— Должна вроде получаться радуга. А не выходит… Пойдёшь смотреть на руку Магнарда?
Гедимин мотнул головой.
— Отрастёт — посмотрю.
Вепуат ухмыльнулся.
— Ничего там страшного. Хороший такой зачаток. Растёт по миллиметру в час.
Из барака донёсся стон, переходящий в сердитое шипение. Вепуат, охнув, ускорил шаг. Гедимин быстро отвернулся. Магнарду он не завидовал. «Одно хорошо — не останется без руки. Тут бы её ему никто не пересадил… М-да. Пересаживать не умеют, так научились отращивать. Может, такой симбионт и на Земле не помешал бы…»
Дозиметр мигнул. Стрелка-указатель развернулась налево и чуть вниз — точно к зданию столярной мастерской, закрытому краем обрыва. Гедимин взглянул на изгибы кривой интенсивности и едва заметно ухмыльнулся.
— Вепуат! Если что — там Хассек прибыл, — громко сказал он, заглядывая в барак. Внутри радостно хмыкнули.
— Так и знал, что снег ему не помешает!
…Они уже подходили к ангару, когда дозиметр мигнул ещё раз. Внутри радостно заверещали. Когда в двери протиснулся Вепуат, верещание стало ещё громче.
Бронн по имени Уттунри выбрался из кокона, свернул его и уселся сверху, как на подушке. Он был ещё бледен, но губы уже не чернели, и глаза почти не слезились. Он развернулся к Вепуату, хотел что-то проверещать, но пискнул и закашлялся. Ему протянули чашку с отваром курруи.
— Хассинельг был тут? — деловито спросил сармат. Вокруг заверещали.
— Страж Хассек принесёт кровяной камень из Алвена! — разобрал Гедимин ответ какого-то Бронна. Вепуат хмыкнул.
— Так-то лучше. Уттунри! Ты как? Сможешь вернуться в Алвен? Никто там тебя не скормит падальщикам?
Уттунри сердито пискнул.
— Страж расскажет всем волю Пламени, — он поддел когтем рубаху на груди, и Гедимин изумлённо мигнул, увидев нарисованный на коже символ радиационной опасности. Зелёной краски не нашлось, и его чертили красным — кажется, порошком волосяника.
Дозиметр мигнул. На пол мастерской шагнул, держа двумя руками посох, Хассинельг. За палку — так же двумя руками — цеплялся Бронн в четвероухой шапке, почти круглый от надетых на него накидок. Аборигены, увидев его, заверещали и отступили к стенам. Уттунри приложил обе руки ко лбу и наклонил голову — жест получился очень почтительный.
Бронн, небрежно тронув свой лоб, склонился над раненым и коснулся его запястья.
— Уттунри, от которого отступился сам Ук-Хеммайн, — пропищал он. — Посмотри на меня! Так, я вижу, что твои глаза чисты. Теперь подыши мне в нос…
«Медосмотр,» — подумал Гедимин, глядя, как Бронн-«медик» обнюхивает рот раненого и заставляет его облизывать какие-то семена. «Вполне разумно. Главное, чтобы по итогам его не…»
— У вас вышло! — выдохнул ему в наушник Хассинельг. Глаза стража горели зелёным огнём, хвост раскачивался, часто щёлкая клешнёй.
— Вышло! Вот шуму-то было! — он восторженно ухмыльнулся и стукнул себя кулаком в грудь. — А вы оба там были? Ну, у ворот? Всё там видели?
— Да что там разглядишь, — Вепуат смущённо сощурился. — Темень. Значит, у вас уже заметили?
— Ха-арх! Такое попробуй не заметить, — Хассинельг ухмыльнулся во всю пасть. — Я даже видел Теккех. Издалека, близко не пустили. Стражам там не рады…
Он покосился на край меховой накидки. Её ворс потемнел и скукожился, как от сильного жара.
— Ядро Сатурна! — Вепуат покачал головой. — Ты всё-таки осторожнее. Они ведь не знают, что ты нам друг. А у нас не так много друзей, чтобы ими разбрасываться.
— Да какой из меня друг… — пробормотал страж, разглядывая наконечник светящегося посоха.
Писк в тесном кольце аборигенов, обступивших медика и раненого, стал громче.
— Пусть ему дадут воды и горшок, — скомандовал чужак, привязывая к запястью Уттунри что-то, обмотанное верёвочками. Гедимин увидел знакомое красноватое свечение из-под ремешков и довольно ухмыльнулся. Бронн, дотянувшись свободной рукой до большой чашки, жадно отхлебнул — и закашлялся, сплёвывая тёмную жидкость. Вепуат вскинулся было, но глянул на сканер и облегчённо вздохнул.
— Ну да, лишнее лучше вывести… Хассек! А у тебя не было проблем — из-за нас и всего такого?
Страж махнул хвостом.
— Да ерунда. Сказали, конечно, что я знаюсь с кем попа… Бездна! — он сильно смутился. — Дим-мин, я это не в обиду…
Гедимин хмыкнул.
— Если мы — «кто попало», так стройте сами свою…
— Heta! — Вепуат крепко сжал его плечо. — Не пыли раньше времени. Это кто сказал? Руниен?
Страж уставился в пол.
— Да они… многие, — нехотя ответил он. — Ну, как всегда. Тогда, после… ну, всего этого… много было шуму. Про нергонских пособников… да, такое вот. Кайшу им сказала — ну и что, что перекос стихий? После удара стихий не так ещё было. А они сказали — если Элоси разорвут вас, то так оно и будет. Ни один страж не шелохнётся. Я тогда хотел…
Он смутился ещё сильнее и замолчал. Сарматы переглянулись.
— Постой, — Вепуат тронул его за накидку. — Ты говоришь — наша… операция как-то потревожила разные стихии? И это… как-то повлияло на Элоси, существ Льда?
Хассинельг шумно вздохнул.
— Ну да, а как ещё? Огонь сильнее — Лёд слабее. Качнуло их… — он махнул посохом, показывая, как что-то раскачивается. — А Элоси и так злые. Им только повод… Они вас тут… никого не убили?
— Пара обмороженных, — отмахнулся Вепуат. — Понятно… Значит, вот из-за чего они взвились. Это мы не учли… И надолго такой… перекос?
— Кайшу сказала — так было до удара, так стало снова, — отозвался страж, разглядывая навершие посоха. — Покачается и замрёт. А они сказали — если вы с нергонами, то пусть вам и помогают нергоны. Хоть тут лёд, хоть огонь, хоть война. Стражи больше не придут и других не пустят.
Гедимин хмыкнул.
— Будто от вас было много помощи…
— Ну не пыли! — Вепуат сердито сощурился. — Дай хоть разобраться. Что там про «других не пустят»? Броннов и Скогнов это касается?
Хассинельг уткнулся взглядом в пол. Вепуат криво ухмыльнулся.
— Понятно. Так ты пришёл их эвакуировать?
Гедимин оглянулся на аборигенов. Непохоже было, чтобы кто-то из них собирался эвакуироваться, — все толпились вокруг приезжего медика, пытались напоить Уттунри ягодным отваром и обтирали его водой. Бронн больше ничего не сплёвывал, дышал часто, но хрипеть перестал.
— Алвен сказал — мы обещали, мы слово сдержим, — буркнул страж. — А в Синви и Сэви я даже не заикнусь. Пусть Тахушсу туда идёт. Знаю я, что там скажут!
Гедимин пожал плечами. «Технологии… торговля… Что местным от нас надо, ещё понятно. Нам-то они на кой⁈»
— Значит, тебе теперь сюда ходить запрещено? — Вепуат недобро сощурился. Хассинельг щёлкнул хвостом.
— Ходил и буду ходить. А остальные пусть как хотят. Мастер Дим-мин! А какую чашу вы сделали для владык Ук-кута? Тут её никто не видел…
Гедимин поморщился.
— Чашка как чашка. Обратно не склеилась.
— А смотри, — Вепуат достал сложенный в восемь раз листок с давним чертежом. Гедимин отодвинулся и перевёл взгляд на Уттунри. Тот как раз порывался встать, и его снова усаживали на свёрнутый кокон.
— Скоро-скоро, — услышал он голос «медика». — Я сказал в Алвене — мы придём вдвоём. Дайте ему жира!
…Они, и правда, не задержались. Под возмущённый писк Уттунри его завернули в кокон, обмотали ремнями и подвесили Хассинельгу на грудь. «Медик» ухватился за посох. Гедимин смотрел во все глаза, пытаясь уловить начало исчезновения, — но всё произошло в одну долю секунды. В следующую аборигены, взволнованно вереща, разошлись по ангару, и Вепуат подтолкнул Гедимина в плечо.
— Выползай! Мне мимо тебя не протиснуться.
Снаружи он посмотрел на волнистое сине-зелёное небо и угрюмо сощурился.
— За куполом минус тридцать. Раньше вроде бы теплело быстрее.
Гедимин пожал плечами.
— У тебя сколько лет наблюдений?
— Меньше, чем нужно, — отозвался Вепуат. — Вот бы поговорить с Кайшу… Какой процесс мы запустили, что значит «перекос стихий»? Она ведь как-то это наблюдала… даже, возможно, ликвидировала. Надо нам всё-таки быть поосторожней…
Гедимин поморщился.
— В данном случае — как это должно было выглядеть? Оставить Сэта застрявшими в воротах?
Что-то тревожило его, не давая выбросить из головы все местные традиции и пререкания их носителей. «Что там было про войну?»
…Белой тканью поделился Кут’тайри. Вепуат разложил на ней все двенадцать линз; на ровной однородной поверхности стало ещё лучше видно, насколько они все кривые, и как неумело их шлифовали. Гедимин посмотрел — и отвёл взгляд. Вепуат еле слышно хмыкнул и повернулся к филкам.
— Ну вот, всё готово, — бодро сказал он. — Ничего так для первого раза. Гедимин, ты что скажешь?
Гедимин поднял одну из линз.
— Эта — не очень, но сойдёт. Остальные… — он выразительно поморщился. Филки скривились в ответ. Вепуат укоризненно хмыкнул.
— Атайр, ты слышал? Твоя линза устроила даже Гедимина. При том, что нормального инструктажа у вас не было, а Ардан не проследил за заготовками… — не договорив, он махнул рукой. — Пора их испытывать.
Гедимин фыркнул от неожиданности.
— Чего⁈
— Того, — Вепуат положил на край скатерти пустую церитовую колбу и тёплый осколок кейека. — Им в них не микробов рассматривать. Эти штуки должны усиливать тепло. Большего от них не требуется. Эй! Где термометр? Вон туда его поставь. Как раз тут проветрилось, температура выровнялась, — всё будет очень наглядно.
Он сунул камешек в колбу, закупорил её и вложил «фонарь» в распиленную кость с прорезанным внутри кольцевым желобком. Филки расступились. Один из них поставил в дальнюю нишу деревяшку с расчерченной шкалой. К деревяшке крепилась расплющенная колба шириной в пару сантиметров. Внутри, вровень с делением «24», зеленела густая жидкость.
— Термометр? — Гедимин еле слышно хмыкнул, покосился на наручный прибор и ухмылку с лица убрал. Как колба ни выглядела, и кто бы её ни делал, промахнулась она всего на градус.