Гедимин от неожиданности фыркнул и подался назад.
— Не надо ничего наносить, — буркнул он. — Есть лишняя краска — рисуйте на сааг-тууле. Он тоже помогал. Ничуть не меньше.
По пещере пронёсся негромкий шелест. Огненные гривы затрепетали.
— Будь по твоему слову, мастер Хеттийиррн, — отозвался жрец из Теккеха.
— Семена прорастают, — громко прошептал Вепуат, толкнув Гедимина в бок. — Смотри! Только там стало тепло и сыро — и оболочки набухли. Спорим, к вечеру прорастут?
— Семена прорастают быстро, — заметил в пространство один из вождей Куттуша. — Но, пока в Теккехе мало пищи, а в Хафси нет вовсе… Плохие дни вам лучше переждать в огне. Пусть останутся те, кто строит, — им нужна будет еда. Остальные насытятся жаром.
— Если жара в Теккехе хватит, — отозвался аса’анец. — Мы принесли огненные чаши, но достанет ли на два города…
Вепуат хмыкнул.
— Знаю хороший способ, как подогреть город, — громко сказал он, привстав на подстилке; все повернулись к нему, даже те, кто ещё не допил жир, отставили чашки. — Благословение Пламени. Гедимин, тебе несложно?
Сармат мигнул.
— У тебя что, есть краска?
— Да на кой краска? — отмахнулся Вепуат. — Тут всё каменное. Никто же не будет против, если мы камень поцарапаем?
…Шум кипящей воды был слышен издалека. Вход в пещеру с проломленным сводом когда-то перекрывала массивная плита; её осколки сейчас хрустели под ногами. Гедимин остановился на пороге, тронул ступнёй пол и решительно качнул головой.
— Не выдержит.
Тут когда-то текла вязкая лава, закручиваясь медленной воронкой над жерлом гейзера. Так она и застыла, пробитая насквозь струями пара — множество неровных ступеней-складок, подточенных горячей водой и перепадами температур. По краю воронки, по макушки в светящемся тумане, поднимались спиралевидные деревья. По краям их трубчатых листьев дрожало синеватое пламя.
Гейзер, похоже, помог им выжить — всё, что росло дальше от провала, вдоль скальной стены, почернело и казалось мёртвым. На корнях, погружённых в трещины, темнели бесформенные желваки кровяного камня. Те, что сидели на мёртвых деревьях, сами посветлели и покрылись серыми пятнами. Те, что вместе с корнями свисали в бурлящий провал, светились багровым.
Сэта мог бы тут пройти, не снеся полсклона и не провалившись в гейзер, — и то не везде и очень осторожно. Гедимин ещё раз потрогал пол и развернулся к ближайшей стене, поднимая над головой сфалт. «Не было бы цепной реакции,» — мелькнуло в голове, и сармат повернул отверстие в корпусе в сторону от светящегося пара.
— Уран и торий! — громко сказал он. — Пусть в Теккехе станет жарко!
Под землёй гулко булькнуло. Не успел сармат шагнуть назад, как из проёма ударила струя кипятка. Туман, клубящийся над провалом, зажёгся цветными огнями. «Услышали, что ли?» — сармат с кривой ухмылкой отступил под прикрытие стены. Под ногами замерцала — и зажглась ровным огнём какая-то подземная жила.
…Сааг-туул лежал, прикрыв глаза, и лениво следил из-под брони за Сэта, выводящими символы на его боках. Их было всего три, но они многократно повторялись.
— Что за значки? — настороженно спросил Гедимин.
— Ты же сказал, что уступишь ему почести, — без тени насмешки отозвался главный жрец. — Мы почтили зверя как подошедшего к воротам, как повелителя скал и как дарителя плодородия.
Гедимин прикусил язык и перевёл взгляд на Джагулов. Они вчетвером сидели на загривке зверя и выглядели донельзя довольными. «А у Джегеха уши отросли,» — мелькнуло в голове. «Дорвался до кровяного камня, что ли?»
…Вепуат развёл руками.
— Не, остаться никак не выйдет. И так, чтобы успеть, придётся бежать бегом. Как пройдут плохие дни, выходите на связь — огонь у нас горит часто. Гедимину будет интересно, как отстраивается город. И литейни ваши, опять же… Гедимин! — сердито зашипел он, хватая сармата за плечо. Тот в задумчивости сползал по панцирю сааг-туула — и спустился уже на метр. Опомнившись, он отвёл взгляд от шахты и виднеющейся за ней крышки и сердито сощурился.
— Да, надо ехать. Новые печи можете уже строить. Ничего сложного там нет. А стекло — штука полезная.
…Огненный столб стоял над кальдерой, пока сарматы не ушли в разлом — и с самого края Сфена Гедимин, встав на ноги, помахал ему. Столб свернулся в воронку, уходя в провал. Гедимин сел на броню и криво ухмыльнулся.
— Почести, мать моя колба…
— Так заслужили же, — отозвался Вепуат, высыпая из кармана что-то тёмное, комковатое. — Урджен! Дорогу проложил — можно и отвлечься. Тут кое-что для вашего племени. Тебе, думаю, можно доверить.
Джагул уставился на его ладонь и хрипло рявкнул. Гедимин изумлённо мигнул.
— Кровяной камень? У тебя что, полный карман? Где взял⁈
Вепуат указал плечом на оставшийся позади разлом и протянул небольшой желвак Урджену.
— Чистый камешек. Ну да ты знаешь, что с ним делать.
— Уррх… — Джагул приложил кулак с зажатым в нём обломком к груди и нырнул за выступ панциря. Секунду спустя Гедимин услышал с «поста» на загривке приглушённое рычание и лающие возгласы. Вепуат ухмыльнулся.
— Ты что, у Теккеха камни украл? — Гедимин недобро сузил глаза. Ухмылка Вепуата осталась безмятежной.
— Зачем красть? Мы что, не заслужили благодарности?
Гедимин поморщился.
— Вот им сейчас только до благодарности — в разорённом-то городе…
Джагулы, внезапно замолчав, повернулись к нему.
— Неблагодарность противна богам, — прорычал Джегех, прижимая отросшие уши. Гедимин хмыкнул.
— Эксперт, мать моя колба…
Он замолчал и только тяжело качнул головой — дальнейшие споры, очевидно, не имели смысла.
— Пригодятся, — заключил Вепуат, высыпая камешки в карман и обматывая один из них толстой ниткой. — Можно будет списать вот всё вот это на добычу ресурсов.
Гедимин снова поморщился, пошевелил пальцами правой руки, — перчатка на ней больше не болталась, мышцы, а с ними и прежняя толщина конечности, восстановились, мучительный зуд прекратился. Сармат взглянул на обшивку и тяжело вздохнул. «Все щитки — в переплавку…»
Он содрал с груди наиболее деформированную пластину, включил лучевой резак — и помянул уран и торий, глядя на вскипевший в руке расплав. Намазав остатки чёрного фрила на проплешину, он угрюмо сощурился на пальцы, покрытые застывающими ошмётками.
— Дни Пустоты, мать моя колба… Интересно, почему эта дурь в Теккехе не работала. Тросы намотали, крышки на место поставили — и никаких дней Пустоты…
Вепуат хмыкнул.
— А правда. Интересно.
С загривка донеслось недовольное рявканье.
— Хозяева ворот! — Урджен повернулся к сарматам, сердито скалясь. — Ты же ходил к ним! Они отдали тебе Теккех. Отдали на эту сторону. Зачем им забирать обратно⁈
Он отвернулся и встряхнул головой, будто выбрасывая из неё что-то очень глупое. Гедимин мигнул. «Опять какой-то местный сопромат. И ни одной внятной инструкции. Не завидую тем, кто останется тут жить…»
16 день Мысли, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли — долина Элид, Элидген
Над холмами постепенно темнело. Уже нельзя было различить цвета, но погонщики не думали о привале — только подгоняли зверя, стоило ему замедлить шаг. Они притихли и с опаской косились на меняющее цвет небо. Фиолетовые волны от края до края рвались на куски и сворачивались в розоватые и белесые кольца.
— Рано сегодня началось, — пробормотал Вепуат, с тревогой глядя на небо. — Ещё ведь не утро…
Гедимин положил ладонь на бугристую броню. «Застанет в дороге — придётся лезть в ниши,» — сармату было не по себе. «Защитное поле… Оно его вроде бы пугает. Хотя — раньше он и без поля выживал, и все, кто под панцирем. Надеюсь, Айзек соорудил для них укрытие. Хотя бы такой же надёжности. Воздух… Хватит его под куполом? Раньше-то нас там было меньше…»
Пейзаж снова сменился. Темнота поглотила дальние низины, поле зрения сжималось с каждой минутой. Гедимин потянулся к фонарю, но, подумав, опустил руку. «Может, здесь лучше ходить без фар. Мало ли кто явится на свет.»
— Рассказывать Айзеку или нет? — вслух подумал Вепуат, шурша чёрными камешками-желваками; он снова высыпал их на ладонь и задумчиво перебирал.
— Всё равно узнает, — буркнул Гедимин, глядя на погонщиков. — Джагулы молчать не будут.
— Угу, — Вепуат нахохлился. — С одной стороны — нам ведь есть чем гордиться. С другой — Айзек точно разволнуется…
Гедимин поморщился.
— С ним не угадаешь.
Он покосился на правую руку. Перчатку он недавно вскрывал, ладонь рассматривал, — колкие кристаллы не оставили даже рубцов на коже, вот только иногда, особенно в темноте, по пальцам тянуло фантомным холодом. Гедимин подавил желание подставить руку под свет фонаря и придвинулся ближе к Вепуату. «Как закончатся все катаклизмы, надо будет связаться с Теккехом. Надеюсь, они там выживут. Они толковые. Хоть тысячу лет и пролежали пеплом. Как это вообще объясняется? Хоть физикой, хоть биологией?»
…Джагулы завыли. Гедимин вздрогнул, схватился за сигма-сканер, — вдоль спины зверя проплывало плато со знакомыми очертаниями. Луч качнулся вперёд — и упёрся в обрывистый склон и непроницаемый чёрный купол. Защитное поле над постройками базы уплотнилось так, что не пропускало даже свет, но воздуховоды кто-то оставил — и через пару секунд Гедимин услышал вой множества глоток. Сааг-туул громыхнул спинными пластинами, едва не стряхнув сармата на землю, и перешёл на бег.
Когда он, обрушив по дороге лавину, поднялся на холм, в защитном поле уже открылись сияющие проёмы. Сааг-туул развернулся боком и грохнулся наземь, забросав купол гравием. Погонщики скатились с загривка. Навстречу им из «ворот» уже выбегали с воем и отрывистым рявканьем. Вторые «ворота» были тихими. В светящемся просвете остановились два рослых чёрных силуэта. Один поднял фонарь. Световое пятно дотянулось до сарматов и замерло. Из «ворот» донеслось негромкое хмыканье.
— Живые. Оба, — отрывисто сказал Айзек. Его напарник тяжело вздохнул.