— Ну, вот на этом и всё, — донёсся из-за ангара голос Вепуата. — До сих пор всё проходило мирно. Главное — вовремя пресекай исторические обсуждения. Как начнут выяснять, кто кому задолжал за двадцать тысяч лет…
— М-да, — отозвался Айзек. — Понимаю. Пресечём. Значит, основные товары — ульсена, грибы и стеклянная шихта?
— А жир меняется на кейек, — дополнил Вепуат. — Я тебе все записи оставил, не запутаешься. Если тоготцы приедут за смальтой, скажи, что без Гедимина торговать не будешь. Но послушай, что будут говорить, и сколько готовы дать. Нам от них нужно сырьё для гзеша.
Айзек еле слышно хмыкнул.
— Месяц Воздуха. Сырьё для гзеша добывается в месяце Воздуха. Остальное — крохи. Так что на тоготцев сильно не рассчитывай.
«И добывать, видимо, придётся нам самим,» — Гедимин покосился на ближайший образец эластомера и угрюмо сузил глаза. «Ставить сети на медуз и червяков. Или глушить их в воздухе. Если только Альгот не придумает другой способ синтеза.»
…Вой утих. Джагулы в оцепенении смотрели сквозь прозрачную стену, как сааг-туул встряхивается, громыхая щитками панциря, и неторопливо бредёт вдоль лагеря. Гедимин видел, как на его левом боку открываются глаза; направо, на пустые заснеженные холмы, он не смотрел. Погонщики вчетвером сидели на его загривке, опустив шесты. Погремушки молчали — то ли зверю не нужны были команды, то ли никто не решался отдать их.
— Светает, — пробормотал Вепуат, глядя на соседнее плато. Из шахты вылетел очередной ком смятого камня, пропахал в гравии борозду и врезался в горку таких же жёлтых валунов. Текк’т, копающий шахту, определённо не видел, что там лежит на поверхности, но с направлением ни разу не промахнулся.
— И до сих пор тихо. Ни одного подземного толчка.
— Ещё не рассвет, — отозвался Гедимин, убирая за спину сигма-сканер. На экран он уже смотрел, и не раз. «Все процессы идут. Я им не нужен,» — напомнил он себе. «Может, без меня им даже лучше.»
…Сааг-туул лёг у стены и закрыл глаза. Погонщики вчетвером уговаривали его приподнять щитки панциря. Уговоры затягивались. Гедимин стоял над грудой металлических шаров и угрюмо щурился. За его спиной висели стянутые тросами пучки костей — две разобранные лебёдки. С одной свисала связка Джагульских клыков. Её шнурок незаметно растянулся и при каждом движении стучал по локтю сармата. Звук получался негромкий, но раздражающий.
Кто-то из Джагулов громко рявкнул и огрел животное по бронированному лбу. Погремушки затрещали. Зверь дёрнул хвостом, но боковые щитки остались уложенными на панцирь — ни один «отсек» не приоткрылся.
— Не справляются, — пробормотал Гедимин, пристально глядя на погонщиков. Вепуат укоризненно хмыкнул.
— Всем неспокойно. И им, и зверю. Он ведь остаётся с нами наедине. Без своего племени. Конечно, волнуется. Мало ли что мы можем с ним сделать.
Гедимин смерил гигантское животное угрюмым взглядом. «Да, ему есть чего опасаться.»
— Погонщиков просто мало. Двое из четверых практически беспомощны. Я бы взял замену.
Вепуат сердито фыркнул.
— Беспомощны? Это кто? Они с ним всегда управлялись. Вот сейчас все успокоятся, и… Ага! Ну вот, а ты говорил.
Сааг-туул, шумно стравив воздух из внутренних полостей, уронил голову на лапы. «Отсеки» вдоль правого бока распахнулись. Видимо, под панцирь просочился холодный воздух, — животное снова дёрнуло хвостом, раздробив и разметав мёрзлый гравий. Погонщик, спустившись на лоб, указал шестом на спину. Смотрел он исподлобья, уши под шапкой плотно прижимались к голове. Гедимин еле слышно хмыкнул и поднял руку, вспарывая защитное поле сверху донизу. Вепуат повернулся к молчаливым филкам, ожидающим у ангара.
— Вы цепляйте по команде. А я пойду в отсек — заносить и укладывать. Гедимин! Откуда начнём — с головы или с хвоста?
…Панцирь расслаивался — непрерывно и хаотично. Гедимин осмотрел отверстия от вчерашних анкеров и досадливо хмыкнул. «Это ещё годится. А это уже поплыло. Значит, смещаемся к хвосту…»
На штыри, вбиваемые в панцирь, животное не реагировало, даже когда они проваливались во внутреннюю полость. «Слои, чтоб им всем…» — Гедимин недовольно щурился. «Главное, чтобы щиток целиком не съехал.»
Он проверил натяжение тросов, тронул рычаг, разворачивая стрелу, и нехотя кивнул. Филки с земли нетерпеливо махали руками, указывая на горку рудных шаров. За плечом кто-то шумно вздохнул. Гедимин обернулся и услышал испуганное рявканье. Джагул, пригибаясь, выглядывал из-за выступа брони.
— Геджер…
— Говори уже, — буркнул сармат. — Не шарахайся — свалишься. Тебе вообще лучше бы сидеть в отсеке.
Урджен выпрямился. Он странно щурился и не вполне твёрдо держался на ногах — и цацки, свисающие с одежды, цеплялись за всё, мешая движениям. Он развернул прижатый к груди свёрток. На Гедимина уставились пустыми глазницами два повреждённых черепа. Их затылочные части были оббиты и обуглены, в челюстях не хватало зубов, носовые перегородки треснули и выкрошились. Урджен поднял черепа на шнурках и странно ощерился.
— Это тебе. Их не взяли за ворота. Будут лежать тут. До своего времени. Если не отпустишь раньше.
Гедимин мигнул.
— Что это? — он покосился на привязанный к лебёдке шнурок, и под рёбрами неприятно заныло. — Останки тех… вчерашних? Зачем они мне?
— Можешь выбросить, — отозвался Урджен. — Их не взяли за ворота. Ещё долго не возьмут. Если только ты не скажешь. Может, от них будет польза. Тогда ты их отпустишь.
— Гедимин! — Вепуат выглянул из «отсека». — Что там? Что-то не работает? Помощь нужна?
Сармат досадливо поморщился.
— Что мне с ними делать? Привязать к лебёдке? — он отобрал у Джагула череп, повертел в руках и добавил к балансирам. «Вес не тот, ну да — не помешает…» На краю сознания мелькнула мысль о кости, залитой изнутри ульсеной, и сармат криво ухмыльнулся. Когда он поднял взгляд на Урджена, тот уже исчез; его шапка мелькнула за выступом панциря и пропала.
— Tza tatzqa! — крикнул Гедимин филкам, указывая на лебёдку. Те, шумно выдохнув, подошли ближе к месту погрузки. Крюк уже опускался, проплывая мимо открытых «отсеков». Вепуат высунулся из-под брони и показал Гедимину жест превосходства.
… — Отбой! — крикнул Вепуат, оглядываясь на филков, и махнул рукой, запечатывая проём в защитном поле. Сааг-туул громыхнул боковыми щитками, закрывая «отсеки», и тяжело зашевелился. Он долго переминался с лапы на лапу, прежде чем встать. Гедимин уже решил, что он вовсе не поднимется, и судорожно высчитывал, какой сегмент придётся облегчить, когда зверь поднялся и, взмахнув хвостом, пошёл на разворот. С «юго-восточного» края плато донёсся тоскливый вой. Погонщики взвыли в ответ. Сааг-туул чуть замедлил шаг на склоне — и потрусил, переваливаясь с боку на бок, вдоль обрыва. Край плато проплывал мимо под несмолкающий вой. Ещё пара минут — и Гедимин увидел над обрывом выступ реакторного купола и два силуэта в чёрной броне.
— Э-эй! — Вепуат, выпрямившись во весь рост, помахал им. Сааг-туул замедлил ход, поставил лапу на тропу, но погонщики его остановили.
— С полным грузом? — Айзек, выйдя к обрыву, кивнул на животное. — И как? Не хромает?
— Всё в порядке, — отозвался Вепуат. — Пойдём сначала чуть помедленнее. Но он быстро осваивается.
Гварза недоверчиво хмыкнул.
— При подземных толчках не геройствовать! — предупредил он. — Животному хватит ума избегать опасности. А ваше дело — не быть глупее животного. Хепри! Кровяной камень с собой? Сразу передай его Кету, и пусть носит, не снимая.
Гедимин сердито фыркнул.
— А если пострадает Вепуат?
Гварза поморщился.
— Приключения вы ищете вместе. Но ты их находишь чаще. Вся эта затея с путешествием через Равнину…
— Не начинай снова, — перебил его Айзек. — Все будут достаточно осторожны.
Гедимин огляделся по сторонам. «Вот тут спуститься проще.»
— Подожди, — сказал он Вепуату, высматривая удобные ступени на живой «лестнице». — Я к реактору.
— Ага, — кивнул тот. — Ты не торопись. Всё-таки уезжаем надолго…
…Айзек и Гварза близко не подходили — смотрели издали, как сармат гладит крышку реактора и тяжело вздыхает. Горячие щупальца хранителя прижимались к вискам, задевая веки. Гедимин сердито смигнул и шагнул в сторону.
— Следи за периметром, — попросил он. — Ты тут самый внимательный. Гварзу в бункер не пускать!
Гварза фыркнул, но промолчал.
…Пока зверь огибал плато, они вышли к «восточному» обрыву, — Гедимин, привстав, увидел два чёрных силуэта. Урджен выпрямился и взвыл, размахивая шестом над головой. С холма отозвались. Этот вой Гедимин слышал ещё долго — пока сааг-туул не нырнул в разлом, и плато, рассечённые ущельями, не сменились плоской равниной с редкими заснеженными холмиками. «Сфен Молнии,» — успел подумать сармат, прежде чем пейзаж опять сменился. Мимо поплыл жёлтый обрыв, но вой уже смолк.
— Мы уже далеко, — прошептал Вепуат. Он стоял во весь рост на трясущейся спине зверя и смотрел в «телескоп». Перья на макушке приподнялись, образовав невысокий хохолок. Пейзаж снова сменился, и под лапами сааг-туула захрустел лёд. Зверь шёл по берегу замёрзшей реки; второй берег скрывался в тумане. «Сфен Воды,» — Гедимин покосился на сигма-сканер, высматривая подо льдом ульсеновую руду. «Интересно, это всё ещё река Синав-ви?»
…Рассвет давно отгорел. Зверь замедлил ход у рощи деревьев-валунов. Один из погонщиков, уже час как дремавших на панцире, приподнялся, оглянулся на Вепуата, — тот махнул рукой, и кочевник снова растянулся на подстилке. Сааг-туул ткнулся мордой в заросли. Дерево, попавшее на зуб, с грохотом лопнуло.
— Пусть поест, — сказал Вепуат, покосившись на сигма-сканер. — Та-ак, Урджен… Хотя нет. Это Ваджег. Урджен тут, завернулся и спит. Это он правильно.
Гедимин дёрнул плечом.
— Не надо было вообще его тащить. После такой кровопотери…
Вепуат развёл руками.
— Без него никто бы не поехал. Им сейчас нужен кто-то… проницательный. Тем более — после вчерашнего.