— Если накидать туда разных летучих червяков, — медленно проговорил он — трудно было думать о нескольких вещах одновременно, — всяких шкурок и нужных камней… эти печи сделают гзеш?
По литейне прокатилось дружное фырканье, а за ним — тявкающие звуки, — рабочие расхохотались. Пару секунд Шесек мелко трясся, подпирая кулаком дрожащую челюсть, потом вскинул голову и гневно взвизгнул. В цехе стало тихо.
— Гзеш? Нет, конечно. Это литейня, а не котёл, — сдержанно ответил бригадир. Гедимин почувствовал чужую ладонь на своём локте — кто-то настойчиво тянул его назад.
— Мы уходим, мастер Шесек, — сказал Айзек, жестом приказав ремонтнику закрыть рот. — Спасибо, что показал нам всё.
— Мы служим одним богам, — Шесек поднял над головой кулак с оттопыренными когтями и слегка усмехнулся. — Приводи своих товарищей, когда захочешь. Вы здесь не мешаете.
…У Гедимина было два страховочных троса, ещё одним поделился Вепуат. Айзек, не вмешиваясь, молча наблюдал за сооружением «рюкзака» для бочки с глиной. Гварза вполголоса обсуждал что-то со старейшиной Кайри — или с другим седым Бронном, знающим земные языки так же хорошо. Гедимин, механическими движениями переплетая и скрепляя тросы, думал о куэннской литейне.
— Айзек, — он проверил прочность самодельных лямок и поднял взгляд на сармата. — У тебя есть образец той жёлтой жижи? Вы с Гварзой, наверное, брали пробы…
Айзек со странной усмешкой качнул головой.
— Мы с Гварзой её сегодня впервые увидели. Шесек никогда не открывал печь в разгар плавки.
Гедимин мигнул.
— У него даже спецодежда есть…
— Ну да, я видел, — кивнул Айзек. — Это явно отработанный процесс. Но вот при нас он этого не делал. Чем-то ты зацепил его, атомщик.
Гедимин смущённо хмыкнул.
— С чего ты взял? Он просто хотел показать любопытный этап работы. Раз всем было интересно…
Айзек еле слышно хихикнул.
— Всем было интересно. Но печь изнутри показали только тебе. И ты об этом даже не просил. Может, Шесек узнал в тебе ремонтника? Тут ведь много нерабочих печей…
Гедимин досадливо сощурился.
— Я видел. Пусть зовёт Куэннов, это их печи. Я там ничего не понимаю… Слушай, а откуда все рабочие знают наш язык? И Шесек… Он крикнул мне «fauw!». Это ты его научил?
Айзек покачал головой.
— Это не простые рабочие. Жрецы ушедших богов. Им положено.
Гедимин мигнул.
— Что значит — не рабочие? Они ведь литейщики?
— Ну да, так здесь принято служить забытым богам, — пожал плечами Айзек, глядя на озадаченного Гедимина прозрачными глазами. — Оживлять то, что они оставили. Шесек считает нас своего рода коллегами. И тебя он, кажется, выделил особо.
Сармат сердито фыркнул. «Дикари! Лучше бы сшили спецодежду. Вата в пасть вместо респиратора, — хорошо, что Вольт этого не видел!»
— Пусть его, — буркнул он. — Я о другом. Ты выучил местные языки. Надо и мне. У тебя остались конспекты?
Айзек покачал головой.
— Я не учил их, атомщик. То есть — не так, как обычно. И жрецы не учили наш. Есть одна куэннская штука — что-то вроде сканера мозга. Выжигает прямо по нейронам любую информацию.
— Что⁈ — Гедимин придвинулся ближе вместе с креслом. — По зрелому мозгу? И не стирает старую память?
Айзек едва заметно поморщился.
— Есть вероятность. Тем более — при работе с малознакомыми видами. На Скогнах у них тут всё отработано веками, а вот на сарматах… Кенен тогда серьёзно рискнул. У меня, второго, риск был поменьше. Но… я бы не хотел отправлять туда новых подопытных.
Гедимин пристально посмотрел ему в глаза — радужка Айзека немного потемнела, сармат и правда был встревожен. «Он не врёт про сканер. Такая штука есть. И она, похоже, здесь. В городе…»
— Этот сканер — тут? Не у Куэннов? — уточнил он, подавляя волнение. — И можно его применить?
Айзек резко качнул головой.
— Нет, атомщик. Твой мозг нам нужен целым. Переводчики тут найдутся. А если сканер затрёт тебе память… — он, не договорив, выразительно сощурился.
Гварза с тяжёлым вздохом поднялся из кресла и остановился над сарматами.
— Давай выбираться отсюда, Айзек. Пока этот полоумный не нашёл себе приключений. Мне уже неспокойно.
Гедимин гневно фыркнул, выпрямляясь, но Айзек резким движением вклинился между ним и Гварзой.
— Выбираемся, — спокойно сказал он. — Гедимин, не забудь глину. Тебе с ней ещё работать.
…Золотистое вещество и впрямь вело себя как глина — размокало в местной воде, превращаясь в жёлтую муть, и легко мялось в ладонях. Гедимин думал найти в нём примесь ипрона; какой-то металл там и вправду был, но гораздо более лёгкий и, похоже, не такой редкий. Айзек забрал часть глины для скармливания Би-плазме; Вепуат, просканировав её, сказал, что минеральная основа смешана с жирноватой органикой — возможно, илом. Гедимин взял для работы полукилограммовый ком и теперь задумчиво разминал его. «Окисление-восстановление, высушивание, обжиг… да, проверить на экранирующие свойства. Во всех трёх видах.»
— Как мы будем делать из неё экраны? — в этом же направлении двигались и мысли Вепуата, и он даже выбрался из-за стола, чтобы заглянуть в бочку. — Обмазыванием, или наобжигаем плиток и положим их внахлёст?
Гедимин пожал плечами.
— Проверим, как будет лучше. В любом случае — скафандр из керамики делать неудобно.
Он раскатал комок глины, нарезал на одинаковые плитки и положил сушиться на край стола. «Долгий процесс, но к утру дозреет,» — сармат расстелил сверху сырую ветошь. «Когда машина поедет — прижать, чтобы не перекосилось. Куда бы датчики пристроить?..»
Глина осталась сохнуть под ветошью и без датчиков; этот процесс должен был идти предельно медленно, и поторопить его Гедимин не мог. «Древние материалы. Вечно с ними проблемы,» — он неприязненно сощурился, отворачиваясь от сырых плиток. «Займёмся чем поновее. Как там ипрон, измельчился?»
В печи уже ждали своей очереди тонкие пласты трёхцветного гзеша, нагретые почти до оплавления. Гедимин до хруста размял пальцы. «Композиты. Давно не делал композитов. Нудная работа. Ладно, был бы прок…»
Ещё пару часов ему было не до посторонних мыслей и пробегающих по отсеку сарматов и чужаков. Работа шла медленно — подложка, слой эластомера, нагрев, напыление, ещё слой, уплотнение, нагрев, напыление… Три одноцветных образца с ипроновой пылью, три одноцветных с мифрилом, двуцветные и трёхцветные с жёсткими прослойками… В печи дозревали ещё шесть образцов — гзеш, равномерно перемешанный с металлической пылью. Гедимин надеялся, что хотя бы этого количества хватит, чтобы он начал «чувствовать» новый материал и как-то судить о его свойствах. Пока он ничего не мог сказать — ни о прочности ещё не изготовленных образцов, ни об их радиозащитных свойствах, только надеялся, что напыление ляжет прочно, а слои не разойдутся.
На четвёртом часу возни с композитами (Гедимин как раз отправил остывать предпоследний лист металлизированного гзеша и ненадолго откинулся в кресле, прикрыв глаза) кто-то поставил перед ним на стол флягу с водой. Сармат озадаченно мигнул и поднял усталый взгляд на Айзека.
— Ты бы отдыхал хоть иногда, — со слабым укором сказал тот. — Плечи ещё не свело?
Гедимин снова мигнул, шевельнул лопаткой — и с досадой обнаружил, что в спине что-то неприятно тянет. «Совсем размяк, хуже „мартышки“. Сказал бы мне сейчас Линкен…»
— Много времени потеряли, — буркнул он. — Надо навёрстывать. Доделал композиты и сплав. Остынут — сяду с облучателем. Если получится нормальный металлизированный…
— Из местного сырья? — Айзек придвинулся ближе, разглядывая пласты гзеша. Они так и не сменили цвет — ни после нагрева, ни при смешивании с металлической пылью.
— Местный скирлин… Да, это будет неплохо. Проверь потом, что там с криостойкостью. И — мне на биопроверку. Всё, что сочтёшь пригодным к использованию. Без биопроверки никак.
Гедимин еле слышно хмыкнул.
— Что с руками у Гварзы? — он вспомнил об эксперименте с лентами, за ходом которого никак не удавалось проследить. Айзек ухмыльнулся.
— Пока целы. Я за ним слежу. Ещё пара недель, и можно будет считать твой «скирлин» безвредным. Если, конечно, всё-таки не пойдут язвы.
«Можно было найти для таких опытов какого-нибудь филка,» — думал Гедимин, недовольно щурясь. «Хотя бы не рисковать одним из четвёрки… А выходит, Гварза склонен к опытам на себе. Не знал…»
— А что Би-плазма? Не отравилась?
Айзек хмыкнул.
— Не смогла прожевать. Но это и к лучшему. Я ещё проверю съедобность этого вещества для местных бактерий. Но это уже после переезда. Закопаю там на холме фрагменты с указателями и бочонок с водой…
«Да, переезд,» — Гедимин с трудом вспомнил, как называется та местность. «Скоро стройка. Без чертежей, без материалов…»
— Когда поедем? — спросил он, помрачнев. Айзек придвинул ближе флягу и погладил сармата по плечу.
— Не раньше восхода. Ты отдохни как следует. Через пару дней соберутся Текк’ты — и вот тогда работа пойдёт.
16 день Огня, месяц Металла. Равнина, Дальний Край, Сфен Земли — долина Элид
Гедимин услышал тихое шипение, резко развернулся к Вепуату и сердито фыркнул — коготь разведчика, которым он пробовал на прочность ярко-малиновую пластину, раскалился докрасна, и «ткань», в которую он утыкался, ожидаемо начала оплавляться и проседать. Вепуат, увидев кулак Гедимина, проворно отдёрнул коготь и отключил нагрев.
— Естественно, он плавится, — сармат сердито сощурился на «испытателя». — Ты его на плавкость проверяешь?
— Тихо, тихо, — Айзек досадливо поморщился и перевёл взгляд на Гварзу — тот задумчиво давил пальцем на свободный угол пластины, будто хотел нащупать под ней стол. — Что скажешь?
Гварза сжал угол в пальцах, резко вывернул и, с силой оттянув и едва не сдёрнув лист материала со стола, отпустил его и нехотя кивнул.
— Прочный. Работал с рэссеной? Есть расчёты по пропорциям?
Гедимин молча положил на стол обрывок бумаги — итоговые формулы, наскоро переписанные с исчирканного листа. Хотелось выпрямиться, упереться руками в потолок и потянуться, разминая мышцы. Он уже не помнил, сколько часов провозился с эластомерами — смешивая, нагревая, склеивая, остужая, засовывая под облучатель и пытаясь разорвать… Перед Айзеком, Гварзой и пролезшим к столу Вепуатом лежали итоговые образцы — основная ткань, уплотнители, защитные пластины.