— Геджер! — донеслось из ущелья. Гедимин, не оборачиваясь, дёрнул плечом. «Зрячий камень» лёг в горячую нишу. Теперь он смотрел точно на двухсотметровый «коридор» и разлом за ним.
— Урджен! — отозвался с холма Вепуат. — Что нового?
Джагул угрюмо рявкнул.
— Ураган лезвий. Он движется.
— Откуда? — деловито спросил Вепуат. — Или там не разберёшь?
— Видел бы — сказал бы, — буркнул Урджен. Хлопнула крышка «люка».
…Гедимин поднял на ладони комок золотой глины и пару жёлтых камешков. Состояли они не из тектона — сармат подобрал их на дороге, но надеялся, что для примера сгодятся.
— Смешать, — проговорил он, чувствуя, как вибрирует горло, ключицы и верхние рёбра. — Равномерно. И так положить.
Текк’т, высунувшийся из почти докопанной шахты, занёс над его ладонью язык, почти коснулся камешков — и, закрыв пасть, нырнул обратно.
— Пустота, — донеслось со дна шахты. — Нет-день для хорошей работы. Будут другие. Жди.
Гедимин опустил руку. На успех он особо не надеялся, но всё же почувствовал слабую досаду.
— Это же не строительство, — буркнул он Текк’ту вслед. — Только-то надо — смешать два вещества…
— Ты говоришь по-нашему, — хмыкнул Вепуат, незаметно подошедший сбоку. — Они не понимают.
Гедимин тяжело вздохнул.
… — Не холодно? — спросил Вепуат, глядя на Кут’тайри. Жрец выбрался за ворота, еле передвигая ногами, — на него намотали все тряпки, какие только нашлись на складе, и сверху ещё обернули защитным полем. Большая часть обмоток пришлась на торчащие из кокона ноги и голову, — только видно было, как глаза светятся сквозь узкие щели.
— Ты дойти-то сможешь? — хмуро спросил Гедимин. Он думал, что проще было бы завернуть Кут’тайри в шар защитного поля, прикрепить к броне и так отнести в бункер. Весил он немного — даже филк справился бы.
— Дорога меня не тяготит, — донеслось из кокона. — Не так, как опасения.
— Не бойся, — сказал Вепуат. — Гедимин, если что, тебя прикроет. Да и Пламени не за что на тебя злиться. Верно?
Он оглянулся на Гедимина. Сармат только пожал плечами.
— Прикрыть прикрою. А вот что оно себе думает… — он осёкся и, жестом позвав Кут’тайри за собой, двинулся к бункеру. Ему было неспокойно. «От имени реактора говорить слова и рисовать значки. Просить разрешения на это всё. Вроде бы логично… Но какой же бред!» — думал он, стараясь не смотреть на жреца. Тот сложил руки у груди и еле слышно что-то шипел — возможно, уже начал какой-то ритуал. Филки, пробегающие мимо, останавливались и оглядывались.
…Гедимин тронул корпус реактора и растерянно хмыкнул. Все — и операторская смена тоже — уставились на него. «Своих дел нет, что ли⁈» — сармат досадливо поморщился.
— Это Кут’тайри, — он тронул жреца за плечо и придвинул его к реактору. — Положи руку — вот так, рядом с моей. Да не оторвёт!.. Он пойдёт от нас благословлять Хафси. Это город такой… надо их благословить. Больше идти некому. Скажи ему, что можно. Или там… что там надо говорить.
Он угрюмо сощурился и замолчал, чувствуя себя на редкость глупо. Хранитель за всё время его речи не издал ни звука, только тонкое щупальце прижалось к ладони и перебирало «пальцами»-волокнами. Кут’тайри уткнулся в корпус макушкой. Его рука дрожала.
— Ну что? — не выдержал Вепуат. Постучав по виску, он недоумённо хмыкнул.
— Кто как, а я ничего не слышу. Что он сказал-то?
— Ни слова, — отозвался Кут’тайри, прижимая руку к груди. От реактора он отходил, пятясь и не сводя с него взгляда. Щупальце ещё немного погрело Гедимину ладонь и растаяло. Сармат постучал по корпусу, но реакции не дождался.
— Я склоняюсь перед силой Пламени, — глухо сказал Кут’тайри. — Я приму любую его волю. Но оно не слышит меня.
…Дверь склада закрылась. Вепуат сочувственно хмыкнул.
— Он расстроился. Чего это с хранителем? Он и тебе ничего не сказал?
Гедимин кивнул.
— Да он вообще… мало на кого реагирует, — нехотя признал он. — Из филков — только на одного… на другого чуть-чуть. А их тут бегает больше сотни. Гварзу, вон, вообще не выносит…
Он пожал плечами.
— Да филки филками, — Вепуат досадливо сощурился. — Им оно не надо. А вот Кут’тайри… Он теперь в Хафси точно не поедет. Разрешения нет — благословлять нельзя… Может хранитель передумать? Не знаешь?
Гедимин снова пожал плечами.
… — Надо будет на станции выделить отсек под порталы, — вслух думал Вепуат, дожидаясь, пока огонь разгорится. Откуда-то в цех натянуло сырости, и горючая смесь воспламенялась неохотно, подолгу тлела и исходила дымом.
— Что-нибудь сухое и с хорошей вытяжкой… ну, и термоизоляцию по периметру, само собой.
Красное пламя рванулось к потолку, и Гедимин выпрямился и отступил. На складе что-то шевельнулось, сармат покосился на дверь, — она закрылась ещё плотнее.
— Аса’ан рад видеть огни Эйта’ана! — донеслось из костра.
— Жар Аса’ана да не остынет! — тут же откликнулся Вепуат, будто всегда так и общался. Гуманоидная фигура, проступившая из языков огня, склонила голову и сложила руки в почтительном жесте.
— Аса’ан склоняется перед мощью Пламени. Да примет оно дары мастеров, повелителей стекла!
Рука, просунутая сквозь огонь, расплелась на огненные нити и вновь уплотнилась. На раскалённой ладони, поверх «асбестового» полотна, лежали светящиеся линзы. Гедимин ошалело мигнул.
— Вот глаза Ку-унну, дар Пламени. Множество их смотрит со стен наших городов, — пояснил Сэта, протягивая линзы сарматам. — Теперь свет Аса’ана ярок, а жар не ослабевает. Каждый город Сэта восхваляет Ку-унну и юное Пламя!
Гедимин от неожиданности едва не выронил кругляши. Они светились не из-за руки Сэта, как ему показалось, — сияние шло изнутри и было окрашено очень знакомой зеленью. «Ирренций⁈ Конечно… радиоактивные источники, соли ирренция… и — туда ещё кейека напихали⁈»
— Каждый город? — переспросил Вепуат, едва взглянув на линзы. — Ты говоришь и про Теккех и Хафси? Мало кому свет и тепло нужны так, как им. Лучше было бы одарить их, а не нас, и так одаренных Пламенем.
— Теккех полон огня, — заверил аса’анец. — Спроси у его вождей. Половину сделанного оставили там, у новых стеклянных печей. Без них ни один глаз Ку-унну не был бы сделан!
Гедимин мигнул.
— В Теккехе уже заработал новый цех⁈
— Все города прислали туда мастеров, — подтвердил Сэта. — Все пришли в город, над которым не властна Пустота. Мастера самого Теккеха — и те, кто из Хафси — ещё не так искусны, но быстро обучатся. Мы оставили им печи, стекло и множество сделанного.
Вепуат облегчённо вздохнул.
— Хорошо, что Теккех отстраивается, и что другим городам не тяжело ему помогать. Завтра день Земли — ждать вас на торг?
Сэта сложил руки в почтительном жесте.
— Аса’ан придёт по зову жрецов Пламени. Его свет да не потускнеет, как сияние глаз Ку-унну!
Красное пламя опало, выплюнув столб густого дыма. Гедимин едва на него покосился — «вытяжка отработает». Он разглядывал тускло светящиеся линзы. Теперь он рассмотрел вкрапления по периметру — кто-то проложил внутри стекла тонкие линии, похожие на абрис глаза. «Как с такими загрязнениями оно вообще рабо…» — он взглянул сквозь линзу и осёкся. Участок пола, попавший под светло-жёлтый блик, был виден в мельчайших подробностях — и палец Гедимина, угодивший в тот же луч, уже ощутил нагрев. «Плюс восемьдесят,» — вычислил сармат, ещё не взглянув на термометр. «И это только сама линза, без нагревателя, без световой колбы… Мать моя пробирка!»
— Печи Теккеха вновь разожжены, — услышал Гедимин сквозь гул костра — огненный портал открылся снова. — Мастера Шакхи вернулись и готовы исполнить волю Пламени. Рука Шакхи просит подождать его. Он слышал об удивительном асаане, отмеченном Пламенем. Он хотел бы посмотреть на священное волокно.
Сарматы переглянулись.
— Пусть смотрит, мы охотно покажем, — ухмыльнулся Вепуат, шаря по карманам. — Тут нужен намётанный глаз. Нам не помешала бы помощь с асааном…
Костёр вспыхнул ярче — в портал сунулось несколько гуманоидов одновременно.
— Шакха даст лучших мастеров, — один из Сэта отодвинул других и приподнял руки со свисающей с них «асбестовой» бахромой. — Это будет для нас честью — работать со священным асааном, отмеченным Пламенем. Они отложат работу и сделают то, что нужно вам, сколько бы месяцев это ни заняло.
Вепуат толкнул Гедимина в бок. Тот сердито сощурился.
— Лучше дайте нам образцы ваших станков. На чём вы прядёте, ткёте и плетёте тросы. Ненадолго — завтра верну. И если ещё кто-то придёт показать, как с этим управляться…
Пламя всколыхнулось.
— Эйта’ан хочет обучить своих мастеров? — недоверчиво переспросил Сэта. — Из числа детей Пламени? Мы пришлём для них лучших наставников. Дай только срок до завтра! Скольким нужны наставления? Скольких ты ждёшь?
Гедимин мигнул.
— Не спеши так, рука Шакхи, — ответил Вепуат, покосившись на него. — Пришли завтра по одному станку каждого вида. И пусть кто-то покажет Гедимину, как на них работать. Мы построим свои — и тогда уже начнётся обучение. Вот, посмотри, — это чёрный асаан, почти уже дозревший.
Сэта накрыл комок волокна второй ладонью и шумно выдохнул, окутываясь белым огнём.
— Жрецы Пламени равны в мастерстве Куэннам! Завтра Шакха откроет ворота. Всё, что нужно Пламени, будет прислано.
Костёр угас. Гедимин растерянно покачал головой.
— Вот видишь, — ухмыльнулся Вепуат. — С переработкой проблем не будет. В крайнем случае — отдадим в Шакху за процент от сырья. Но лучше бы филкам самим научиться.
— Процент от сырья… — пробормотал Гедимин. — Это ещё понятно. Я сначала подумал — они просто так…
— А могли бы, — ухмылка Вепуата стала шире. — Но я думаю — это уже лишнее. Лучше честная торговля.
— Им-то это на кой⁈ — Гедимин безнадёжно покачал головой. — Отрывать мастеров от работы, обучать конкурентов…
Вепуат фыркнул.
— Конкурентов в чём? Они асаан не продают — забыл, что ли? Даже нитку у них не выменять. И нам, вообще-то, запретили. Это не бизнес. Это ритуал. И нас научат — как жрецы жрецов. Чтобы все боги были довольны.