… — Рыть — далеко, — прогудел Текк’т. Его массивная голова торчала из скалы в полуметре от Гедимина. Отодвинуться сармату было некуда — а хотелось.
— Далеко, — согласился он. — Неудобно. Сделаем иначе. Вы — там роете, как тут. Мы вынесем песок и камни. Оставим у ходов. Вы их спустите.
«Вынесем… Легко сказать!» — ещё не договорив, он невольно поморщился. «Четверть всей забутовки, песок и гравий… Сколько мы с этим провозимся? По горизонтали, конечно, проще, но филки же опять заноют…»
— Вы — носить? Этим? — язык Текк’та, высунутый из пасти, ударил Гедимина по руке. По пещерам пронёсся стеклянный лязг. Чем его издавали замурованные в скале Текк’ты, сармат так и не понял — броня, стиснутая со всех сторон камнем, колыхаться и дребезжать явно не могла.
— Долго, — прогудел второй змей, вылезая из скалы ещё на полметра. — Не день, не два. Нам уйти? Ждать?
Гедимин досадливо сощурился. «И чего я раньше не подумал? Знал же, что главный корпус далеко от складов…»
— Лучше перегоните гравий к шахте, — буркнул он. — По ущелью, волной. Вы так уже делали. А песок перенесём мы. Волной он же не пойдёт?
Вокруг снова затрещало бьющееся стекло.
— Камни мелкие, много. Будет трудно, — прогудел Текк’т. — Они все в лепленных скалах?
— Там, — подтвердил другой, выглядывая из потолка пещеры. — Камни в одной, песок в другой. Всё вместе. Не рассыпется.
— Так проще, — самый крупный Текк’т придвинулся к Гедимину, едва не уткнувшись в его броню. — Возьмём скалы здесь. Поставим там. От них — ходы. И всё потечёт. Потом — обратно.
Гедимин ошалело мигнул.
— Возьмём? Ты про… переноску ангаров⁈
…Выгнать аборигенов из столярной мастерской удалось, отогнать от обрыва — нет. Гедимин видел краем глаза, как они выстраиваются вдоль склона, а за ними маячат рослые фигуры филков — и даже кто-то в чёрной броне. Приглядываться ему было некогда. Он смотрел одним глазом на дальний конец ущелья, где стояли склады, другим — на экран сигма-сканера. Прибор «видел» гигантские змеиные клубки под каждым зданием — и медленное расщепление камня по слоям и плавный, по миллиметру, подъём. Ангар приподнялся ещё на сантиметр и замер. Из-под него блеснула бесцветная броня.
Гедимин видел, как медленно Текк’ты ползут по ущелью, удерживая здание на своих телах, и думал об изрытой скале. Её прочность была нарушена незначительно, но сармат вглядывался в очертания туннелей до боли в глазах. «Просядет? Выдержит? А то, что внизу? Если пойдёт трещина…»
За спиной кто-то изумлённо рявкнул, а потом завыл. Гедимин оглянулся. За дальним торцом столярной мастерской, по ту сторону защитного купола, маячил сааг-туул. Из-под его оттопыренных боковых щитков выглядывали кочевники. Те, кто стоял на спине, перебрались на лоб зверя и завороженно следили за медленно ползущими ангарами. Гедимин мельком подумал, что Текк’тов, волокущих здания, оттуда не видно — а потом раздался подземный гул, и сармат развернулся к ущелью.
Текк’ты миновали изрытый, ненадёжный участок скального пласта и поползли быстрее. Ангар угрожающе качнулся с торца на торец — и замер. Гедимин схватился за сканер. «Надлом? Оно же не рассчитано…»
Микроскопические трещины в стенах зарастали на глазах. Текк’т, принявший на себя вес здания, выгнулся, напрягая спину. Другой, поднырнув под него, уткнулся мордой в фундамент и «заклеивал» надломы. Гедимин видел, как сетка трещин, не успев разрастись, опять сжимается в точку и закрывается наглухо. Ещё секунда — и «лепленная скала» снова стала монолитной.
…Гедимин ждал грохота, ещё одного надлома — но здания «вросли» в скалу без единого звука, только крыша под ногами мягко дрогнула. Наверху заверещали.
— Tza atesqa! — услышал Гедимин чей-то радостный вопль. «Atesieq», — машинально поправил он про себя, глядя, как из-под ангара поднимается огромная змея. Под прозрачной бронёй Текк’та проступили косые тёмные полосы.
— Сделано, — прогудел он, нависая над сарматом, и с грохотом рухнул на скалу, «впитываясь» в неё.
— Рыть — завтра, — донеслось из смыкающихся пластов.
…Там, где недавно стояли склады, остались длинные ямы полуметровой глубины. Гедимин рассматривал ребристое дно и невольно ёжился. Думать о суммарном весе ангаров и их содержимого и о силе, нужной для такой транспортировки, совсем не хотелось. По ту сторону купола на ямы смотрел сааг-туул. Из-под его панциря выглядывали кочевники. Гедимин поднял на них взгляд, криво ухмыльнулся и двинулся к тропе, машинально выглядывая на дне ямы замурованные выходы разгрузочных туннелей. Их на время прикрыли — когда будет собрана полусфера главного корпуса, ангары предстояло тащить обратно.
… — Тебе опять броню помяло, — Вепуат тронул пальцем выдавленный на нагруднике ромб, разделённый на четыре части. Гедимин вяло шевельнул плечом.
— Не заметил. Было не до того.
Он попытался вспомнить, таращились ли на него из скалы, и видел ли он тёмно-оранжевое свечение. Перед глазами вставали только ползущие ангары и живые «гусеницы» под ними. «Да там весь лагерь собрался,» — подумал сармат, обрывая бесполезные воспоминания. «И фонило на всю долину. Может, и появлялся кто-то… неучтённый. Диверсию не устроил — уже хорошо. А вмятины… Заделаю.»
…Горючая смесь начала тлеть. Гедимин шагнул в сторону, рассеянно глядя на поддон. «Видеть то, что на самом деле,» — шевельнулась в мозгу вялая мысль, и сармат потянулся за «телескопом». «Интересно, как на самом деле выглядит красный огонь? Только глаза поберечь…» — он опустил на лицо тёмный щиток и проверил, как сдвинуты височные пластины.
— Оставайся, конечно, — услышал он голос Вепуата. Сармат говорил с Кут’тайри — жрец, выбравшийся со склада, снова маячил у соседней печи, высматривая что-то в разгорающемся костре.
— В этот раз, наверное, первым пойдёт Куттуш, — вслух подумал Вепуат. — Или опять будет ждать, пока все с нами поздороваются? Другого дежурного им, что ли, на портал поставить…
Мелкие языки пламени из желтоватых стали багровыми. Гедимин схватился за «телескоп» — и вовремя: в светящихся облаках раскалённой плазмы скручивались горизонтальные вихри. Сармат подался назад, пытаясь рассмотреть всё вихревое поле, — оно на глазах превращалось в решето, поставленное на ребро. Тысячи мельчайших отверстий, окружённых облаками плазмы, зияли в воздухе почти вплотную. Казалось, поле дёргается из стороны в сторону — одни отверстия закрывались, другие возникали чуть в стороне. Ещё секунда — и они сложились в замысловатую структуру.
— Шакха приветствует жрецов Пламени, — донеслось из огня. — Рука Шакхи просит дать ему время!
— Рука Шакхи? — Вепуат повернулся к Гедимину. — А это, похоже, к тебе.
— С чего вдруг? — сармат нехотя опустил «телескоп». «Сканер не видит — много ряби. А у этой штуки увеличение не то. Вот бы рассмотреть, как Сэта протискиваются через эту ячею. Мицелий, наверное, расплетается на нитки.»
— Рука Шакхи? — Кут’тайри шагнул за выступ печи. Судя по шороху, он втиснулся в камень и притворился невидимым. Гедимин, сдержанно хмыкнув, двинулся к костру. «Не за жрецом же они пришли?»
— Дом Пламени приветствует руку Шакхи, — сказал Вепуат. Гуманоидная фигура за костром изобразила почтительный жест.
— Неловко обращаться к вам из-за карликов, — Сэта наморщил нос. — Но напрямую с ними не поговорить никак. Тот жир, что мы выменяли у них в день Земли… Есть те, кому нужен ещё бочонок. Кто может приказать карликам привезти его?
— И что они запросят на обмен? — высунулся из-за его плеча кто-то в жреческих «цацках». Вепуат изумлённо мигнул.
— Приказать не может никто, — сдержанно сказал он. — Но я с ними поговорю. На обмен? Они говорили об асаане — тросах и полотне.
— Кейек, — буркнул Гедимин под усиливающееся шипение из костра. Сердитые Сэта стремительно теряли гуманоидный облик. Видно было, как они сдерживаются, втягивая в себя лишний огонь — и разгораются снова.
— Кейек всем нужен. Должны согласиться.
Шипение стихло.
— Мы придём в день Земли, — пообещал Сэта, складывая руки у груди. Костёр лизнул потолок — и опал, выплюнув облако густого дыма.
— Что им так дался «асбест»? Мало на Равнине тряпок? — пробормотал Гедимин, сгребая по поддону догорающую смесь. Вепуат метнулся было к нему, остановился, шагнул назад и хлопнул крыльями.
— Куттушцы придут… Покажешь им, как красить шихту? Я — в ущелье. Потом кликну Джагулов.
…Пигмент — какой-то слоистый минерал, растёртый в грубый порошок — на вид был чёрным. Гедимин понятия не имел, в каких пропорциях его смешивать, но решительно высыпал в тигель.
— Будем делать к чашкам ручки, — пояснил он собравшимся вокруг «ученикам». Их снова было шестеро; седьмой — «рука Куттуша» — стоял у стены, заглядывая в печь поверх голов, но сам к инструментам не прикасался. Когда он приподнял руку, Гедимин увидел, что на запястье блестят бесцветные бусины «с искрой». Что-то похожее сверкнуло и в рыжей гриве ближайшего «ученика». Присмотревшись, Гедимин различил бусины, прикреплённые к шнуркам в волосах — каждому Сэта досталось по одной. «На браслеты, значит, не хватило,» — сармат едва заметно ухмыльнулся. «Но уже опробовали и оценили. Хорошо…»
— Сначала сделаем по круглой чашке, — сказал он, задвигая заслонку. — Попробуем приделать ручки. Их вытягивают штырём, как стеклянные ленты для бус. Несложная операция…
Двери распахнулись. Первым в цех ввалился Вепуат, цепляясь перьями за стены, и тут же оглянулся на «шлюзовую камеру».
— Кто войдёт первым, дам сыпать шихту. Кому совсем страшно — пусть стоит и смотрит!
— Что сказали Скогны? — успел спросить Гедимин, пока Джагулы переругивались в «шлюзовой камере». Вепуат, оттеснив его от печи, глянул на сигма-сканер и довольно хмыкнул.
— Новый пигмент? Хорошо, что принесли… Скогны хотят кейек. И асбест. И добраться до города, не заледенев. Так что ждём Хассека — без него ничего не выйдет!
— Скогны? — первый Джагул перешагнул порог и тут же зарычал, прижимая уши. — Сэта!