Гедимин выпрямился. «Зверь бежал туда,» — щёлкнуло в мозгу. Круги перед глазами ещё плыли, рёбра сдавил невидимый обруч, но сармат уже различал кровавый след на камнях и снегу — и видел чьи-то останки, размазанные по гребню. Обугленная, порванная пополам накидка ещё дымилась — как и обгоревшая с затылка голова с широко разинутой пастью. Рук не было.
Ещё одно тело с такими же повреждениями он нашёл в пятнадцати метрах, на склоне огненной расселины. По этому телу сааг-туул не потоптался, — на обгоревшей и изодранной накидке ещё держались хлопья стеклянной пены. Уши вырвало, шею разломило пополам, шерсть выгорела. «Серьги, бусы… колчан у пояса? Ну да, множество снарядов… взорвавшихся снарядов,» — Гедимин взглянул на раздробленные кисти, и его передёрнуло. Осколки кости, валяющиеся поодаль, не были только что вырваны из плоти. Сармат остановился над ними и беззвучно выругался. «Костяная праща. Под круглый снаряд. Под круглый стеклянный снаряд. Такими нас и накрыло…»
Вой за лавовыми гребнями стал тише — его заглушило гневное рявканье. Шумно вздохнул сааг-туул. Он забился за длинный уступ и распластался на дне холодной, уже не извергающейся расселины. Гедимин шагнул на пригорок, перекладывая сфалт на плечо. «Сразу стрелять? Погодить?»
Сааг-туул лежал на камнях, вяло подёргивая хвостом. Гедимин видел кровавые потёки на его спине и чьи-то останки, зацепившиеся за край броневой пластины. Ещё один Джагул, подорвавшийся на собственных боеприпасах, лежал наверху и хрипло выл, прижимая к себе руки. Гедимин скользнул по нему взглядом и развернулся к плотной группе на хребте сааг-туула. Эти кочевники не были ни ранены, ни обожжены — и оружия у них не было. Один из них держал за гриву другого, перемазанного в крови и стеклянной пене. Тот скорчился, закрываясь руками. В когтях одного из вставших над ним блеснуло синее лезвие.
Крови и стеклянной пены было много. Гедимин едва не поскользнулся на них, взбираясь по панцирю сааг-туула. Зверь, не обращая на него внимания, вжимался в скалу и изредка вздрагивал, будто от боли. Те, кто столпился на спине, заметили сармата, когда он был уже наверху — и попятились, пригибаясь и сдавленно рыча.
— Геджер!
Того, кто корчился на «земле», схватили за гриву и швырнули сармату под ноги.
— Геджер, — прохрипел он, вжимаясь в бугристый панцирь. — Я не стрелял. Я не трогал. Аджах… он задумал… хочешь — убей…
«Руки целы,» — сухо щёлкнуло в мозгу Гедимина. «Пояс тоже. Не врёт.» Он скользнул взглядом по лицу, изрезанному осколками, и обрывкам ушей. «Взрыв был рядом. Осколочные, ожоги… А, hasu!»
— Кровяной камень, — бросил он, поворачиваясь к Джагулам. — Быстрее! Урджен ранен.
Он двинулся вперёд, и кочевники попятились. Кто-то рухнул, вжимаясь в панцирь. Под отодвигающейся пластиной что-то шевельнулось.
— Урджен? — прохрипела, выползая из люка, Джагзуу. Её грива и шерсть вдоль пасти слиплись от крови. Глаза смотрели в разные стороны, и самку шатало.
— Урджен? — она повернулась к Гедимину и едва не упала. Из крепко сжатого кулака торчал оборванный шнурок, пропитанный кровью.
— Камень? — Гедимин обхватил её запястье. Самка разжала пальцы и осела, заваливаясь набок.
— Джаарган, — прохрипела она. — Джаарган мёртв.
…«Отсек» залило стеклянной пеной. Тут было килограммов двадцать стеклянных снарядов. Гедимин видел, где они висели, аккуратно нанизанные на костяные штырьки. Взрывом накрыло двоих — тех, кто рылся в «арсенале», выбирая оружие. Обугленная рука одного из них ещё сжимала костяную пращу. Кость обгорела, но не раскололась.
Джаарган лежал в коридоре. Взрывом его не задело, только шерсть на руке побелела и скукожилась. Гедимин приостановился, взглянул на перебитое запястье и разбитую голову и быстро отвёл взгляд. «Стоял боком,» — механически высчитал мозг. «Самка — рядом с ним, спиной к проходу. Её оглушили. Он сопротивлялся. Добивали.»
В коридоре кто-то негромко рявкнул. Гедимин развернулся на звук — и увидел, как спешащий куда-то Джагул шарахается к стене и пригибает голову. Сармат поморщился и отвернулся. «Пена,» — он покосился на анализатор. Нижняя часть расплава ещё оставалась вязкой; панцирь животного под ней прогрелся до полутора сотен градусов, верхние слои обуглились. «Пену надо убрать.»
…Сааг-туул уже не дёргался, только иногда шумно вздыхал, с присвистом стравливая воздух. На экране сигма-сканера шевелились, срастаясь, сосуды и мышечные волокна. Охлаждённые слои панциря уже не жгли живые ткани, и регенерация запустилась. Гедимин выключил сканер и вышел. Джагул, отмывающий «палубу» от крови, шарахнулся, прижимаясь к «стене», и не шевелился, пока сармат не прошёл мимо.
Вепуат мельком поднял на Гедимина взгляд и едва заметно кивнул. Узкие прорези его глаз были иссиня-чёрными, кожа вокруг побелела. Он поддел пинцетом ещё один осколок, глубоко впившийся в щёку Джагула, и кинул в окровавленную миску, к полусотне других.
На шкурах у «стены» зашевелилась Джагзуу. Кровяной камень, примотанный к её запястью, горел красным огнём; самка щурилась, но взгляд её наконец сфокусировался. Гедимин покосился на окровавленную макушку и угрюмо сузил глаза. «Повезло. Чуть ближе к затылку — был бы труп.»
Джааргана перенесли сюда же. Он «сидел», прислонённый к стене и обёрнутый белыми шкурами. То, что осталось от головы, прикрыли ритуальной маской. Другая маска лежала поверх лица Урджена, и её перья шевелились от слабого дыхания. Забинтованную грудь накрыли белой шкурой. Гедимин на секунду задержался, разглядывая перья и их слабое движение. «Вот тебе и поехали в столицу…» — он стиснул зубы и отвернулся.
— Всё, — отрывисто сказал Вепуат, и раненый, сидящий перед ним, поспешно отполз в сторону. Джагулы, молча наблюдавшие за ним, зарычали, и он шарахнулся от них и вжался в «стену».
— Джегех, — буркнул Вепуат, указывая на освободившееся место. Джагулы зарычали громче.
— Урху, не трать силы, — раненая самка снова приподнялась на локтях. — Пусть Геджер его убьёт. Он был с Аджахом. С теми, стрелявшими. Все знают.
— Я не стрелял, — прохрипел Джегех. Его уже подтащили к Вепуату и бросили на колени, заставив уткнуться мордой в «палубу». Гедимин поморщился.
— Убивать надо было раньше. Джегех! Кому говорили, что стекло — не оружие⁈
— На охоте срабатывало, — отозвался Джагул и снова захрипел — тот, кто держал его за гриву, с размаху ткнул его мордой в выступ «палубы». — Я не стрелял. Я говорил им — не выйде… не надо.
Вепуат невесело хмыкнул.
— Вот именно, что «не выйдет». Что вы думали сделать? Залить нас стеклянной пеной?
Он вытащил из-под шкуры Джегеха глубоко впившийся осколок и бросил в миску. Джагул шумно выдохнул.
— Аджах сказал — огонь разбудит огонь. И ваши панцири не выдержат.
— Что мы вам сделали? — Гедимин шагнул к нему. Джегех пополз в сторону, но его за гриву дёрнули назад, и он скорчился, вжимаясь в «палубу». Вепуат недовольно хмыкнул.
— Гедимин, я же работаю. Можно допросить его чуть позже?
— Он будет говорить, — угрюмо пообещал кто-то из Джагулов, наблюдающих за сарматами. — Язык отрежем потом.
Гедимин поморщился.
— Так что мы вам сделали? А эти ваши — Джаарган и Урджен? Джагзуу? Их за что?
— Дураки, — отозвалась раненая самка, потирая затылок. — Им все говорили. Думали занять ваш холм. Без чёрных панцирей там сражаться некому. Я говорила — не выйдет. Урджен тоже.
— Кровяной камень… — пробормотал кто-то из Джагулов, глядя на неподвижного «сновидца». Вепуат резко качнул головой.
— Сейчас — только навредит. М-да… Если вам настолько тошно отдавать зверя — чего молчали⁈
Джегех беспокойно зашевелился, но его снова воткнули мордой в «палубу».
— Сегодня уже никуда не поедем, — сказал Вепуат, повернувшись к Гедимину. — Из погонщиков на ногах только Ваджег.
Гедимин угрюмо сузил глаза.
— С ними свяжешься — опять устроят…
Джагулы, попавшие под его тяжёлый взгляд, отступили к «стене». Вепуат со вздохом поднялся на ноги.
— Придётся обыскивать их по три раза на дню. Чтоб не устраивали. Занять Элидген… Это ж надо было додуматься!
— Я говорил — не выйдет, — прорычал Джегех, глядя в «палубу». — Глупая затея. Не убивай зверя. Он ни при чём.
— Никто не тронет вашу зверюгу, — проворчал Вепуат, вытирая руки. — Не за этим с ней возились. И с вами тоже. Едем на базу. Гедимин, тебе-то помощь не нужна?
…Айзек и Гварза переглянулись.
— Значит, дошло до восстаний… — Кенен поморщился. — Ну что, Кет, ещё будешь учить дикарей технологиям?
Гедимин фыркнул.
— Это тут при чём⁈
— Чем вас там обстреляли, напомни-ка? — Гварза недобро сощурился. — Говоришь, целый арсенал?
— М-да, — промычал Вепуат, разглядывая гравий под ногами. — Копили с месяца Льда. Джаарган, похоже, дело говорил — от стекла добра не будет.
— Ему и не было, — Гедимин вспомнил изуродованное тело в коридоре и невольно поёжился. — Урджен-то выживет?
Вепуат пожал плечами.
— Посмотрим ближе к вечеру. Если вынесет кровяной камень — может, оправится. Большая кровопотеря, а возместить нечем.
Гварза поморщился.
— Надеюсь, до переливания крови у вас там не дойдёт?
Вепуат сверкнул глазами.
— Только Урджен за нас и вступился, между прочим. Пытался предупредить. Один из всех.
Гедимин тяжело вздохнул.
— Один Урджен, один Хассинельг… У нас вообще негусто с союзниками.
Айзек развёл руками.
— А другого нам никто и не обещал. Вепуат, если будет нужна помощь — скажи. Учебный цех… думаю, пора его прикрыть. Джагулы и так узнали слишком много.
— Поздно прикрывать, — отозвался Гедимин, вспоминая «отсек», залитый вспененным стеклом. «Чего оно-то взорвалось? Им никто не стрелял. Ладно — наверху, а там-то что вызвало реакцию?»
…Над ангаром душевой разносилось тревожное верещание, но слов было не разобрать — кроме то и дело повторяющегося «Джагулы». В свете фонарей, закреплённых у ворот, мелькали небольшие тени. На взгляд Гедимина, их было гораздо больше, чем аборигенов, официально работающих в Элидгене. Можно было бы просканировать ангар и выяснить, сколько их там всего, но сармат только щурился и переводил угрюмый взгляд на полусобранную лебёдку. «Это уже третья,» — думал он, соединяя детали и наматывая тросы. «Невезучий какой-то механизм. Надо бы собрать ещё и четвёртую. Вдруг с третьей тоже что-то случится.»