— Пламя о чём-то поёт, — заметил он, наклонив голову. — Но слова неясны.
— Чего ты наговорил филкам? — перебил его Гедимин, сердито щурясь. — Ты, что ли, ведёшь занятия? Ну так и чего лезешь⁈ Кто тебе чего отменил⁈
Уши Сэта дрогнули. Он на долю секунды приоткрыл пасть, но тут же захлопнул и прикрыл двумя ладонями кулон-«трилистник».
— Так решили вы с Хетпу? Я не знал… Воля Пламени, конечно. Вы с Хетпу вернее читаете её. Я не должен был…
Он положил голову поверх ладоней, вцепившихся в «трилистник». Гедимин смутился. «Я его напугал? Чем?»
— Ты иди, — буркнул он, оглядываясь на филков. Они с грузом подвесок и ракушек уже вышли в «предбанник». Последний оставшийся проверял влажность глиняного кома, лежащего в бочонке.
— Если у тебя традиции — иди и сиди тихо. У нас тут работа.
— Воля Пламени, — повторил Кут’тайри, приподнимая ладонь в благословляющем жесте. — Оно даёт вам отвагу. Жаль, я пока не заслужил его даров.
…Дверь склада была плотно закрыта — жрец в этот раз даже не выглядывал. Гедимин поймал себя на том, что снова на неё косится, и недовольно сощурился. «Он в твои дела больше не лезет. Тебе-то чего от него надо⁈»
— Hasu! — раздалось за спиной. Ноги сармата обдало мелкими ошмётками глины. Филк, выронивший почти готовую литейную форму, с досадой ударил ладонью о ладонь.
— Давай помогу, — предложил другой; форма, вылепленная им, уже сохла на поддоне. — Быстрее пойдёт.
Филк снова фыркнул, посмотрел под ноги, махнул рукой и потянулся за новым куском глины.
— Работай спокойно, — сказал Вепуат. — Никто никуда не спешит. Кто закончил — вон ваши пластины, вон проволока. Потренируйтесь паять.
Филки сгрудились вокруг печи. Гедимин оглянулся. Ошмётки глины валялись повсюду. Он отступил на пару шагов и наклонился за ними. «Обычная глино-песочная смесь. Ничего странного…»
— Что там? — спросил Вепуат, удивлённо глядя, как сармат растирает комочек глины. — Мешает? Сейчас сметём.
— Он ведь спокойно стоял. Даже внаклонку, — задумчиво пробормотал Гедимин, отмеряя ладонью сперва рост филка, потом — высоту, с которой падала разбившаяся форма. — А глину разметало, как от взрыва.
Вепуат озадаченно хмыкнул.
— Думаешь, тут что-то неправильно? Мало ли, как случайно уронишь…
Гедимин пожал плечами.
— Повезло, что это не расплав.
— Это верно, — Вепуат едва заметно поёжился и шагнул к печи. Филк уже прикопал в песок законченную форму и теперь выводил литники. Вепуат покосился на него и одобрительно кивнул.
— Ты и начнёшь лить. Остальные — все за печь! Пока не скажет «готово» — не вылезать!
2 день Мысли, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген — Сфен Воздуха, граница со Сфеном Огня
— Так и пульсирует?
Гедимин молча кивнул на дозиметр. Кривая интенсивности так и ползла по экрану, подчиняясь сложному ритму. Зубцы не поднимались выше пяти микрокьюгенов — но и не падали ниже нуля, чему Гедимин сдержанно радовался.
— М-да… — Айзек сверился со своим прибором и растерянно глянул на светящийся монитор. — И реактор по-прежнему стабилен…
Гедимин пожал плечами.
— Работает. Я бы не лез.
…В Элидгене потеплело ещё на градус. Филки, поснимав шлемы и рукавицы, таскали по холму металлосборник. Тех, кто вдесятером разгребал гравий, заставили защитить и руки, и голову. Филки недовольно щурились, но спорить не решались.
Вепуат стоял у растущей ямы. Его крылья безжизненно висели. Покосившись на Гедимина, он мотнул головой.
— Нет реакции. Ни на воду, ни на пищу.
— Спит? — предположил Гедимин, протягивая руку к крылу. Вепуат отодвинулся.
— Ты-то порадуешься, если тебя так тыкнуть⁈
Гедимин, пожав плечами, опустил руку.
Со дна разворошённой ямы потянулись струйки дыма. Филки забеспокоились. Гедимин подошёл ближе, проверяя температуру.
— Ничего руками не трогать!
…Ещё один кусок дерева, вывернутый из ямы, прокатился по гравию и лёг рядом с дымящейся грудой. Плашки почернели и как будто усохли. Некоторые треснули, разорванные паром изнутри.
— Они тут не отсыреют? — спросил филк, просовывая в трещину кованый щуп. Расколоть плашку ему не удалось — только поддеть и бросить в общую кучу.
— Сейчас подгонят волокушу, — сказал Гедимин, глядя на двойные полосы жёлтого гравия — теперь эти направляющие для повозок тянулись по всем «улицам» Элидгена. — Отвезём в столярку, и пусть остывают.
За спиной заверещали. Аборигены, зачем-то сбежавшиеся к месту раскопок, столпились у ямы и глазели на растресканный глиняный кокон. Вепуат уже спустился к нему и теперь махал Гедимину.
— Сами вытащат, — буркнул тот, не двинувшись с места. — Их субстрат, им и вынимать.
— Не треснет? — спросил Вепуат, простукивая тёплую глину. — Тут надломы…
— Сбоку подденут, обвяжут и вытащат, — Гедимин кивнул на филков, нагружающих волокушу. — И сразу на повозку. Если треснет, то уже у пищеблока. Там можно и черпаками выгрузить.
Филк оглянулся на него и еле слышно фыркнул.
— Черпаками? Плотную массу с волокнами?
— Там уже всё прореагировало, — отозвался Гедимин. — Рыхлая пыль.
— Ты откуда знаешь? — зашевелился на краю ямы угрюмый Альгот. Гедимин молча указал на сигма-сканер. «Чего с ним с утра? Мешают работать? Так шёл бы и работал. Тут смотреть не на что.»
— А мы откуда будем знать? — спросил Альгот, помрачнев сильнее прежнего. — Это всё хоть как-то поддаётся контролю?
— Опытным путём, — хмыкнул Вепуат, осторожно, парой пальцев, хлопнув его по плечу. — Всё выявляется опытным путём. Глубина, толщина кокона, продолжительность прожарки… Главное — не забывай делать записи. Будешь потом учить химиков.
…Глиняный кокон уже втащили на волокушу, когда аборигены заверещали совсем уж пронзительно. Гедимин, развернувшись на крик, увидел, как из земли поднимается огромная сверкающая дуга. Текк’т, изогнувшись над холмом, нырнул в скалу. Крышка шахты, поддетая хвостом, откатилась в сторону. Из колодца донёсся протяжный гул.
…Первые Текк’ты уже начали выбрасывать из шахт вынутую породу, когда сигма-сканер «увидел» ещё четверых. Они свернули ненадолго к холмам — и высунулись из скалы уже на дне «ободранной» долины. Один обнюхал разметочные колышки, вбитые в камень, и воткнул между ними голову, поддевая что-то макушкой. Первый валун, выдранный из скалы, выкатился на поверхность. На экране сигма-сканера мелькнула ещё одна полоса ряби — новый Текк’т проползал под холмами, приближаясь к Элидгену.
«Девять,» — Гедимин растерянно ухмыльнулся — и, выключив сканер, быстро пошёл к ангару. «Шестерых оставлю в шахтах. Остальным найдётся дело получше.»
…Их было десятеро. Теперь, когда они все высунулись из земли на призывный гул, Гедимин смог их пересчитать. С крыши ангара их было хорошо видно — даже тех, кто выглядывал из дальнего холма. Сармат покосился на макет барака, оттёртый ветошью до блеска, и поднял его на ладони.
— Много работы. Лепить камень. Нужен дом. Такой же, как тот. Ещё один.
Он поднял макет выше. «Надо было с поддона показывать!» — запоздало мелькнуло в голове, и сармат подавил невольную дрожь. Прошло уже три секунды. Текк’ты молча смотрели на сармата. Ещё мгновение — и они со стеклянным лязгом рухнули в скалу.
— Куда⁈ — Гедимин ошеломлённо мигнул. Сигма-сканер «видел», как существа возвращаются к работе. Ещё один выгрызенный валун выкатился на поверхность.
— А лепить? — Гедимин помахал макетом существу, копающемуся на дне ущелья. — Никто не хочет? Надоело?
«То им рыть не нравится, теперь вот это… Что за чушь⁈» — Гедимин, растерянно качая головой, сполз с крыши. Снизу загудело — Текк’т приподнялся на хвосте и положил голову на край обрыва.
— Куэнн-работа, — Гедимин вспомнил местный «термин». — Раньше вам нравилось. Теперь — нет?
Текк’т, высунув длинный язык, занёс его над макетом и осторожно ощупал каменные складки.
— Куэнн-работа, — подтвердил он. — Нравится. Сейчас — нельзя. Дни Пустоты.
«М-мать моя пробирка…» — Гедимин вдохнул поглубже, разжимая ледяной обруч на рёбрах. «А я уже слышал вчера. Жрец говорил… и вот снова это. Что за бред⁈»
— Почему нельзя? — спросил он. — Чего боитесь? Вас убьют?
Текк’т протяжно загудел. Ещё один выглянул из-под обрыва. Зрачки, «плавающие» в блестящей ртути, сошлись на Гедимине.
— Убить — нет. Можно плохо-делать. Хорошо-делать — нельзя.
— Не выйдет, — дополнил второй.
— Хорошо — не выйдет. А плохо — не надо, — Текк’т с гулким рокотом погрузился в скалу, оставив Гедимина растерянно смотреть на макет. Сармат мигнул ещё раза три, прежде чем силой удержал веки на месте и сердито сощурился.
— Да почему будет плохо⁈ У вас же ничего не отвалилось…
— Гедимин! — окликнул его Айзек. Он обогнул ангар и остановился неподалёку. Из приоткрывшейся двери выглянул Кут’тайри, завёрнутый в три слоя накидок, и растерянно зашипел.
— Гедимин, оставь их в покое, — сказал Айзек. — Проку не добьёшься.
— Вчера было сказано… — прошелестел Кут’тайри. Гедимин мигнул.
— О чём вы тут вообще⁈ Айзек, ты понимаешь?
Айзек мрачно кивнул.
— Традиции, атомщик. Знаю, что ты их на дух не переносишь. Но Текк’тов заставить невозможно. Да и… лучше не рисковать.
Гедимин сердито сощурился.
— Что за традиция? В месяце Пустоты нельзя… работать⁈ Целый грёбаный месяц⁈ Это же чушь, каких…
— Тише, — Айзек, взяв его за плечо, втолкнул в ангар и закрыл за собой дверь. — Ну, то есть — ругайся, сколько влезет. Но проку не будет. Работать-то можно. Но…
Он развёл руками.
— Крупное строительство, сложное изготовление, — с этим никто затеваться не будет. Считается, что… — Айзек снова развёл руками. — Что добра не выйдет. Если не авария в процессе, так развалится потом. Быстро и с жертвами.
Гедимин смотрел на него, ошалело мигая, пока не заныли веки. Во взгляде Айзека не было насмешки — только сочувствие.
— Значит, все они в этом уверены… — пробормотал сармат, прижимая ладонь к шлему. — Что целый месяц…