Сработал, — буркнул Гедимин, жалея, что не включил сканер ещё в душевой — тогда на экран попал бы сам удар молнии, и было бы ясно, куда угодил разряд. — Только прут был хлипким. Не рассчитал…
— Только сейчас пересчитывать не надо, ладно? — Вепуат оглянулся на кратер и оседающий пар над ним и едва заметно поёжился. — Буря стихает…
Светящихся «колёс» в небе больше не было. В самых глубоких складках ещё что-то вспыхивало, но плазменные сгустки не вылетали. Гедимин тронул Вепуата за торчащие перья — затрещало, но видимой искры уже не было. Разведчик отодвинулся и повёл плечами, укладывая оперение на броню. Оно улеглось без сопротивления, лишь кончики перьев ещё топорщились.
— Ты на всякий случай повесь купол на свой генератор, ладно? — Вепуат покосился на прозрачные стены. — Если в него с такой силой ударит — снесёт…
Гедимин молча кивнул и поднял руку, выпуская из запястья короткие сопла. Стены помутнели.
— Когда уже Айзек привезёт «сивертсены»? Мне, что ли, ехать за ними к Маккензи?
…Выдавливать горючую смесь из туб было удобно — она ложилась ровной полосой как раз подходящей ширины, не размазываясь по всему поддону. Гедимин занёс над ней руку со сжатыми когтями, готовый высечь искру, но остановился и оглянулся на Вепуата. Нахохленный сармат стоял у печи и озабоченно хмурился.
— Ну, в этот-то раз Куттуш пришлёт учеников? Как думаешь, Кут’тайри? Все Сэта очень осторожны, когда речь о новшествах, но Куттуш… Такого я ещё не видел.
Жрец, замерший в тени печи, резко шевельнул когтями и недобро ощерился.
— Есть различия между осторожностью и трусостью. Ты сделал, что мог, мастер Хетпу. Если вожди упрутся — их сами боги не убедят.
«Ещё бы знать, чего ради мы так стараемся,» — думал Гедимин, отступая от дымящегося поддона. «Какой-то дальний город не будет плавить стекло? Будет поглощён двумя другими? Вот ведь потеря…»
— Аса’ан рад приветствовать жрецов Пламени, — донеслось из побагровевшего костра.
…Дверь склада закрылась. Почти угасший костёр разгорался всё ярче, портал растягивался до потолка, и Вепуат, оглянувшись на Гедимина, радостно хмыкнул. «Придут?» — жестом спросил он. Гедимин пожал плечами, но разведчик этого уже не видел — он уставился на горящий поддон. Оставленные без присмотра крылья развернулись во всю ширь, цепляясь за печи и чужую обшивку. Гедимин подался в сторону.
— Куттуш с почтением смотрит на юное Пламя, — услышал он голос из костра. На поддон шагнуло, на глазах принимая гуманоидную форму, раскалённое существо. За ним шли ещё двое, и один нёс в руках длинную горящую миску. Она осталась светиться и после того, как руки пришельца перестали гореть, — на ней поверх «асбестового» покрывала с бахромой лежали осколки кейека.
— Куттуш прислал подношения для юного Пламени, — сказал, занеся над ними когтистую ладонь, главный жрец. Лишь когти и торчали из-под обмоток — вместо того, чтобы сшить рукавицы, Сэта обматывали «асбестом» каждый палец. Гедимин покосился сперва на многослойную одежду каждого пришельца, потом — на термометр и едва заметно качнул головой. «Как они дежурили в кратерах, не заматываясь в сто слоёв⁈ Там тоже было не плюс пятьдесят…»
— Жрецы Пламени благодарны Куттушу, — тем же странным тоном ответил Вепуат, переставляя миску на выступ печи. — Рад видеть тебя, хранитель жара Куттуша. Что сказали вожди? Многих ли ждать на обучение?
Сэта переглянулись.
— Вожди Куттуша готовы собрать стеклянную скорлупу, кейек и цветные камни. Рука Куттуша спрашивает, какую плату вы берёте. Куттуш будет рад красивым вещам из города Пламени.
Вепуат мигнул.
— Зачем платить за работу нам, если вы можете выучиться сами? За это мы не возьмём ничего, кроме шихты и горсти цветного камня. И очень скоро вы, как Шакха и Аса’ан, построите свои печи…
Сэта снова переглянулись. Вид у них был настороженный.
— В дом стекла приходили многие мастера из Шакхи и Аса’ана, — вмешался в разговор Кут’тайри. Он незаметно выбрался со склада и теперь стоял рядом с Вепуатом, сложив руки на груди.
— Всем им хватило ума и стремления, чтобы постичь эту науку. Неужели в целом Куттуше не найдётся ни одного…
Жрец из Куттуша громко зашипел.
— Ты, выгнанный из Шакхи, — кто просит тебя говорить⁈
— Спокойно! — Вепуат расправил крылья и качнулся вперёд. Чужаки отступили к костру. Гедимин видел, как опускаются под накидками уши, и зажигаются вдоль шеи красные огоньки.
— Мастера из Куттуша боятся приходить в дом стекла? — Вепуат помрачнел. — Из-за чего? Разве кто-то из нас причинил вам вред?
— Ты не был раньше трусом, Тахишшу, — заметил, выглянув из-за его крыльев, Кут’тайри. Жрец зашипел ещё громче.
— Обвиняешь нас в трусости? Легко говорить, держа в руках огонь и лёд! Вы равны Куэннам в могуществе — и вы так же странны и так же опасны. Ты хочешь, чтобы Сэта из Куттуша пришли сюда? Кто поручится, что их огонь тут не погаснет? Что ваша сила не направится против них?
— Вы держите лёд и огонь в руках, — пробормотал один из его спутников, с опаской глядя на Гедимина. — В одной руке. Мы это видели. Кто и за что поручится, когда тут такое?
Гедимин, проследив за его взглядом, ошалело мигнул. «Криобластер? Это напугало целый город⁈ Вепуат, экспериментатор, мать его пробирка! Говорили же ему…»
— Лёд? — повторил Вепуат, растерянно глядя на чужаков. — Вы про орудие Хеттийиррна? Так вы его испугались⁈ Я же сказал ещё тогда — его нельзя направить ни против одного существа. Нет более мирной вещи!
— Ни один кусок стекла не может быть оружием, — подтвердил Кут’тайри, обхватив себя за плечи. Его светящаяся грива опала и побелела — видимо, что-то вспомнил.
— Это говоришь ты, изгнанник, — отозвался Тахишшу. Из-под его обмоток лился красный свет.
— Мы видели сияющий лёд. Мы видели, в чьей он руке. Что помешает его направить? Мы этого не видели.
«Традиции, чтоб им провалиться!» — рука Гедимина сжалась на рукояти «криобластера». «Вепуат в них влез — и завяз! И что теперь делать?»
— Что помешает? — он угрюмо сузил глаза и отступил на два шага. Ангар наполнился шипением, но Гедимин уже не смотрел на чужаков и их красное свечение. Пальцы прикипели к костяной рукояти.
— Смотри!
«Отсюда не зацепит,» — успел он подумать, направляя свет «фонаря» на Вепуата. Пальцы он разжать успел, уронить «криобластер» — нет. Рукоять разлетелась в костяные щепки, хлестнув осколками по перчатке. На дымящихся пальцах повисли хлопья стеклянной пены. Гедимин встряхнул странно онемевшей рукой и едва не взвыл от боли. Перед глазами плыли красные пятна.
— Гедимин! — Вепуат обхватил его за плечи и потянул к стене. Сармат рефлекторно сжал пальцы и зашипел, болезненно щурясь. «Не раздробило. Сильный ушиб, не больше. Быстро оно срабатывает. Думал, успею выронить.»