» зашевелились, разворачиваясь под другим углом. Поверхность под сарматом качнулась, потом — ещё раз. Издалека донёсся протяжный высокочастотный вопль. Ещё пара секунд раскачиваний из стороны в сторону — и сармата слегка подбросило. Край щитка отодвинулся. За ним виднелся притоптанный снег вперемешку с гравием и жёлтый слоистый обрыв.
Проверить окрестности сканером Гедимин не успел — филки повалили наружу, едва не сбив его с ног. Из-за «двери» послышались радостные крики, а за ними — сердитое рявканье. Протиснувшись в проём, Гедимин увидел склон холма и верхушки ступенчатых «маяков» над ним. Сааг-туул растянулся посреди долины, уткнувшись мордой в остатки снега. У основания его хвоста сидел Джагул и монотонно раскачивался, обхватив голову руками.
— Где Вепуат? — крикнул ему Гедимин. Джагул вздрогнул, развернулся к нему и взвыл, замахиваясь когтями. Из-под шевельнувшейся пластины показалась пернатая рука.
— Ядро Сатурна, — пробормотал Вепуат, выползая на броню, и с треском приложил ладонь к лицевому щитку. — Лебёдку твою сорвало. Хотел снять. Не успел.
— Да и Седна с ней, — отозвался Гедимин, поднимаясь на броню. Зверь не обратил на него внимания. На его боку висела съехавшая со спины связка «асбестовых» прядей. Защитного поля на ней уже не было.
— Довезли, — криво ухмыльнулся Вепуат и тут же отвёл взгляд. — Надо же им было так разойтись…
За спиной взвыли.
— Копать камни! На земле Воздуха! В день Воздуха! — Джагул ткнул ошалевшего Гедимина шестом в грудь. — Хочешь за ворота — иди сам, мы-то при чём⁈
— Зверь ранен? — спросил Вепуат, быстро вклиниваясь между кочевником и Гедимином, ещё не пришедшим в себя. Джагул рявкнул и грохнул шестом о броню.
— Его не вышло убить. А ведь вы пытались!
Животное зашевелилось. Гедимин быстро посмотрел вниз — филков рядом не было. Они успели подняться до середины тропы и уже оттуда оглядывались на долину и показывали сарматам выразительные жесты. Гедимин хмыкнул, повернулся к неразличимым на снегу разломам, — среди них из гравия торчали тёмно-синие трубки, опутанные тонкими тросами. Вокруг валялись осколки стекла и сплющенные серебристые бубенцы.
… — М-да, — сказал Вепуат, опустив на пол охапку трубок и верёвок, и выпрямился, поправляя сбившиеся перья. — Похоже, нас туда больше не пустят. Что с асааном? Цел?
— Да что ему будет, — буркнул Гедимин, машинально оглядываясь на прикрытую дверь склада. Вторая связка «асбеста» лежала там, и Кут’тайри с опаской рассматривал её чуть ли не от противоположной стены. О случившемся Гедимин не сказал ему ни слова, но жрец что-то «учуял» и даже не рискнул приблизиться.
— Лебёдка твоя… — Вепуат, не договорив, развёл руками и тяжело вздохнул. Гедимин отмахнулся.
— Сделаю новую. Никто не ранен?
— Серьёзно — никто, ушибы не в счёт, — Вепуат дёрнул углом рта; его глаза оставались тёмными. — Зверю посекло броню — но это верхний слой, он и должен слущиваться. А хорошо он шарахнул хвостом! Даже Экеста смутились. Я жахнул по ним разок… может, и не стоило.
Он покосился на плазмомёт и поправил свисающее крыло.
— Мать моя колба… — пробормотал Гедимин. — А я вот даже…
Он замолчал и оглянулся на закрытые ворота.
— Чего они взъярились? Не знаешь? Ты же их успокоил…
Вепуат шумно вздохнул.
— Джагулы знают. Но от них сейчас проку не добьёшься. То воют, то лают. Вроде мы приехали не в тот день. Пока просто там сидели, Экеста ещё терпели нас. А вот когда ты начал работу… ну, вроде как поклонение Асга…
Сармат поспешно прикрыл виски и виновато сощурился.
— Короче, Камень и Воздух не очень ладят. Вот они и взвились. Швырнули нас через пол-Сфена.
«Вот что это было,» — Гедимин прижал ладонь к занывшим рёбрам. «То-то я думал — по времени не сходится. Не могли мы за считанные секунды… Швырнули. М-да. Повезло, что у всех кости целы.»
— И как их теперь успокаивать? — спросил он, угрюмо щурясь на обломки «ворот ветра». Детали, выкованные из рэссены, отделались царапинами. Тросы спутались, местами порвались. Ульсену сплющило, от стеклянных подвесок уцелели только ушки.
— Джаарган сказал, что и пробовать не будет, — ответил Вепуат. — И мне не советует. Не стоило в них стрелять. И хвостом бить тоже. Они запомнили.
Гедимин хмыкнул.
— И что теперь?
Вепуат пожал плечами.
— Может, со временем успокоятся. У них не очень длинная память.
— Сюда не прилетят мстить? — Гедимин покосился на сфалт.
— Не должны, — Вепуат посмотрел себе под ноги. — В Сфене Земли им… в общем, с Землёй они тоже не ладят. А вот в своём Сфене, особенно там, у карьера… Я так думаю — к асаану нас больше не подпустят.
Гедимин тяжело покачал головой.
— Чтоб я понимал местные порядки… Ну, хорошо, что никого не убило.
…Широкая труба из защитного поля упиралась в бок сааг-туула, туда, где зияли открытые «люки» — выходы из подпанцирных «отсеков». Животное лежало спокойно; когда Гедимин примерялся, где закреплять трубу, из-под брони выглянула пара глаз, но тут же втянулась. Джагулы, проходя мимо, косились на сармата и прижимали уши.
…В купальне было тихо — только изредка шумела вода, стучали миски и шуршали гребни. Джагулы, не глядя на Гедимина, сосредоточенно растирали по себе фиолетовый и красный пигмент. Сармат думал с кривой ухмылкой, что оранжевые поперечные полосы и впрямь выглядели бы неплохо. Вода с остатками пигмента сбегала в водосток, оставляя фиолетовые следы.
…Филки, разделив между собой формовочную глину, разбрелись по углам.
— Огромная сила, — услышал Гедимин чей-то шёпот.
— Хорошо, что меня там не было, — другой филк нервно поёжился. — И что, поведение этих… существ никак не прогнозируется?
— Похоже, что нет, — прошептал первый. — Эти двое сами не знали.
— Да эти двое… — филк оглянулся на Гедимина и прикрыл респиратор ладонью.
…Одинокий Джагул прошёл в «шлюз», оглянулся на зверя, улёгшегося у стены, и недовольно дёрнул ухом. С загривка сааг-туула на него, сарматов и здание цеха угрюмо смотрели погонщики.
— Где остальные? — спросил Гедимин, глядя, как самка выпутывается из накидок. Из-под защитных обмоток на её руках виднелась тёмно-фиолетовая шерсть.
— Дураки, — коротко рявкнула Джагзуу и развернулась к печи. — Зверь спокоен. Чего с ним возиться⁈ Все живы. Никто не ранен. Чего реветь⁈
Гедимин невесело ухмыльнулся.
— Могли бы предупредить. Про Экеста и их… традиции. Мы их не знаем.
Самка глянула на него исподлобья и потянулась за мешком с шихтой.
— Урджен бы сказал. Но ты ведь не слушаешь. Делаешь, как надумал. Всегда, — она подобрала захват и задвинула плавильный конус в печь. Громыхнула заслонка.
…Джагулы выбрались на броню, но близко к сарматам не подходили — следили за Гедимином, Вепуатом и Альготом издалека. Химик прощупывал щитки панциря, растирал что-то невидимое между пальцами и задумчиво хмыкал.
— Пигмент ведь ему не навредит? — не выдержал Вепуат. Альгот махнул рукой.
— Даже если сожрёт вместе с колбой. Хм… Ну, если ты не напутал со скоростью отслойки, — неделю-другую продержится. На всякий случай возьми запас с собой. Будешь подновлять. Если это настолько важно.
— Спасибо, — Вепуат с довольной ухмылкой повернулся к Джагулам и помахал им закрытой колбой. — Ну что, начнём? Тут зелёный, жёлтый и красный. Свои обычные знаки чертите где угодно. А вот символ Пламени должен быть виден. Хорошо так виден. Хоть с головы, хоть с хвоста.
Зачем для раскрашивания сааг-туула надевать неудобные накидки с побрякушками, Гедимин так и не понял. Тем более для этого были не нужны ритуальные шлемы из черепов. Тяжелее всех пришлось Урджену. Он, шурша и звеня всем, что с него свисало, перебирался с щитка на щиток, намечая орнамент. Потом встал на загривке с бубном в руках и больше к кистям не прикасался — видимо, устал. Джаарган подошёл к контейнерам с краской, потыкал в них когтем, слизнул пигмент — и перебрался на лоб сааг-туула. Там он и сидел, поочерёдно дуя в разные полые кости и ракушки.
Восьмеро Джагулов разобрали мисочки с пигментом и разошлись вдоль боков зверя. Поверх разметки Урджена легли широкие линии. То, что чертили над каждым поясом конечностей, напоминало сильно приплюснутый треножник. На щитках лап и вдоль боков протянулись угловатые завитки.
— Ввосьмером они долго провозятся, — Гедимин оглянулся на Джагулов, устроившихся в стороне и молча рассматривающих зверя. Из «отсеков» выбрались все. Гедимин направил на них воздуховоды, чтобы и их, и зверя обдувало теплом. Они стояли, не двигаясь, и смотрели, как на панцире сааг-туула появляется орнамент.
— Помогли бы, что ли, — буркнул сармат. — Кисти у нас ещё есть.
— Пусть стоят, — отмахнулся Вепуат, протягивая ему контейнер с зелёной краской. — Тут какой-то ритуал. Пойдём рисовать трилистники!
…Панцирь сааг-туула не выглядел симметричным ни с какого расстояния — но степень его перекошенности Гедимин оценил только вблизи. Ни одна из проведённых линий не получилась прямой. Вепуат придерживал его за руку, не давая срезать неровности панциря. Снизу, из-под широкого оплечья, на сарматов таращились глаза. Гедимин косился на них и морщился. «А вот дали бы мне подровнять…»
— А ничего, — сказал Вепуат, отходя ещё на десяток шагов. На плечах зверя зеленели размашистые «трилистники». Ещё один Вепуат нарисовал на лбу. Джаарган возражать не стал — так и стоял всё это время в очерченном круге по центру «трилистника». Потом собрал свои дудки и ракушки и перебрался на загривок.
Звон, треск и гудение смолкли. Джагулы молча обходили раскрашенное животное, останавливаясь напротив некоторых символов. Были это очень удачные образцы или, наоборот, самые плохие, Гедимин так и не понял — никто не сказал ни слова. «Кажется, им всем не по себе,» — думал сармат, глядя на просевшие над прижатыми ушами шапки. Вепуат похлопал зверя по ближайшей лапе и широко ухмыльнулся.
— Теперь его ни с чем не перепутаешь. Если кто сделает вид, что ослеп, и по этим знакам начнёт стрелять — будем бить на поражение. За оскорбление Пламени. Что скажешь, Джегех?