— Интересно, что там ещё, — донеслось из-за спины. — Ковать металл, рубить деревья…
— Ещё глину копать, — дополнил другой филк. — И руду из-под воды… М-да, не повезло Атайру. И ведь даже никто не предупредил…
— Да они сами не знают, что тут водится, — пробормотал третий. — Шарятся наугад…
— Ну да, ещё руду, — буркнул первый. — Одежду мы уже шили. Наверное, заставят делать тряпки. Местные, из ниток. Как их делают-то, вообще⁈
— Там переплетение крест-накрест, — отозвался кто-то из-за соседней печи. — С ним-то мы и замаемся. Вот чего нам на Земле не сиделось⁈ Не нравились «макаки»? А вот это всё — нравится⁈
«Да, нитки,» — мысли Гедимина, вильнув, легли в новое русло. «Если получим „асбест“ и разберёмся, как делать волокно, — кому-то придётся прясть. Ткацкие станки, мать их колба… Вот что не моё, то не моё!»
…Джагулы, развесив тёплую одежду в предбаннике, по одному выбирались в цех. Джагзуу, поравнявшись с Гедимином, ухмыльнулась во все клыки.
— А ты жестокий! Мы уже думали — они поломаются, а дерево останется! Чего нам не сказал⁈ Зверь бы его выгрыз. А мы отобрали бы. Может, не первое. Но все не проглотил бы. Ты говори, если надо. Дерево тяпать руками… Урррх!
Самка встряхнула гривой, всем видом показывая омерзение.
— Научатся, — отозвался Гедимин, стараясь не мигать слишком часто.
— Со зверем, конечно, удобнее, — сказал Вепуат, выбираясь в предбанник. — Но так деревьев не напасёшься. И ему нехорошо, когда пищу вынимают из пасти.
— Нехорошо, — согласился Урджен, выходя из-за печи — он искал что-то с другой стороны и вернулся озадаченным. — Но если Пламени надо… Мы сами дерево не трогаем. Зверь есть. Выгрызет. Раздавит. Его много не надо. Кости лучше.
…Гедимин старался не коситься на соседнюю печь, даже защитное поле сделал непрозрачным — и всё равно видел, что Сэта пришли с пустыми руками. «Не упрашивать же их,» — думал он, сердито щурясь. «Может, ещё не договорились.»
Уже закрыв за Джагулами дверь, он повернулся к Вепуату и вопросительно хмыкнул. Тот развёл руками.
— Даже не спрашивал. А они там, в Куттуше… Знаешь, по-моему, у них уже есть печи. И даже стеклодувные трубки.
Гедимин пожал плечами.
— Они начали вместе с Джагулами. У Джагулов уже всё есть. А Сэта их не глупее. Может, даже найдут, где взять ульсену для зеркал. Без торговли с карликами и нашего посредничества.
Вепуат с сомнением покачал головой.
— Если только переплавят скогнийские трофеи. На Скогне, лезущем куда не надо, цацек обычно много… Будем ждать дальше. Мне кажется — договорятся.
38 день Огня, месяц Льда. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
Едва сарматы вошли в предбанник, откуда был хорошо слышен шум воды, скафандр зашевелился. Перья на груди распушились, крылья выгнулись назад и так замерли. Вепуат покосился на вздыбленный нагрудник и еле слышно хмыкнул.
— Так и знал, что твёрдый корм ему понравится.
Стоило войти в душевую, как все разговоры прекратились, и по ангару пронеслось приглушённое шипение. Под мрачными взглядами филков сарматы отошли в тихий угол. Гедимин встал на проходе, вполоборота к недовольным. Под его тяжёлым взглядом они подались к стене. Перешёптывания заглушал шум воды и прерывистый плеск из технического помещения — кто-то включил водоподъёмник.
Когда Гедимин повернулся к Вепуату, скафандр успел проглотить две рыбины из четырёх запасённых. Разведчик вытянул руку с третьей и смотрел, как пернатая оболочка стекает с его плеч и груди, собирается в конус и мелко дрожит. С пятой попытки хоботок всё-таки дотянулся. Вепуат хмыкнул.
— Что плохо с таким кормом — непонятна степень переработки. Сколько он может съесть, и сколько из этого ему нужно?
— Переработки? — Гедимин, стараясь не показывать брезгливости, смотрел, как скафандр тянется к последней рыбине. — Это надо смотреть на отходы. Масса съеденного, масса выброшенного… Он вчера отрыгивал?
Вепуат качнул головой.
— Даже и не показывал, что собирается. Вот и я беспокоюсь — может, не стоило…
Хоботок втянулся в броню. Перья на груди улеглись. Скафандр распушил спину и встряхнул крыльями. На пол что-то шмякнулось.
— Ага! — Вепуат, подобрав перья, свалился рядом. Уже потрогав странный комок пальцем, он спохватился и взялся за сигма-сканер. Гедимина передёрнуло. «Отходы скафа… этой ксенотвари. Всё-таки выделительное отверстие у неё с другой стороны…»
Отходов получилось немного — плотный комок из раздробленных мелких костей и жёстких покровных щитков, измазанных вязкой чёрной слизью. Она тонкой плёнкой обволакивала каждый твёрдый элемент. Гедимин на секунду задумался о её природе, но быстро опомнился и отодвинулся. Вепуат уже сгрёб отходы в защитное поле и теперь стряхивал образец слизи в подвернувшуюся пробирку. Слизь липла к когтям.
— Пищеварительная система! — Вепуат широко ухмылялся, его глаза блестели. — Не знал, что оно до такой степени… развитое. Давно я его не сканировал…
— Угу, — буркнул Гедимин и недобро покосился на собственную броню. С тех пор, как он содрал и переплавил шипастые щитки, скафандр не проявлял признаков жизни — и всё же сармату было не по себе. «Вернусь на Землю — весь верхний слой оставлю тут. Пусть мутирует, как умеет,» — подумал он, стараясь не глядеть на шевелящиеся перья Вепуата. Сытый скафандр разминал крылья и осматривал окрестности.
— Ты тут сам справишься, — пробормотал Гедимин, покосившись на вылезшие из-под перьев глаза. — Пойду к Альготу. Есть дело.
…В лаборатории шипело и бурлило, поперёк отсека растянулись непрозрачные защитные поля, — синтез ксенофторидов шёл полным ходом. Гедимин постучал по переборке. По ту сторону защитного поля громко фыркнули. Гедимин постучал снова — и в этот раз добился результата.
— В другой раз, — бросил Альгот, выглядывая из отсека. — Все работают.
— Ксенофтору обязательно быть газом? — спросил Гедимин ему вслед. Спина Альгота вздрогнула. Химик посмотрел на что-то по ту сторону поля, качнул головой и выбрался наружу.
— Ты о чём?
— Где галоген, там и кислоты, — Гедимин пожал плечами, скрывая довольную ухмылку. — Может, нестабильные. Может, требующие особых условий. Но что-то он должен образовывать. По мне, так с жидкостью работать проще.
— Ясное дело, — буркнул Альгот, задумчиво глядя в переборку. — Вот только не видел я ни одной ксенофто… Так. Может быть, ты и…
Шипение в отсеке стало громче. Из-за «стены» выглянул сердитый лаборант.
— Старший, если тебе заняться нечем…
— Жидкая молния не запускает электролиз? — быстро спросил Гедимин, глядя на Альгота. — Не пробовал?
— Не всё так просто… — пробормотал филк. — Но мысли есть. Возможно, понадобятся образцы… Да иду я, иду!
Он исчез за белесой «стеной». Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «Процесс запущен. Хоть у кого-то на спятившей планете работают мозги…»
…Листья-«кристаллы» подпирали изнутри каменную кладку — её элементы раздались в стороны, щели между ними выросли, их снова запечатал лёд… Сейчас, на остатках разобранного строения, Гедимин машинально пересчитывал циклы растрескивания-замерзания. Вепуат стоял над разросшимся кустом со сканером в руке и задумчиво хмыкал.
— А ему тут хорошо, — заключил он, повернувшись к Гедимину. — Мы всё верно рассчитали.
От разросшейся иглицы тянуло холодом. Сейчас, когда каменный «экран» с неё убрали, пятно инея расплывалось всё шире, захватывая и дно ущелья, и ближайшие стены. Вокруг заметно похолодало. Гедимин думал, глядя на термометр, сколько тепла растение может поглотить, прежде чем «выдохнется» и расплавится. В вычислениях определённо не хватало многих переменных.
— Металлический град — это серьёзно, — сказал Вепуат, прикидывая что-то на пальцах. — Если купол не выдержит, мы-то отсидимся в бараках. А иглица… У тебя ведь не получится складчатый домик для неё?
Гедимин сдержанно хмыкнул. Мозг уже схватился за новую задачу и высчитывал, как удобнее обработать камень-плитняк, и какой толщины должен быть экран.
— Обойдётся, — буркнул он, прерывая вычисления. — Где их обычно держат в тёплое время? В подвалах? Значит, свет им не очень нужен…
…Гравий насыпал Вепуат. Гедимин подгонял друг под друга обломки плитняка — второй слой каменной брони над двухметровым курганом. То, что под курганом, Вепуат по кончики листьев засыпал снегом. Снег не таял — внутри «убежища» горел ледяной фонарь — микроскопический осколок «вечного льда» за самой мощной линзой.
— Не замёрзло бы, — вслух подумал Гедимин, укладывая последний камень. Хотя с теплоизоляцией сарматы возились долго (не хватало только красно-жёлтого минерала из Сфена Огня), ему казалось, что из «кургана» тянет холодом. Он покосился на камни, высматривая пятна инея.
— Не замёрзнет, — заверил Вепуат. — Ему там хорошо.
— И куда его потом? — Гедимин надавил на вершину холмика, пробуя кладку на прочность. — Ты за ним долго наблюдаешь. Не выяснил всё, что нужно?
Вепуат обиженно хмыкнул.
— Это не для меня. Это для станции. Там же будут холодильники?
— Растение-то зачем? — Гедимин тронул рукоять «криобластера». — Такой излучатель гораздо удобнее. У аборигенов их нет, они справляются, как могут. Но нам-то…
— Не, — Вепуат качнул головой. — Излучатель — для точечного охлаждения. А на площади иглица лучше. Она будет как… усилитель, что ли. Переизлучатель. Светишь холодным лучом на куст — и по всему складу минус куча градусов. А то «вечного льда» у нас немного. И вряд ли будет больше.
Гедимин мигнул. «Переизлучатель… Хм. Может, и сработает…» — он посмотрел на «курган» изменившимся взглядом. «Оно в самом деле забирает тепло из большого объёма. Тогда с одним криоизлучателем можно будет… Надо считать. А лучше — проверить в деле. Если куст не сдохнет при потеплении…»
— Плохо, что оно живое, — пробормотал он, досадливо щурясь. — Живое — ненадёжно.
Вепуат хмыкнул.
— Не вижу, чем иглица хуже хранителя. Его ты из реактора не гонишь. А иглица даже общаться не лезет. Насыпешь ей гравия, ледышек…