— Ну, что расскажете?
Вепуат подтолкнул Гедимина в спину и сам, обогнав его, съехал по углублениям панциря.
— Тридцать тонн золотой глины, — выпалил он, разворачиваясь на пятках. — Лежат в воде уже три дня. Надо выложить на просушку. Зови филков — есть работа!
Джагулы замолчали. Из толпы вышел Урджен.
— Не возись. Хеллуг всё вынут. Куда класть?
…Остатки распоротых мешков растянулись вдоль ангара горячего цеха — и дальше, до тропы и за неё, заняв просвет между бараком и душевой. Разбуженные филки морщились, ворчали, но лопатами махали быстро. Гедимин порывался разровнять слишком толстый слой глины, но Вепуат его ловил и разворачивал к длинному «живому холму». Джагулы, перетаскав мешки, разбирали временный лагерь. Все их фонари на костяных жердях переехали на бока сааг-туула — освещать распахнутые «отсеки». Толпа у «подножия» «холма» рассосалась, только из открытых «люков» доносились стуки и шорохи вперемешку с рычанием и рявканьем.
— Быстро они, — пробормотал Гедимин, стараясь не оглядываться на рассыпанную повсюду глину. «Высохнет. Впереди шесть дней простоя. Высушим, раздробим, мешки прополощем, сошьём обратно. И будем ждать конца месяца. Местные традиции, чтоб их все…»
— Под куполом им было бы безопаснее, — заметил Кенен Гварза. Он, распределив филков и раздав лопаты, вышел в коридор и теперь молча наблюдал за работами. Рядом, посматривая на сигма-сканер, стоял Айзек.
— Что за символы на боках зверя? — спросил он, поворачиваясь к Гедимину. — При выезде таких не было. Отметки столичной таможни? Судя по отсутствию руды и полным трюмам глины, встретили вас мирно.
Вепуат уставился себе под ноги и толкнул Гедимина в бок. Тот сердито сощурился.
— Шесек забрал руду, — буркнул он. — А за глиной ещё придётся ехать. Если накопают. Они там не торопятся.
Айзек хмыкнул.
— Тридцать тонн с начала месяца — это «не торопятся»? Атомщик, ты опять спутал Равнину с Землёй? Или увидел там, в карьере, местный скрепер?
Гедимин кивнул на сааг-туула. Фонари с его боков уже сняли, и «отсеки» закрывались один за другим. Захлопывали их изнутри — само животное, похоже, давно уснуло. Никто не вылезал на спину и не стучал по броне погремушками — видимо, погонщикам было не до этого. «Может, уже собрались и болтают,» — сармат криво ухмыльнулся.
— К этой штуке приделать отвал — и скрепер не понадобится. Скалу в полсебя двигает — глину сдвинет не хуже. Если бы местные не занимались ерундой…
— Скалу? — взгляд Айзека стал неприятно въедливым. — Где это вы двигали скалы? Надеюсь, не в столице?
Гварза присмотрелся к сарматам и еле слышно хмыкнул.
— Кет не выправил оплавления и не счистил пигмент. Спиралевидные орнаменты на ногах у обоих. Впервые такие вижу. Что сделали с Кетом, чтобы он дал их нанести?
Вепуат оглянулся на Гедимина и недовольно нахохлился.
— Рассказывай уже! Или лучше мне?
…Айзек и Гварза переглянулись.
— Сэта — наши союзники, — Вепуат пожал плечами, глядя в сторону. — Пять союзных городов — лучше, чем три.
— Ага. Союзники… — пробормотал Айзек, разглядывая слой сохнущей глины. Филки уже сошлись к душевой, и кто-то сердито фыркал, подбирая за ними лопаты. Золотистое вещество потемнело и покрылось лиловыми пятнами — в тепле «трюма» внутри сырых мешков проросла какая-то плесень. «Надо будет выжечь,» — думал Гедимин, пересчитывая пятна. «Или выморозить. Спрошу у Вепуата, чего оно больше боится. Эту глину обжигом не испортишь — можно выдать пару тысяч градусов. С местной фауной лучше не мелочиться.»
— В ближайшие дни из лагеря ни ногой! — предупредил сарматов Гварза. Айзек еле слышно фыркнул.
— Шесть дней непрерывных катаклизмов. Если это их не удержит, то предупреждения и вовсе бесполезны. Изо всех этих… странных местностей — вы, надеюсь, привезли образцы?
Вепуат с радостной ухмылкой хлопнул себя по карманам и оттопырил перья.
— Есть зрячий камень. Есть кровяной камень. Четыре вида волосяника. И всякой ерунды по мелочи. Кому сдавать? Тебе? Альготу?
— Записи — мне. Образцы… — Айзек на секунду задумался. — Разделишь между Гедимином, медиками и химбригадой.
Гедимин мигнул.
— А я при чём?
— При зрячих камнях, разумеется, — отозвался Айзек. — Камеры наблюдения — это по твоей части. Ближний периметр замкнуть, дальний — создать, наблюдательный пост продублировать… в общем, камни сам пересчитаешь и распределишь. Чертежи — Кенену на одобрение… перед работой, а не после!
Гедимин угрюмо сощурился.
— Может, он сам и поставит? Вепуат, дай сюда…
— Эй, — донеслось из-за «угла» двух «коридоров». В проход, на две трети заваленный глиной, выглянул недовольный филк.
— Уже ночь. С утра ставить кислотосборники. Может, завтра доспорите? В ближайшие дни в округе выглядывать нечего. И в гости никто не придёт. Можно и без периметров.
— Альгот! — Вепуат с радостной ухмылкой развернулся к нему. — Что, и тебя разбудили? Ну, это было лишнее. Айзек, мы пойдём…
— Ты пойдёшь, — сармат внезапно помрачнел и прижал палец к виску. — Гедимин, сдай ему образцы. Тебя кое-кто ждёт. И не первый уже день.
…Гедимин стиснул зубы. Раскалённые волокна, обвившие тело, вздрогнули и растаяли. Сармат прижал ладонь к корпусу реактора и криво ухмыльнулся.
— Ничего, я не обжёгся. Как ты тут? Всё спокойно?
«У-гу,» — прогудело внутри черепа. Волокнистое щупальце, уже слегка остывшее, легло на висок и расплелось вдоль щеки, зацепив глаз. Гедимин смигнул выделившуюся жидкость. Жжение быстро ослабевало — хранитель успокаивался.
— Поддержи «сивертсены», если им мощности не хватит, — попросил сармат, гладя корпус. — Идут катаклизмы, нужно, чтобы купол их выдержал.
«Поддержи „сивертсены“… Каким местом они вообще запитаны на этот реактор⁈» — Гедимин криво ухмыльнулся, но ухмылка тут же растаяла. «Бу-ду,» — прогудело в мозгу. «У-дер-жу. Бу-удь ту-ут. Ту-ут лу-учше.»
— Буду, — пообещал Гедимин. — Эти шесть дней — точно. Мы привезли золотую глину. Будет из чего сделать тебе корпуса.
«У-гу,» — отозвался реактор, и сармату почудилось, что он помрачнел. Горячие щупальца, незаметно отлипнув от виска, намотались на правую ладонь и уже обвили её сверху донизу. Руку жгло, но не сплошь, а мелкими пятнами — и Гедимин понял, что легли они точно на невидимые шрамы.
«Что ту-ут?» — спросил хранитель, и жжение усилилось. «Что… ху-удо. Ху-уже! Ту-уда ху-удо. Нет-туда! Угу-у?»
Щупальце ткнуло Гедимина в висок. Жжение внезапно прекратилось, сменившись приятным теплом. Сармат растерянно хмыкнул.
— Больше не пойду, — пообещал он. — Там, и правда, делать нечего.
17 день Кислоты, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
— Четыре тонны, представляешь? — Вепуат широко ухмыльнулся. — Я же знал — могут работать, когда захотят! Теперь по всей душевой это волокно, и всё заставлено выпаривателями. Альгот занял пол-ангара. Ну да ты сам вчера видел, — ничего так он развернулся?
— Не видел, — буркнул Гедимин, скрывая зевок. Хранитель всю ночь держал сармата за правую руку, и к утру она перестала мёрзнуть даже в темноте — но вот заснуть с периодическим жжением в ладони было затруднительно. Иногда щупальца реактора накалялись добела, заставляя Гедимина просыпаться и шипеть от боли — а стоило закрыть глаза, как всё заливал холодный зелёный свет, неприятно жгущий сетчатку. Хранитель успокоился только к утру — подобрал щупальца, втянулся в реактор и напоминал о себе только пульсирующей кривой интенсивности на экране дозиметра. С тех пор, как Гедимин наблюдал эту кривую в последний раз, её зубцы стали выше. «И как-то она всё-таки связана с этими… днями Пустоты,» — думал сармат, глядя на гладкие, выправленные щитки чёрной брони. Здесь, в реакторном бункере, они разглаживались и даже плавились, не пытаясь расколоться и разлететься брызгами. «Какая-то связь тут есть, но как проверить…»
— Не видел? — Вепуат удивлённо мигнул. — Тебя что, вчера даже помыться не отпустили⁈ Айзек, мать твоя пробирка…
Айзек, только что спустившийся в бункер, только хмыкнул и кивнул на реактор.
— Все претензии — к этой форме жизни. Та-ак… Вижу, спать атомщику тоже не дали. Надеюсь, за день он время найдёт — и на сон, и на мытьё. Сейчас у люка топчется Альгот и роет гравий от нетерпения. Гедимин, есть способ собирать кислоту без защитного поля?
— Каменные цистерны с клапанами, — отозвался сармат, недовольно щурясь. — Генераторы полей есть и у вас с Гварзой. Чего ему не помогли-то⁈
…Химик вылез из-под защитного купола и бродил вдоль «бассейнов» с полупрозрачными бортиками. Они вплотную друг к другу лежали вдоль «восточного» обрыва; один был открыт, остальные — спрятаны под прозрачными крышками.
— Площадь сбора, конечно, не та… — Альгот заглянул в бассейн и с сожалением покачал головой. Вепуат хмыкнул.
— Зато никто не влезет под кислотный ливень. Техника безопасности! Сколько нас ей полоскали⁈
— Площади хватит, — буркнул Гедимин, поднимая бортики выше и уплотняя крышки. — Если своевременно открывать при смене жидкости. Это быстро. Со свёрткой-развёрткой поддонов возни было больше.
— Если установить такой же сборник, но под главным стоком с холма… — задумчиво проговорил Альгот, замеряя бассейн шагами. Гедимин качнул головой.
— Она не успевает стекать. Жидкости быстро меняются — и взаимно реагируют. Стечёт уже продукт реакции. Тебе нужны чистые вещества — или смесь всего подряд?
…Очередная зелёная вспышка на полнеба длилась почти две секунды — и, начав было угасать, разгорелась с новой силой. Гедимин, досадливо щурясь, отцепил от руки генератор защитного поля и протянул Альготу.
— Начинай с этого края. Дождь притихнет — сюда ставь крышку, отсюда крышку вон. Ещё один перерыв — смещаешься дальше вправо. Жидкости всегда выпадают в одном порядке?
— Не всегда. Но я их различу, ты не бойся, — отозвался химик, подгоняя браслет под узкое запястье. Трое его лаборантов выстроились вдоль стены, с опаской глядя на сверкающее небо. Новая вспышка была розовой. Воздух под куполом качнулся и застыл — кто-то перекрыл внешний приток.