…За ангаром коротко скрипнул сааг-туул. Вепуат едва заметно ухмыльнулся.
— А зверёк разговорился. Видимо, привык к нам, чужакам.
Джагулы возились в «предбаннике», развешивая по стенам верхние накидки и лишние «цацки». Джагзуу выглянула в цех и широко ухмыльнулась, старательно натягивая губы на клыки. Навстречу ей с громким шипением шагнул Кут’тайри. Самка попятилась, поднимая гриву.
— Геджер позвал нас!
Кут’тайри зашипел ещё громче.
— Вот ваша печь. Отсюда — ни шагу! — он встал посреди прохода, сложив руки на груди. Со светящихся, раскалённых когтей сыпались искры. Гедимин со вздохом растянул поперёк коридора защитное поле и кивнул Джагулам на печь.
— Пришли работать? Вот и работайте. Сколько вас?
Пока самка скалилась на жреца, её обогнул Урджен. Перед собой он подталкивал чёрного Джагула, одетого в фартук и краги. На шее светлела полоска жёсткой кожи — свободный ошейник.
— Это Зуурджег, — небрежно пояснила самка. — Тоже будет тут. Уже немного знает. Ты его только проверь.
Гедимин мигнул. Спросить ни о чём не успел — из-за печи высунулся удивлённый Вепуат.
— Пленный? Из Ур-Согганов?
Зуурджег угрюмо оскалился.
— Я Хеллуг.
— Он Хеллуг, — подтвердил помрачневший Урджен, взяв Джагула за плечо. — Почти уже совсем.
Вепуат хмыкнул.
— Снимать с них ошейники, значит, нельзя. А учить новому ремеслу — можно?
— Говоришь странное, — Урджен недовольно ощерился. — Не будешь его учить?
Гедимин подавил раздражённый вздох и шагнул к печи.
— Пусть учится. Зуурджег! Тебе показали, как сыпать шихту? Будем делать чистое прозрачное стекло. Заготовки для линз.
…Урджен отложил крупнозернистый камень, стянул с морды повязку и шумно выдохнул.
— Работа для самок!
— Да куда уж вам, — отозвалась сквозь повязку Джагзуу, шаркая камнем по стеклу. До гладкости заготовке было далеко, но правильную выпуклость она постепенно приобретала. Третий Джагул шевельнул ухом, но головы не поднял. Он, как и все они, работал с перерывами, то делая несколько резких движений, то застывая на месте и шумно дыша сквозь повязку.
— Дети Пламени… уже… такое делали? — спросил Урджен, чуть отдышавшись после очередного трёхминутного рывка. Гедимин кивнул.
— Уже умеют. Ты не спеши. За раз не получится. Сейчас — самая грубая форма, потом — три дня на доводку. Тогда поставим клейма и проверим в деле.
— Уррх, — самка шевельнула ухом. — Доводка? Всё так же, камнями?
— С разным зерном, — сармат тронул когтем шлифующую поверхность. — Долгая нудная работа. Никакой магии.
Джагзуу коротко ухмыльнулась.
— Такие камни мы знаем. У себя попробуем? Что выйдет — я принесу.
Гедимин пожал плечами. «Прогресс,» — в груди шевельнулось что-то тяжёлое. «Раз начнётся — не остановить.»
…Вепуат проводил взглядом полуодетого босого Джагула в ошейнике, потом покосился на термометр и еле слышно хмыкнул.
— У них шерсть, — буркнул Гедимин. — А там — плюс пятнадцать. Даже филк не замёрзнет.
— Я всё пытаюсь вникнуть в их традиции, — пробормотал Вепуат, глядя на закрывающиеся «люки» сааг-туула. Зверь, отогревшись, оживился — уже не нужно было по пять минут греметь над ухом, поднимая его на ноги, он вставал сам и бодро трусил к спуску. Хвост пролетел над городским куполом, разминувшись с ним на пару метров.
…Стемнело, но огни в низинах ещё горели. Филки-патрульные, обходя плато по периметру, замедляли шаг на «южном» и «западном» склонах и настороженно смотрели на длинные живые холмы. Туун-шу прикрыл глаза, но оставил пластины приподнятыми, и воздух с присвистом проходил сквозь внутренние полости.
— Не понимает он внешнего управления, — вздохнул Вепуат, глядя на «дирижабль». — Видимо, привык, что рулят изнутри. А я в эти полости не втиснусь даже без скафандра. Говорят, Кьюссы там даже жили. Племенами. Не знаю. Разве что свернувшись клубком. Там спать-то негде, не то что…
За спиной Гедимина сверкнула белая вспышка — и тут же потонула в ярко-красной. Взревело пламя. Развернувшись и вскинув «арктус», сармат увидел серебристый светящийся купол, окружённый багровым облаком. Оно стремительно накалялось, меняя цвет.
— Хассек! — вскрикнул Вепуат, первым что-то разглядевший в плазменном шаре. — Отбой!
Выхватив что-то из кармана, он швырнул это в облако. Огненное кольцо разомкнулось. Двое Сэта, приняв гуманоидный облик, повернулись к сармату.
— Не трогайте! — крикнул тот, вклиниваясь между ними. — Это свои!
Кольцо плазмы распалось окончательно. Сэта расступились. Посреди дымящегося круга стояли, пригнувшись и выставив вперёд горящие посохи, трое стражей. Хассинельг шумно выдохнул и воткнул палку в гравий.
— Жаркая встреча, — прогудел рослый багровый силуэт, поворачиваясь к сарматам. Другой, чуть ниже ростом, опустил посох и поправил тёмные очки.
— Чужаки в Эйта’ане! — командир Сэта недобро ощерился. С его когтей сыпались искры, и Гедимин с тревогой покосился на гравий — вроде бы гореть там было нечему.
— Это не чужаки, — сказал Вепуат. — Хассек! Что ж тебе в долину не перемещалось⁈
— И то верно, — прогудел Калиг. В навершии его посоха метались красные искры. Хассинельг смущённо опустил голову и уронил хвост.
— Там Скогны. Подумал — разбудим, прицепятся.
— Всё спокойно, — сказал Вепуат огненным существам. — Это Хассинельг, Калиг и Навкет. Друзья Пламени.
— Лучше бы Пламени не дружить со стражами, — угрюмо сказал командир Сэта, жестом отзывая бойцов. Вепуат хмыкнул.
— Все говорят, с кем нам дружить. Сэта, стражи, Джагулы.
Калиг постучал посохом по дымящейся земле и вышел из невидимого круга. Дым тут же развеялся.
— Давно мы тут не были, — вполголоса заметил Навкет, оглядываясь по сторонам.
— А сейчас чего пришли? — спросил Гедимин, недобро щурясь. — Вам же запрещено.
Калиг гулко вздохнул.
— На совете, бывает, говорят глупости. Глупо соблюдать глупые запреты. Мы ведь обещали вам защиту…
Гедимин хмыкнул.
— Защита была нужна раньше. Тогда пришёл один Хассинельг. Сейчас-то что?
— Мы виновны в нарушении слова, — Калиг склонил голову. — Нам это чести не делает. Но лишняя защита вам всё же не помешает.
Теперь хмыкнул Вепуат.
— Вон там, под обрывом, — два племени Джагулов. Там — ещё одно. Тут — Сэта. Как часто нам придётся разнимать драки?
— Скажем Джагулам, что это свои, — вмешался Гедимин. — Сэта уже знают.
Из-под купола донеслось сердитое шипение.
— Мастер Хеттийиррн! Так эти… существа… будут тут постоянно?
Вепуат развёл руками.
— Сам знаешь, воин Куттуша, — у нас мало друзей. Надеюсь, нам с Хеттийррном не придётся вас постоянно растаскивать? Или сразу взять клятву Пламенем?
Сэта резко взмахнул когтями.
— Из стражей плохие друзья. Но Пламени виднее. Мы не тронем этих… союзников.
— Стражи не нападают первыми, — угрюмо прогудел Калиг, пристально глядя на светящийся купол. — И в этот раз было так же.
Пригасив свечение посоха, он отошёл за бронеход. Навкет и Хассинельг уже стояли там, разглядывая огромного «трилобита». Тот спал, и потускневшее свечение посохов не потревожило его. Хассинельг переминался с ноги на ногу, то делая шаг к животному, то от малейшего движения пластин отступая и прикрываясь палкой.
— Что-нибудь узнал? — спросил Вепуат, понизив голос. — Был у Хигов?
— У Хигов⁈ — в один голос переспросили Калиг и Навкет, разворачиваясь к третьему стражу. Тот уставился на посох.
— Был, — неохотно ответил он под гулкое рычание с двух сторон. — Поговорили. Вепу-а, ты не видел на нём клейм? Мне тут ничего не разглядеть. А посохом не подсветишь.
Вепуат мигнул.
— Клейма? Не заметил… Где их обычно ставят?
Хассинельг махнул посохом.
— Где-то, где не отвалится, — сказал Калиг, обходя животное по широкой дуге. — Может быть, внутри.
Хассинельга передёрнуло.
— Кто туда полезет?
— Ну не я же, — Калиг повёл широкими шипастыми плечами. — И Дим-мин для этого велик.
— Тихо, — вмешался Вепуат, пристально глядя на сигма-сканер. — Не надо в него лазить. Сейчас поищем.
…Глубокий ожог темнел на каркасе переднего плавника. С другой стороны, симметрично ему, нашёлся такой же — орнамент из нескольких угловатых символов, заключённых в овал. Клеймо заросло перепонкой, но повреждения до сих пор читались — и Гедимин был уверен, что летать они мешают.
— Сурово, — пробормотал Вепуат, едва заметно щурясь. — Прямо на крыле… Зачем? Где-нибудь на панцире — было бы меньше вреда.
Стражи переглянулись.
— Может, им и надо, чтоб летал не слишком быстро, — неуверенно сказал Хассинельг, перерисовывая клейма на внутреннюю часть рукава. Такие записи он делал часто — Гедимин успел заметить много следов стёртой и выскобленной краски.
— Так что Хиги-то сказали? — не вытерпел Вепуат. — Что с ним делать?
— Приучать к себе, — отозвался страж, подтягивая ремешки на рукаве. — Покажу им клеймо. Будут искать, чей зверь, кто учил, куда отдали. Они найдут — у них там всё записано. Сказали — если их зверь, наставника пришлют. Жди в первые дни Воздуха.
Вепуат досадливо сощурился.
— Через десять дней? Он за это время от безделья взбесится. А я его даже вперёд направить не могу.
Калиг гулко вздохнул.
— Странные занятия у тебя, Вепу-а. И заботы странные. Хассек! Когда ходил к Хигам, чего нам не сказал⁈
Страж снова уставился на навершие посоха. Внутри вспыхивали синеватые искры, но треска Гедимин не слышал.
— Не толпой же туда идти, — пробормотал Хассинельг. — Когда один, им спокойнее. Проще говорить, если с миром.
Калиг и Навкет переглянулись.
— Ты хоть говори, где тебя потом искать, — сказал старший. — Мы тебя не сдадим. Мы ведь все…
Он снова вздохнул.
— Мы в совете на одном счету, — закончил за него Навкет. — Ты не тяни. Сходи к ним быстрее. Скоро плохие дни, за ними — время Ук-кута, — говорить с тобой будет некому.
— Время Ук-кута? — Гедимин насторожился. Дрессировка туун-шу его не занимала, в переговорах с Хигами, очевидно, он помочь не мог, — но от последних слов ему почему-то стало не по себе. «Что значит — некому говорить?»