инулся, глянул на сигма-сканер и довольно ухмыльнулся.
— Камень внутри. Контакт с телом есть — если живой, сработает. Жаль, что один и полудохлый…
Гедимин пожал плечами. От вида пятнадцатиметрового «трилобита» его брала оторопь. «А дохнуть оно, похоже, не собирается,» — думал сармат. «Ожоги заживут. Если с кровяным камнем отрастают руки, то и плавники вырастут. А потом…»
— Может, его наружу? — вслух подумал сармат. — Так ему проще будет улететь.
Вепуат вскинул на него растерянный взгляд.
— А? Зачем «улететь»? Полезный же зверь. У нас ведь нет авиации…
— Пятнадцать метров, — вполголоса напомнил Гедимин. — И это не глайдер. У него свой мозг. Если что — не сожрёт, так раздавит.
— Сааг-туул не сожрал, — отозвался Вепуат. — Не пыли раньше времени. Кьюссы с ними справляются. И мы справимся.
— Такого зверька на руку не посадишь, — пробормотал Гедимин, глядя на плотно сомкнутые пластины. «Повреждены жабры и плавники. А так-то он целый. Хоть и горел в плазменном шаре…»
— Построю ему причал, — сказал Вепуат. — Слышишь? Успокоился. Снова качает воду.
Из-за душевой доносились плеск и шипение.
…На окраине что-то завывало — то громче, то тише. Звук шёл с «запада». Гедимин, прислушавшись, опознал ритуальные вопли Джагулов. Он поморщился, взглянул на чертёж — и, беззвучно помянув спаривание «макак», скомкал его и сунул в топку. Намеченный ткацкий станок незаметно превратился в наспинную кабину для туун-шу. Она крепилась к спаянным щиткам, не мешая подъёму «закрылков».
К вою прибавился протяжный скрип — и тут же забулькала «гражданская сирена». «Юг,» — определил Гедимин, уже выбираясь из ангара. «Что там опять⁈»
…Из разломов, дёргаясь и припадая на разные лапы, выползали сааг-туулы. Фонари лагеря осветили почерневшие панцири, светлые пятна из-под отвалившихся чешуй и почти стёршиеся племенные метки. Погонщики не показывались — в «люки» над плечами зверей высовывались только шесты с погремушками. Джагулы из племени Хеллуг пристально следили за ними, держа оружие наготове. Сааг-туул протяжно скрипел и дёргал хвостом. Раненые подходили к холму молча, втянув глаза под панцирь; каждый шаг давался им с трудом. Ещё десяток метров — и оба зверя рухнули, разметав гравий. Воины Хеллуг взвыли.
— Мы, Джелег, пришли, — донеслось из-под обугленного панциря.
— Улгех пришли, — второй голос был еле слышен. Айзек ударил в ладоши. Он стоял у обрыва, освещённый фонарями с двух сторон, — массивный чёрный силуэт на перекрестье лучей.
— Мы видим. Говорить будем завтра. Надеюсь, ночью будет спокойно!
— Пришли, — пробормотал Гедимин, недоверчиво хмыкнув. — А могли бы отползти в другую сторону. Оружие и новое можно сделать. Хеллуг вот сделали…
Вепуат покачал головой.
— Они боятся. И своих — больше, чем нас. Айзек! Завтра надо бы дать им воды. Для раненых зверей.
Айзек оглянулся на него. Гедимин не видел, какого цвета его глаза.
— Как договоримся.
…Два живых холма лежали под обрывом тихо. Третий, ненадолго примолкнув, снова завыл и загудел. Вепуат посмотрел на сигма-сканер и еле слышно хмыкнул.
— Ритуал? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. — Опять кого-то грызут?
— Да нет, всё мирно, — ответил Вепуат. — Только трогают и мажут краской. Фиолетовой. Так, сорок семь, сорок восемь… Ох! Нет, ну это так, вполсилы… О чём они говорят? Ага, он унялся. Не, это самка… так понимаю, почти уже зрелая. Ага, её тоже намазали… и там ещё шестеро. Мн-да. Я бы, наверное, таким спокойным не был. Если родство для них важно, то их родители… ну, в лучшем случае — вон там валяются связанными. Хотя… я ведь не Джагул.
Гедимин взглянул на экран и поморщился — на глаза попалась как раз камера пленников. В этой поместились десятеро. Их, связанных по рукам и ногам, положили без одежды на голый пол. В проёме, ведущем в коридор, маячил вооружённый охранник. Кости с отростками, перекинутые через проём, изображали решётку; сбить её можно было бы одним сильным тычком.
— Всё! — Вепуат облегчённо вздохнул. — Вот им дали еды. А это… это взрослая самка. И какие-то долгие ритуалы. Не связана… Хм, любопытно. Надеюсь, её не собираются… Не, всё тихо. Ага, отвели в отсек… спецотсек, но там удобно. И тоже принесли еду. Урджен даёт какие-то цацки…
— Он хоть морду вымыл? — Гедимин поморщился.
— Полсотни новых Джагулов… — Вепуат, похоже, его не слышал. — Детёныши, подростки, беременная самка… Этих, по крайней мере, не мучали.
— Они там живы? — Гедимин вспомнил бормотание про еду и отсеки и не стал давать волю воображению.
— Их, похоже, приняли в племя. Пометили фиолетовым пигментом, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Может, и остальных не будут резать. Хотя — всё равно не по себе. Традиции, чтоб их…
Гедимин мрачно кивнул.
25 день Лучей, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
Айзек с утра не пришёл. Утренняя смена спустилась в бункер, и Гедимин, уступив ей место и пожав руку Ансуру, выбрался на поверхность. Первым, что он услышал, было протяжное шипение — будто воздух стравливали из большого резервуара через множество мелких отверстий. Он обернулся — и услышал треск смыкающихся щитков: гигантский «трилобит» туун-шу, повисший над полупустым бассейном, захлопнул дыхальца и снова притворился дохлым. С его брюшного панциря капало. Вода в ёмкости потемнела от смытой гари и отслоившихся чешуек панциря.
Через несколько секунд щитки на дальнем боку зверя осторожно приподнялись. Потом открылись дыхальца рядом с Гедимином. Шипение стало громче. Сармат неосторожно шевельнулся — пластины с треском сомкнулись. Он, еле слышно хмыкнув, покосился на тросы и удерживающие их анкера. За ночь их не расшатало — видимо, туун-шу улететь не пытался.
У обрыва горели фонари. Пара тусклых огней зажглась и внизу, там, где лежали раненые сааг-туулы. Кочевники, подвесив светящиеся пузыри на их броню, столпились у приоткрытых пастей. Гедимин видел, как они выливают зверю на язык жидкость из двух бурдюков. Когда вода кончилась, а пустые ёмкости исчезли в ближайшем «люке», сааг-туул ещё долго не закрывал пасть, будто чего-то ждал. Кто-то из кочевников, заметив силуэт над обрывом, указал на него остальным. Все быстро нырнули в «люк», и зверь, шумно выдохнув, захлопнул и его, и пустую пасть.
— Наблюдаешь? — Вепуат вынырнул из полумрака. На его запястье горел экран сигма-сканера. Его слова потонули в грохоте — Гварза с утра выгнал филков, не дежурящих на постах, на стрельбище. Следом из-под «западного» обрыва донёсся то ли вой, то ли хохот. Что-то громыхнуло и там. Гедимин вскинул было руку, но Вепуат схватил его за запястье.
— Стрельбы! А что, кочевникам тренировки не нужны?
— Куда стреляют-то? — Гедимин недовольно сощурился. «Дали им оружие на свою голову…»
— А вон, на обрыве мишени, — Вепуат махнул рукой куда-то на «запад», за реакторный купол. — Вечером рисовали. Не бойся, твои «камеры» не поломают.
— Одни такие водоподъёмник уронили, — проворчал Гедимин, вслед за Вепуатом огибая здание душевой. Мимо хвоста туун-шу пройти всё-таки пришлось — и он, заметив какое-то движение, снова захлопнул дыхальца. Вепуат досадливо хмыкнул.
— Как бы приучить его к себе раньше, чем его потянет в небо… — он поправил неловко свисающее крыло и остановился у обрыва. Внизу ворочался сааг-туул, увешанный Джагульскими фонарями. Орнамент на его панцире со вчерашнего дня подновили — каждая линия стала вдвое толще. Джагул, устроившийся на загривке, развернулся к реакторному куполу и подул в раковину со множеством «патрубков». Вепуат помахал ему рукой.
— Геджер! — Джагул махнул ракушкой в ответ. — И Урху! Всё спокойно!
— Ага, вижу, — Вепуат приветственно ухмыльнулся. Стрелки, выстроившиеся вдоль спины сааг-туула, опустили оружие и повернулись к сарматам. Гедимин сдержанно кивнул им, скользнул взглядом по оружию, напомнил себе, что к такой штуковине прицел приделывать бесполезно, при взрывающемся снаряде большая точность не нужна, а нужная нарабатывается упражнениями…
— Урджен! — Вепуат на оружие даже не глянул. — Дай пленным еды!
Джагул удивлённо рявкнул. Остальные переглянулись, неуверенно скалясь.
— Еды? Зачем?
— Вы их совсем заморите, — сердито сказал Вепуат. — Второй день держите связанными и не кормите.
— Воды им дали, — отозвался Урджен. — А еды — зачем? Будут силы — будут драться. Решат сбежать. Зачем⁈
Он снова поднял ракушку и затрубил. Стрелки развернулись к нарисованной на скале мишени. С верхнего края плато уже обсыпалась пара метров гравия — обстрел вызвал камнепад. Мишень потускнела и покрылась выбоинами.
Гедимин посмотрел на сигма-сканер. Реактор «фонил», и часть экрана заволакивало редкой белесой рябью. По «тюремному отсеку» сааг-туула двигался вооружённый воин, проверяя, надёжно ли связаны пленники; второй стоял в «дверном» проёме и пристально следил за ним. На другом «борту», рядом с «отсеком»-кузницей, резали панцирь, пробивая в нём широкую нишу; рядом, разложенный по мелким горшкам, лежал кейек, облепленный глиной.
— Новая печь?
— А? — Вепуат заглянул в его сканер. — Да, похоже. Они же разграбили кузницу Ур-Согганов. Не пропадать же добру.
Урджен, опустив ракушку, коротко рявкнул.
— Две печи, — отрывисто сказал он. — Для металла. Для стекла.
Гедимин мигнул.
— Джагзуу просит, — продолжал Урджен, глядя на него. — Свет-что-греет. Как делать? Ты умеешь. Огненные умеют. Говорят — даже карлики. Мы — нет. Покажешь?
Гедимин сдержанно хмыкнул.
— Я вас учил работать со стеклом. Что вышло?
Урджен ощерился.
— Они мертвы! Джегех? Его не учи. Джагзуу в тебя стреляла? Я стрелял? Нас учи. Что надо? Трофеи? Всё можешь взять. Пленники? Там есть мастера. Есть воины. Их тебе дать?
Вепуат крепко взял ошалевшего Гедимина за локоть.
— Надо думать, — сказал он Урджену. — Сейчас не до того. Может, через пару дней. Этот свет — не оружие. Не забыл ещё?
Джагулы глухо зарычали.