Вепуат взглянул на сканер и растерянно мигнул.
— Икси! Вот только что были…
— Ушли? — Гедимин взялся за прибор. Ряби вокруг было много, но характерные подвижные полосы исчезли.
— Видишь? — Вепуат потыкал в экран. — Вот тут он стоял. Ушёл…
Гедимин снова пожал плечами.
— Значит, справимся без них. Я в цех. Если что — сигналь.
…Ульсена разбрызгивалась мелкой пылью и падала на поддон, застывая в холодном воздухе. Пылинки были слишком мелкими, чтобы стучать, даже по звонкому металлу, — Гедимин слышал только прерывистый шорох. Стеклянная колба с перетяжкой остывала в «холодном» отсеке, заготовки для корпуса — костяные обломки и рэссеновый прут — лежали под печью, дожидаясь своей очереди. Гедимин думал, что до первых проблесков света доделает все детали — а потом, когда пройдёт газовая атака, достанет остывшую колбу и соберёт часы. «Нужен им звуковой сигнал, или обойдутся?» — думал он, глядя на распыляемую ульсену. «У старых был. А новых указаний не поступало. Сделаю. Не нужен — Гварза его уберёт.»
— Ух-ху, — выдохнул Вепуат, заглянув за белесую «стенку». — Гедимин, ты бы хоть защитным полем прикрылся.
— А это что? — сармат кивнул на ту же «стенку». — Специально же накрыл, так ты влез.
— Я-то вылезу, — отозвался Вепуат, с опаской глядя на руку сармата, занесённую над плазменным шаром. — А вот ты без защиты. Обернись полем! Будет авария — опять на полдня заляжешь, а мне возиться.
— Уйди, — буркнул Гедимин, выпуская из пальцев остатки ульсенового прута. Разбрызганные и застывшие пылинки посыпались на поддон. Сармат отключил плазморез и осмотрел нагревшуюся ладонь. Чёрные щитки на ней заблестели от жара, но не деформировались — температуру и расстояние Гедимин рассчитал правильно. «Самые опасные этапы закончены,» — подумал он, машинально проверяя состояние реактора. «Теперь — работа с костью. Тут, конечно, можно оцарапать броню. Но взрываться уже нечему.»
…Гедимин отпустил рычаг, и подвес подтянуло к потолку. Сармат пристально следил за ним — пару раз камень всё-таки качнулся. «Ход вперёд-назад,» — Гедимин одобрительно хмыкнул. «Вбок не тянет. Хорошо.»
Снизу камень прикрыло защитным полем. Вепуат склонился над желобком, из которого только что подняли подвес, и потянул за тросик.
— Зацепило, — он указал на конец верёвки, привязанный к «асбестовой» пряди. Её размозжило, дно желобка засыпало игольчатыми сколами и микроскопическим волокном, но и тросик, придавленный подвесом, заметно сплющился. Гедимин подёргал волокно и бросил на дно жёлоба.
— Выдержит, — сказал он, растягивая минеральную «прядь» вдоль углубления. — Один-два случайных удара ему не повредят. Но надо будет поставить метки…
Он отметил «опасный» участок насечками по краям жёлоба и протянул тросик за них вместе с парой миллиметров пряди.
— Убирай поле, — скомандовал он, выпрямляясь. — Ещё пара прогонов — тогда посмотрим.
…На складе, наполовину засыпанном песком, примитивные механизмы никому не мешали — дробильщиков камня до завтра можно было не ждать, посторонние внутрь не лезли. Гедимин прислушивался к гулу поршневой машины, смотрел, как волокно, растянутое на огромном костяном «луке», продёргивается сквозь гребни, и как сыплются на огороженный пол остатки игольчатых кристаллов.
— А хороший выход из этой руды, — вслух подумал он. Вепуат хмыкнул.
— Одна десятая — хороший выход?
— Практически чистое волокно, — Гедимин кивнул на пучок, торчащий из частых зубцов. — На Земле такого ещё поискать.
Он отцепил привод и снял с замершей установки лишние, недостаточно частые гребни. «Чистовая обработка…» — добавив ещё два, сармат запустил машину. «Надо будет над испарителем пристроить вторую решётку. И пометить, когда заложена новая партия. Пусть мокнет, не валяться же ей без дела.»
Мысли о переработке асаана занимали только часть мозга. Сармат напряжённо вслушивался — не завоет ли сирена? Сквозь три слоя защитного поля даже сигма-сканер ничего не различал. «Тихо,» — озадаченно думал Гедимин, глядя на часы. «А ведь уже светает.»
— Да хватит, — Вепуат наклонился над растрёпанной прядью. — Она уже как пух. Вынимай — и пойдём покажем Альготу.
— Ладно, — Гедимин опустил рычаг. — Интересно, что цвет почти не поменялся. Чёрный минерал — тёмно-бурое волокно.
— Тёмно-зелёное, — поправил его Вепуат. — Посмотри на отсвет.
Гедимин хмыкнул. «Верно. Зеленоватый отблеск. Чёрное с прозеленью. Посмотрим, что будет после пропаривания.»
…Вепуат вертел головой, разглядывая прозрачный купол над лагерем. Гедимин осмотрелся. Снаружи посветлело — стали видны соседние холмы. Туман сармат разглядел, только подойдя к краю, — тёмная дымка лежала в низине, распластавшись на снегу. Она не двигалась — висела на одном месте, как ей и полагалось при полном штиле.
— М-да, — сказал Вепуат, подходя к краю. — Что-то сегодня слабо. Как думаешь, поднимется к рассвету?
Гедимин покосился на дозиметр. Самые глубокие провалы кривой ещё падали ниже нуля, но сама линия уверенно держалась на два микрокьюгена выше.
— Непохоже. Фон почти в норме. Или… или после рассвета нам ждать внезапного шквала.
Он оглянулся на сааг-туула. Зверь дремал, закрыв все проёмы в броне. «Джагулы наружу не лезут. Значит, успокаиваться рано.»
…Альгот, кивнув сарматам на бегу, нырнул в соседний отсек и вернулся, обхватив двумя руками стеклянную бутыль.
— Вот. Ёмкость пусть вернут, — сказал он, поставив бутылку на стол. Внутри темнел насыпанный под самую затычку фиолетовый порошок. Вепуат присвистнул.
— Столько пигмента? Уже насинтезировал?
— Тут в основном древесный жир, — ответил Альгот. — Чистое вещество на кожу лучше не мазать. Даже Джагулам. С них — ещё пара деревьев на жир. Или одно большое.
Вепуат хмыкнул.
— Филки обрадуются. Столько разных слов, как на деревообработке, я от них не слышал. Даже на грузоперевозках. Что ж, спасибо за пигмент. Посмотри, тут у Гедимина волокно, — годится для вымачивания?
Альгот тронул чёрную с прозеленью прядь, помял в пальцах и задумчиво сощурился.
— Волокно тоньше. Особенности руды или обработки?
— Немного механизировал, — признался Гедимин. — Ничего сложного, но — отдельный цех бы под это дело.
Альгот кивнул.
— Цех, увлажнение, вентиляция… Пока придётся занимать душевую. Хоть Дасьен и злится. Но сырьё многообещающее.
…Кривая интенсивности поднялась над нулём — теперь даже самые глубокие провалы его не цепляли. Налетевший ветер гнал по ущельям остатки серого тумана. Ближайшие к Элидгену долины уже очистились. Гедимин оглянулся на Вепуата — тот рассматривал экран и растерянно хмыкал.
— Уходит, — сказал он. — Вблизи уже ничего не осталось. М-да. Сегодня странный какой-то катаклизм. Неубедительный.
Гедимин посмотрел на тропу, ведущую из ущелья. Наверху, у барака, уже толпились Скогны, и кто-то из филков, выйдя на порог, хвастался новыми «цацками» — или, может, предлагал их на обмен. Сбоку донёсся шумный свистящий вздох — сааг-туул зашевелился, стравливая воздух, и приподнял голову. Щитки на его боках задвигались. За край высунулся шест с погремушками, потом ухватилась рука. Гедимин следил, как погонщики выбираются из «отсеков» и оглядываются по сторонам. Потом один из них стукнул шестом по панцирю. Сааг-туул заворочался, поднимаясь на ноги. Вепуат хмыкнул.
— Была бы опасность, они бы не вылезли. Значит, всё кончилось… Понятно, почему Икси ушли сразу. С такой ерундой можно и не бороться — сама утечёт.
— Интересно, чем они это почуяли, — пробормотал Гедимин, глядя на дозиметр. «Нет падения фона — нет тумана? Мало данных, но если это так — надо отслеживать. В другой раз не потеряем полдня на выжидание.»
…Гедимин поставил рядом со стеной термочашу, развернул воздуховоды так, чтобы тёплый ветер обдувал сааг-туулу бок. Существо приподняло края щитков, но за сарматом всё равно наблюдало настороженно, высунув из-под панциря все глаза вдоль правого бока. Сюда же, под тёплый сквозняк, перебрались и погонщики. Заспанный Урджен тёр глаза и сердито скалился. Гедимин, перехватив его взгляд, изобразил, что спит, и указал на горячий цех. Джагул ощерился, прижав уши, и отвернулся.
— Тридцать… чего? — четверо вожаков, остановившихся напротив Вепуата, озадаченно переглянулись.
— Тридцать раз вес Геджера, — сармат с ухмылкой указал на Гедимина. Джагул рявкнул.
— Тридцать Геджеров⁈ Это больше, чем все Хеллуг, — Джегех, быстро прикинувший что-то на пальцах, встряхнул гривой.
— Чем все Хеллуг и все их вещи! — дополнила, высунувшись из «отсека», незнакомая самка в бусах из позвонков. У её пояса болтались два беззубых черепа — судя по длине челюстей, когда-то это были Бронны.
— И чем вся еда всех Хеллуг, сколько её там ни есть, — добавила она. — Но у нас бывало больше. И нас, и вещей, и еды. Зверь очень сильный.
Вожаки переглянулись.
— Был раньше, — угрюмо сказал Джегех. — Теперь, после ран и проклятий, — кто знает?
— Ему уже лучше, — сказал Вепуат. — На бегу почти не хромает. Если идти медленно, а груз навесить равномерно, — справится?
Джагулы снова переглянулись — сперва между собой, потом — с наблюдающими самками.
— Ты же навесишь, — проворчал, глядя исподлобья, вожак. — Ты же жрец Пламени. Тебе надо — ты сделаешь. Зверь раньше был сильным. Теперь — никто не скажет. Смотри сам.
Гедимин мигнул. «А они ведь боятся,» — понял вдруг он. «Нас всех. И Вепуата, и меня. Меня, пожалуй, сильнее.»
— Гедимин, — Вепуат повернулся к нему. — Что ты-то скажешь? Можно развесить тридцать тонн руды так, чтобы зверь не рухнул? Учти ещё наш вес и четверых Джагулов с их припасами.
Гедимин смерил сааг-туула задумчивым взглядом. «Слишком много данных. Был бы это механизм…» — он едва заметно поморщился. «Задние лапы — слабое место. Мы будем на загривке. Припасы — в отсеках вдоль хвоста…»
— Был бы механизмом — сказал бы, что и шестьдесят тонн поднимет, — пробормотал он. — С живыми труднее.