Филки, недовольные Айзеком, притихли. Теперь Гедимин слышал шумные, нарочито неуклюжие шаги и тихое бормотание — ещё дюжина мелких сарматов спускалась в ущелье. «Их что, тоже заставят…» — ремонтник включил сигма-сканер и ошалело мигнул. Второй отряд филков, ворча и оглядываясь на Гварзу, вставшего на тропе, обматывал бочку тросами и сгребал рассыпавшийся гравий. «Ага-а,» — Гедимин невольно ухмыльнулся. «Копать песок, значит, им не нравилось…»
— Значит, тут и твоя рука? — жрец пристально смотрел ему в лицо — и определённо заметил ухмылку. — Так за что их покарали бессмысленной работой? Они непочтительны и ленивы, но ничего сверх…
— Никто их не карал, — нахмурился Гедимин. — Это обучение. Они не привыкли таскать тяжести. У нас для этого были машины. Теперь надо учить, как сделать хорошо и не надорваться. Раз машину сюда не привезёшь.
Жрец склонил голову на грудь и сложил руки под подбородком.
— Жрецам Пламени виднее, — сказал он со странной ухмылкой. — Что угодно богам, а что нет. Не мне рассуждать…
Гедимин, собрав найденные штыри в пучок, покосился на защитный купол в углу склада. «Дробилка. Если её сейчас отнести… А, Вепуат увидит, — он как раз на тропе… Увидит и точно прицепится. А мне работать…»
— Кут’тайри, — он придвинулся к жрецу и понизил голос. — Хочешь… угодить богам? Вон та рэссеновая бочка, — можешь её поднять?
Кут’тайри занёс когтистую руку над цилиндром дробилки и протяжно зашипел.
— Большая тяжесть…
Гедимин досадливо сощурился.
— Её надо протолкнуть в огненный портал. Когда покажется с той стороны, я её сразу поймаю, и уже тебе будет не тяжело.
— Хш-ш… — Кут’тайри свёл вместе когтистые пальцы и посмотрел на падающие искры. Они гасли, не долетая до тускло блестящего цилиндра.
— Эту бочку и то, что с ней… Это будет сделано, — сказал жрец. — Вижу, что это угодно Пламени.
…Вентиляционное окно горячего цеха снова зажглось — в этот раз не одно, а два — Кут’тайри в огненной форме следил и за ущельем, и за верхним краем плато, где филки вчетвером ворочали валуны, собирая примитивную блочную систему. Гедимин косился на свет и старался не ухмыляться. Впрочем, никто не обратил бы внимания — трое Старших сарматов сами скалились, уже не сдерживаясь, а филкам было не до них.
— Heta! — крикнул Кенен, заглянув в ущелье. Филки, гоняющие бочку с гравием от шахты к шахте, с облегчённым вздохом побросали тросы, едва её не опрокинув. Те, кто стоял сверху, у «подъёмника», сердито зашипели.
— Вот так никогда не делайте, — сказал им Айзек. — Особенно — при подъёмных операциях. Если не повезёт, скоро увидите, почему. Э-эй! Все наверх!
…Бочка медленно ползла вверх по склону, рывок за рывком поднимаясь к краю обрыва. Первое время её качало, и часть гравия высыпалась — но филки быстро приноровились тянуть по команде, и раскачка прекратилась. Гедимин следил за ними, убрав руки за спину; от напряжения сводило запястья.
— Тихо, — Айзек с ухмылкой положил ладонь ему на плечо. — Справятся. А уронят — никто, кроме бочки, не пострадает.
…Двое филков поддели накренившуюся «цистерну» рычагами, и она, встав вертикально, замерла. Те, кто вытащил её наверх, выпустили тросы и теперь стояли у «подъёмника», разминая ладони и угрюмо щурясь. Рукавицы никому не распороло, крови Гедимин тоже не видел, но глаза у всех были тёмные и расширенные.
— Свободны, — бросил им Айзек, жестом подманивая к себе вторую группу филков — ту, что с такими же выпученными глазами наблюдала издалека за подъёмом. — Пять часов на отдых. Что дальше, Кенен объяснит.
— Это ещё не всё? — филки быстро переглянулись. — Командир Айзек…
— Четырёх часов на сон вам хватит, — перебил его сармат. — Душ и еда тоже будут полезны. Есть ранения — обращайтесь к медикам. Кровяной камень работает быстро.
Кто-то из филков еле слышно выругался. Они, то и дело оглядываясь, побрели к душевой. По дороге один остановился у «колеи», «построенной» для волокуши, тронул ступнёй камешки, запачканные жиром, — и, хмыкнув, ускорил шаг. Айзек развернулся ко второй группе. Третья уже угрюмо щурилась из барака. Они бы, может, и рады были ни на что не смотреть — но Гварза с недоброй ухмылкой стоял рядом и следил за ними вполоборота. Вторая группа, обречённо вздыхая, поднимала оброненные тросы.
— Суть операции вам уже понятна, — ухмыльнулся Айзек. — Теперь тащите бочку к волокуше. Насыпь для волокуши готова — это вам задачу облегчит, так что — протащите её до душевой и обратно. Потом — упражнение с подъёмником. Кенен! Третий отряд готов?
В наушниках шумно зашелестело.
— М-да-а, — протянул Вепуат, заворачиваясь в крылья. — После таких технологий твой подъёмник им подарком покажется. А если ещё с мотором…
Айзек весело хмыкнул.
— До мотора ещё надо дожить. Гедимин! Как по-твоему — смогут они в конце обучения построить поршневую машину? Самую примитивную, лишь бы работала?
Гедимин отогнал мысленные картины взрывающихся цилиндров и угрюмо сощурился.
— Построить? Вручную? Неравномерность хода… Нет, в принципе — возможно, — с большой неохотой признал он. — Но получится дрянь.
— Дрянь — но рабочая? — Айзек слегка прищурился. — Речь ведь не о ядерном реакторе. Простейший вспомогательный механизм, пусть маломощный, пусть с малым сроком службы… Это реально?
Гедимин поморщился, но кивнул.
…Третья группа филков, побросав рукавицы на валун, ушла в душевую. Четвёртая собралась у подъёмника, дожидаясь, пока сармат, оставленный на дне, закрепит на бочке тросы. Гедимин, огибая горячий цех с дальнего торца, оглянулся на тропу — Вепуата не было. «Тем лучше,» — подумал он, мягко спрыгивая на крышу склада и скатываясь по ней на дно долины. Удар получился негромким — тише, чем команды у подъёмника. Через десяток секунд сармат уже пристроил под потолком фонарь и сыпал на поддон горючую смесь. «Можно было и без порталов,» — думал он, снимая со спины «рюкзак» с поршневой машиной. «Так же на себе перенёс бы. Вот дурацкие секреты…»
— Кут’тайри слышит голос Пламени, — донеслось из костра. Одинокая гуманоидная фигура приподняла светящуюся руку. Гедимин радостно усмехнулся.
— Давай сначала части станины. По одной!
…Едва торец цилиндра показался из огня, Гедимин вцепился в него, дёрнул на себя — и почувствовал, как неестественно лёгкий металл стремительно тяжелеет. Когда «бочка», звеня, скатилась с поддона и была поймана и уложена на станину, она весила столько, сколько ей и полагалось. По ту сторону костра тяжело дышал окутанный огнём Кут’тайри.
— Хвала повелителям металла, — выдохнул он, потирая спину. — Они крепки, как опоры мира. Жаль, мы рождены огнём, а не камнем.
— Спасибо, — быстро сказал Гедимин. — Дальше я сам.
…Сармат досыпал в цилиндр ещё полгорсти гравия и провернул прижимной винт. «Надеюсь, в этот раз дребезжать не будет,» — он покосился на станину и шагнул в сторону, к рычагам поршневой машины. «Пойду прогонами по пятнадцать минут. Чем дольше проработает, тем лучше. Спешить некуда.»
…Вой бурана сбивал с толку — всё время казалось, что сбоит «мотор». Сейчас, когда он набирал обороты, гул становился всё громче — вскоре шум за стеной должен был заглохнуть. Гедимин встряхнул чашку с песком и тронул его когтем. Гравий, собранный на холме, растёрло почти в пыль. Рабочие шары, перебранные, осмотренные и только что не обнюханные, сармат высыпал обратно в цилиндр. «Ни одной царапины. Истирание минимальное. Не зря я в Сфене Камня скафандр себе обдирал…»
Он повернул голову на еле слышный звон, шарахнулся в сторону, но не успел. Отлетевшая клёпка врезалась в шлем. Распластавшийся на полу сармат пнул рычаг и под стихающий гул схватился за голову. Ничего, кроме озадаченности и гулкого сердцебиения, он не чувствовал.
«Has— su…» — выдохнул он, нащупав клёпку. Её вколотило меж двумя ипроновыми щитками. Третий, флиевый, слой прогнулся от удара, но выдержал. Верхние щитки сыпались с виска чёрными осколками. В блестящем боку камнедробилки отразился чёрный шлем — и жёлтое пятно десяти сантиметров в поперечнике.
— Мать моя колба… — пробормотал сармат, потирая висок. Выдернуть клёпку удалось не сразу — рука дрожала. «Знал же — что-нибудь да отвалится…» — он осмотрел станину и угрюмо сощурился. Отвалиться могло ещё в двух местах — и уже почти отвалилось, хотя только что, перед запуском, Гедимин всё проверял. На экране дозиметра кривая «сигмы», хаотично дёргающаяся вверх и вниз, наконец вытянулась в прямую. Когда успело задёргаться, Гедимин не отследил — да сейчас это было и несущественно.
…Кривая на экране снова дрогнула и приподнялась. Через полсекунды сармат опознал сканирующий луч и досадливо сощурился. «Вепуат,» — экран сканера подёрнулся рябью от встречного потока, но чёрная крылатая фигура с белесым пятном на руке была видна вполне отчётливо. Гедимин оглянулся на мешок каменной пыли, на мерно вращающийся цилиндр и пожал плечами. «Да пусть идёт. Тут всё закончено. Можно сворачиваться.»
— Мать твоя пробирка! — выдохнул Вепуат, шагнув через порог. — Жив? Цел?
— Говорил же — нормальный агрегат, — проворчал Гедимин, с трудом заставив себя смотреть разведчику в глаза. Новый слой чёрных щитков на шлеме уже затвердел и перестал дымиться, но блестел немного по-другому — или сармату, привыкшему разглядывать фрил, так казалось. Вепуат скользнул по нему взглядом и облегчённо вздохнул.
— И верно. Всё цело… Ядро Сатурна! — он встряхнулся, распушив перья. — Вот до завтра было не потерпеть?
Гедимин склонился над агрегатом, отсоединяя приводы.
— Хороший минерал. Не уступает граниту, — он кивнул на мешок с перетёртым камнем. — Хорошая, мелкая фракция. Покажу Альготу… Хм. Не видел его? Не загнали на… грузоперевозки?
— Отработал, — без тени улыбки ответил Вепуат. — Фыркнул и ушёл в лабораторию. Айзек завтра обещал повторить, но с твоим подъёмником. Чтобы поняли разницу.
Гедимин криво ухмыльнулся.
— Разницу с Землёй, наверное, уже поняли.
…Пока Гедимин крепил к стене последнюю костяную стойку, Вепуат развешивал инструменты. Выстроил он их по размеру, соблюдая симметрию. Гедимин ухмыльнулся было, пригляделся — и недовольно сощурился: неприметные символы богов выстроились в ряд и «смотрели» прямо ему в глаза.