Вепуат развёл руками.
— Экеста — очень общительные. И очень быстрые. Память у них, правда, короткая. Но не настолько. Верно, Урджен?
Джагул угрюмо ощерился.
— Я бы пошёл, — медленно проговорил погонщик Ваджег, глядя на Гедимина исподлобья. — Только быстро и по самому краю.
— Из-за края мы не выберемся, — прорычал Урджен. Джагулы переглянулись.
— Рискнём? — Вепуат вопросительно посмотрел на Гедимина. Тот мигнул.
— Я при чём⁈ Я не знаю традиций. Если нужно поддержать огнём… — он протянул руку к прикладу сфалта. Вепуат укоризненно хмыкнул.
— Это подождёт. Пока попробуем мирно. Значит, быстро и по краю?
…Хвост сааг-туула ещё не целиком втянулся в разлом, а ветер, воющий в наушниках, уже сменил и скорость, и направление. Джагулы, пригнувшись, выглядывали из-за выступов брони; погремушки на их шестах трещали без умолку — может, поэтому сааг-туул и шёл так медленно, постоянно водя головой из стороны в сторону.
— А ветер усили… — Вепуат осёкся и пригнулся к броне. — Ядро Сатурна!
Впереди, растянувшись на пару сотен метров, кипело снежное облако — гигантский смерч, вращающийся во все стороны одновременно. Сааг-туул замер. Джагулы схватились за шесты, но треска Гедимин не услышал — всё заглушил усиливающийся рёв. Облако качнулось и пошло на них.
…Сааг-туул припал к земле, жалобно повизгивая. Под его задними лапами треснул речной лёд, но животное далеко не сразу это заметило. Джагулы, окружив его голову, тихо что-то рычали. Гедимин смотрел на разлом. Ветер стих, едва зверь из него выбрался; рыхлый снег — там, где лапы животного его не перепахали — так и лежал нетронутым. «Как пространство умудрилось так расколоться?» — думал сармат, глядя на бесполезный сигма-сканер. «Вот та местность — она рядом, или до неё свет идёт три часа?»
— М-да, — Вепуат, нахохлившись, обогнул его и перебрался на загривок сааг-туула — к опомнившимся погонщикам. — Не вовремя мы рассорились с Экеста. Маршрут придётся менять.
— Да чтоб их всех с их обычаями… — еле слышно пробормотал Гедимин. — И что, этот участок никак не обойти?
Джагулы оглянулись на него и угрюмо ощерились.
— Сейчас будем смотреть, — сказал Вепуат. — Садись к нам. Твоё слово — решающее.
…Сумку, расшитую камешками, костяшками и чьей-то чешуёй, кочевник нёс двумя руками и с видимым трудом. Урджен отобрал её, расстелил на ровном месте шкуру с белым мехом и высыпал часть содержимого. Гедимин озадаченно смотрел, как Джагул разгребает по кучкам мелкие и крупные камешки, косточки, ракушки и высушенные семена. Все они были отмечены вырезанными значками, не слишком ровными и местами стёршимися. Урджен переложил ещё один камешек на середину подстилки и оглянулся на Вепуата.
— Мы здесь.
Сармат сверился с передатчиком и кивнул.
— И двигаться должны были так?
Он тронул пару камешков. Гедимин растерянно мигнул и попытался заглянуть в его передатчик. «О чём они тут вообще?»
— Теперь — никак, — угрюмо прорычал погонщик, перекладывая обломки. — Все пути длиннее.
Другой Джагул составил вместе несколько обломков. Урджен сердито рявкнул.
— Лишний день.
Он достал из отодвинутой кучки крупное спиралевидное семечко и положил рядом с камешком. Ещё пять обломков под его пальцами заняли другие места. Вепуат покосился на передатчик, ткнул в один из камешков и радостно хмыкнул.
— И мы вернёмся на прежнюю дорогу? Крюк не такой уж большой.
— Сфен Жизни, — прорычал Урджен, придавив семечко пальцем. — Сфен Жизни…
— Плохой путь? — насторожился другой погонщик.
— Не вижу, — буркнул Урджен. — Всё ветвится.
— Выдвигаемся, — решительно сказал Вепуат, оглянувшись на хвост сааг-туула. Животное вынуло лапу из проломленной полыньи, теперь на его панцире застыла ледяная корка.
— Годится дорога или нет — но зверь, того и гляди, замёрзнет.
…Гедимин решил было, что сааг-туул пытается проломить лбом скалу, но нет — голова, а за ней и загривок погрузились в незаметный разлом. Ещё пара секунд — и жёлтые обрывы Сфена Земли сменились гигантскими складчатыми пирамидами. Они вжимались друг в друга, срастаясь гранями, к их подножьям жались другие, поменьше; в коридор между ними огромный зверь прошёл, как в ущелье. Из ближайшей пирамиды торчал, проломив её насквозь, ребристый обелиск. Над его вершиной, в паре сотен метров над землёй, висел какой-то подвижный рой. Рассмотреть его Гедимин не успел — всё заслонила складчатая стена.
— Деревья, — прошептал Вепуат, зачарованно глядя на то ли строения, то ли скалы. — Нет, ты посмотри…
Под лапами сааг-туула что-то хрустнуло. Из снега торчали куски отслоившейся коры, похожие на причудливые камни. Гедимин глянул на сигма-сканер и убедился, что камней там тоже хватает — органика, пропитанная минеральными солями, каменела заживо.
Вепуат высмотрел что-то на складчатой стене и радостно хмыкнул.
— Волосяник! Какой-то другой, тот был тоньше и без чешуек. Сейчас подберёмся побли…
Сааг-туул остановился и вскинул голову. Дыхальца вдоль его боков распахнулись, броня приподнялась. Погонщики, подпрыгнув на месте, огрели животное по лбу. Из-за деревьев донёсся скрип, переходящий в пронзительный визг. Кто-то заскрипел в ответ.
Сааг-туул недовольно дёрнул хвостом, но дыхальца закрыл. Он стоял на месте, к чему-то прислушиваясь. За деревьями снова заскрипело, раздался хруст древесины. Вепуат развернулся на звук и уставился на сигма-сканер. Хруст оборвался, и кто-то завизжал. Громыхнули массивные щитки — что-то огромное поправило панцирь.
— Дикие сааг-туулы? — спросил Гедимин. Вепуат шикнул на него и досадливо сощурился.
— Плохо видно — всё в разломах, — прошептал он, кивнув на погонщиков. Они вжались в броню и прислушивались к далёким звукам. Им очень хотелось прижать уши — раковины то разворачивались, то складывались.
Сквозь визг и скрип долетел короткий низкочастотный звук. Гедимин не успел его опознать, как Джагулы, вздрогнув, схватились за шесты. Зверь попятился, сердито размахивая хвостом.
— Сааг-туулы, — прошептал Вепуат, подтаскивая поближе плазмомёт. — Но не дикие.
…Пригоршню снега из складки коры он всё же ухватил — и теперь с досадой разглядывал синие кристаллы и коротенький обрывок чешуйчатого червя. Сааг-туул, едва не ободрав бока, ввинтился в какую-то расселину с разломом на дне — и вывалился на волнистую равнину. Ничего, кроме этих волн на снегу, Гедимин не видел, хотя где-то поблизости был открытый источник жидкости, — в полусотне метров всё таяло в желтоватом тумане. Джагулы с сердитым рычанием натянули на лица тряпки и постучали по панцирю, подгоняя сааг-туула. Тот громыхнул бронёй, но шаг ускорил.
…«Зря не взял образцы,» — думал Гедимин, оглядываясь на разлом, затерявшийся среди камней. Всяких обломков тут было много, и большая часть — с острыми зубцами. Даже бронированный сааг-туул еле нашёл, где улечься. Теперь на его загривке снова расстелили белую шкуру и переставляли по ней камешки и ракушки. Джагулы, и без того угрюмые, окончательно помрачнели и постоянно оглядывались и замирали, к чему-то прислушиваясь.
— Мы выехали к стойбищу? — тихо спросил Гедимин у Вепуата. Тот качнул головой.
— Они не стали бы так рисковать. В том-то и дело — там не должно было никого быть. В этом месяце все пути…
Урджен выпрямился, едва не сбросив подстилку вместе со всеми камешками, и сердито рявкнул.
— Аджах! Его благодари за всё это! Кому теперь говорить с вихрями⁈
— Есть дороги между вихрей, — вполголоса заметил Ваджег, перебирая камни. Он отбрасывал их один за другим, пока в кулаке не остался обломок застывшей лавы. Трое погонщиков взглянули на него и зарычали, прижимая уши.
— Что? — забеспокоился Вепуат, глядя на чёрные края, торчащие из кулака. — Вернёмся в Сфен Жизни и попробуем осторожно пройти?
— Заметят, — Урджен отобрал у Ваджега кусок лавы и расчистил для него середину подстилки. Десяток камней лёг вокруг. Вепуат щёлкнул пальцем по броне.
— И мы снова выходим… А ведь это быстрый путь. Быстрее даже варианта со Сфеном Воздуха.
Джагулы переглянулись.
— Сфен Огня, — угрюмо сказал Урджен. — Я бы не пошёл.
Все повернулись к Гедимину. Тот недовольно сощурился.
— Что опять? Надо пройти через Сфен Огня? Что там — вулкан, активные разломы?
Урджен склонился над камнем, старательно его обнюхал и внезапно лизнул. Гедимин еле удержался от нервного смешка. Вепуат исподтишка показал ему кулак и вопросительно хмыкнул.
— Огонь спит, — протянул Урджен, пристально глядя на камень. Кто-то просверлил в этом обломке три отверстия, заглубился почти до середины, да так и бросил. «Для бус — крупный кусок, для древка или рукояти — слишком узко,» — машинально прикинул Гедимин, но тут же оборвал бесполезные рассуждения.
— В Сфене Огня мы ещё ни с кем не ссорились, — задумчиво сказал Вепуат.
…Здесь когда-то был огромный вулкан; он взорвался, оставив кальдеру, по дальнему склону которой сейчас пробирался сааг-туул. На горизонте что-то дымилось. До источника дыма, по расчётам Гедимина, было километров пятьдесят. На кальдеру он старался не глядеть — мозг тут же начинал прикидывать силу давнего взрыва и вероятность его повторения. Джагулам тоже было не по себе. Даже те, чьё дежурство прошло, не уходили с брони. Урджен стоял на загривке и то и дело к чему-то принюхивался, вздыбив гриву и прижав уши.
— Неспокойно? — спросил Гедимин, придвинувшись к нему. Джагул коротко рявкнул.
— Из-за вулкана?
— Огонь спит, — отозвался Урджен, нервно скалясь. — Плохое место. Всегда плохие сны.
Сааг-туул замедлил шаг и опустил голову, на ходу черпая красноватый снег. Погонщик огрел его шестом. Животное остановилось и зачерпнуло снег всей челюстью.
— Замёрзнет, — сказал Вепуат, покосившись на часы. — Пора бы сделать привал.
— Урррх, — Урджен вздыбил гриву, быстро оглянулся на кальдеру и нехотя поднял шест. Животному его команды были уже не нужны — оно легло и чавкало снегом, дробя челюстями подвернувшиеся камешки. Джагулы, оставив Урджена за часового, разбрелись по отсекам.