— Спокойно! Мн-да… И правда, это далеко. А если сааг-туул…
— Если снесёт по дороге несколько гор — пройдёт, — сказал Гедимин, снова вспомнив массивную и очень подозрительную арку. Вепуат шумно вздохнул.
— Похоже, с глиной будут проблемы… Надо искать другой выход в Сфен Воды. Ничего подходящего по дороге не видел?
Гедимин покачал головой.
— Глину ведь необязательно брать со стыка Воды и Камня, — пробормотал Вепуат, глядя мимо него. — Может, где-то в Сфене Земли… Надо будет спросить у Джагулов.
— Тески! — филк, опустив мешок в общую груду, повернулся к сарматам. — Мы когда-нибудь отсюда уйдём? И так уже нарыто больше, чем мы можем нести!
Вепуат хмыкнул.
— Не преувеличивай. Вы не такие уж дохлые. Уходим!
…Айзек пожал плечами.
— Литьё в глиняные формы они в целом освоили? Можно сделать перерыв. Тем более — у вас гора непереработанного сырья. Часть литейщиков поставьте к камнедробилке, остальные пусть осваивают ткачество. Сколько станков у вас уже готово?
Сарматы переглянулись.
— Два, — ответил Вепуат. — И ещё куча деталей. Но там нужны пояса для крепления…
— Верёвка сойдёт, — перебил его Гедимин. — А под верёвку — свёрнутая шкура.
— Вот и действуйте, — кивнул Айзек. — Пока есть время, надо разобраться с «асбестом». Спецодежды нужно будет много.
Вепуат, выйдя в шлюзовую камеру, оглянулся на Гедимина и растерянно хмыкнул.
— Ты видел? Он даже не удивился. Ну, уползла река на шесть километров…
— Рудник умеет ползать — чем река хуже? — буркнул Гедимин, разглядывая палубу под ногами. Ему было не по себе. «Разлом ведь не закрылся. Он именно… переполз. Что его передвинуло? Я думал, это медленный процесс. А тут — мгновенно. Вот так станция уползёт — и ищи её…»
…Филки-ткачи посмотрели на станки, ошалело мигнули и развернулись к Вепуату.
— Это точно для нас оставлено? Этого же на полгода…
— Ишха думает — вы справитесь быстрее, — отозвался тот. — Но сидеть придётся в коридоре. Между печами вам будет тесно.
Пятеро прядильщиков забрались в дальний угол и уткнулись в пропущенные меж пальцев нитки, стараясь не высовываться. Вепуат взял с поддона плашки с верёвочными петлями и криво ухмыльнулся оставшимся «ученикам».
— Ткать, в общем-то, несложно. Главное — не путать нитки. Самое трудное тут, похоже, навивание основы. Вот в этом вы и потренируетесь. Ниток вам напряли. Ишха показывал, что как делать, а я покажу ещё раз. Вот, держи…
Филк судорожно сглотнул.
… — М-да, — Вепуат оглянулся на станок, свисающий со стены. — Тридцать пять сантиметров — а сколько возни. Понятно, почему широкое полотно никто не делает. Гедимин… Оно в принципе-то механизируется?
Гедимин пожал плечами.
— У людей получилось. До сих пор пользуются. Но — там всё на вращении… — он болезненно поморщился. Вепуат вздохнул.
— Бывают же технологии… Я бы лучше сто образцов ДНК просканировал. Интересно, как у Джагулов хватает на такое терпения? Они ведь быстро выдыхаются. Вон, даже линзы…
— Доделают, — отозвался Гедимин.
…Клеймо зашипело. На краю стеклянного диска отпечатался тонкий след белого металла. Гедимин, стараясь не морщиться, отодвинул его остывать и осторожно заглянул за печь. Там устроился Урджен, замотав морду мокрой тканью. Он возился с тонкой шлифовкой — и пытался заровнять очередную царапину. Джагзуу, тронув Гедимина за локоть, потянула его назад.
— Урджен ещё терпеливый, — криво ухмыльнулась она. — Для вождя… Зуурджег! Куда ты его мнёшь⁈ Не видишь — уже остыло⁈
Пленник, не оборачиваясь, сердито рявкнул. Гедимин выставил между «учениками» руку, остановив замах самки — в гриву Зуурджега она вцепиться не успела.
— Иди проверь линзу, — буркнул сармат. — Посмотри в какой-нибудь разлом.
Он перехватил стеклодувную трубку в руках Зуурджега и осторожно направил её в печь.
— Грей до жёлтого свечения. Остывает быстро.
…Урджен вышел из-за печи, сжимая что-то в кулаке. Тряпку с морды он снял и теперь сердито скалился.
— Асгаан меня не слышит. Приносил с утра дары, да без толку.
Он бросил на поддон кривоватую линзу с кое-как зашлифованной поверхностью и отодвинулся. Гедимин хмыкнул.
— Будешь так швырять — попортишь, — он заглянул в стеклянный кругляшок, поморщился и нехотя кивнул. — Годится. Ставь сюда клеймо — и иди проверять. И позови Джагзуу. Пропала полчаса назад.
…Зуурджег задвинул печные заслонки, сел на выступ фундамента и, прежде чем Гедимин успел его остановить, отхлебнул из ближайшего ведра. Шерсть на ладонях и вдоль пасти слиплась от пота.
— Нравится работа? — спросил Гедимин. — Быстро учишься.
— Я был кузнецом, — отозвался Джагул, показывая чёрные, будто обугленные, когти. — Знаю огонь.
— Ты тут по доброй воле? — Гедимин оглянулся на дверь. — Я ведь могу сказать, чтобы тебя отпустили. В другое племя. Или вообще.
Джагул вздыбил гриву и коротко рявкнул, отшатываясь к стене.
— Я Хеллуг. Мастер. Куда отпускать? В Ук-кут⁈
Гедимин мигнул.
— Ну, как хочешь, — пробормотал он, озадаченно глядя на Джагула. — Вас там не обижают? Еды хватает?
— Кто будет обижать? — Зуурджег дёрнул ухом. — Хеллуг нужны мастера. Многие ушли. Никто не вернулся.
Хлопнула дверная заслонка, и тут же Гедимин услышал недовольное рычание — Урджен подтолкнул самку в спину, она в ответ замахнулась когтями.
— Вот как видит Ку-унну, когда смотрит на Равнину, — выдохнула она, раскрывая ладонь с зажатой в ней линзой. Стекло успели захватать и заляпать, поверхность помутнела, но Джагулы этого не замечали.
— Теперь покажи, как он сжигает взглядом, — самка указала на фонарь у пояса Гедимина. — Светящиеся штуки я знаю. И кейек знаю. Принесу, как сделаем. Потом. Когда ворота закроются. Такую вещь ломать не будем. Самим нужна.
Гедимин, пожав плечами, отстегнул от пояса фонарь и кивнул на полупустое ведро с водой.
— Давай линзу. На живых не направлять!
…Другого ведра под рукой не нашлось — между испытаниями Гедимин остужал воду криобластером. Джагулы придвинулись ближе и шумно сопели, растопырив вибриссы.
— Такая же штука, но ледяная, — прошептала Джагзуу, толкая Урджена в бок. — Значит, делают её так же. Как шлифовать лёд? Будет же таять. От рук. От трения.
Зуурджег наблюдал за ними — и замерзающей в ведре водой — издалека; краем глаза Гедимин видел, как он опасливо прижимает уши. «Слишком много странностей?» — сармат еле слышно хмыкнул. «Хеллуги уже привыкли. Чужакам пока сложно.»
…Вода бурлила, стремительно выкипая. Урджен медленно сдвинул предохранитель и протянул «фонарь» Гедимину.
— Хорошая штука. Те, кто в Ук-куте, будут рады. Для себя мы сделаем потом. Много таких. Спасибо, что научил.
Джагзуу, положив линзу на поддон и обернув бусами-позвонками, уже примерялась к ней с кувалдой. Урджен, недовольно рыкнув на неё, сходил в «предбанник» и принёс пустой кожаный мешочек. Линзы сложили в него, снова обернули бусами. Урджен проговорил что-то нараспев, глотая окончания слов, — Гедимин только и уловил что-то про Ук-кут, прежде чем стекло под кувалдой с треском лопнуло. Сармат отвернулся, угрюмо щурясь на дальнюю стену. «А вот у меня бы рука не поднялась. Зачем Икси линзы? Они-то ни света, ни тепла не любят.»
…Защитный купол над холмом уплотнился и сжался — от него остались узкие коридоры между двуслойными «колпаками» над каждым зданием. На перекрёстках тускло светились термочаши — большую их часть растащили по строениям. Гедимин перекрыл последние воздуховоды ущелья — там не осталось никого, кто нуждался бы в «кислороде», все жители лагеря перебрались в барак и передвижную лабораторию. Вепуат, выловив дроны, усадил их себе на плечи и остановился у груды глиняных обломков. Их накопилось уже немало — расколотые «кожухи» для прожарки субстрата, треснувшие и неудачные литейные формы…
— Столько сырья пропадает попусту…
Гедимин пожал плечами.
— Когда всё успокоится, поищем какую-нибудь реку. В Синви съездим. Транспорт у нас теперь есть. Дорога там широкая — пролезет.
Вепуат, не слушая его, задумчиво рассматривал керамический обломок.
— Вот если посчитать по стихиям… Глина — это ведь камень, размытый водой. То есть — они там вместе. Эти две стихии. А когда мы её обжигаем, огонь выпаривает воду. И остаётся камень… и, наверное, следы огня. Это как радиационное заражение — вроде бы источник убран, а местность ещё фонит. То есть, вот эта штука — это камень и огонь…
Он повертел черепок в пальцах и бросил в общую кучу.
— Значит, надо вернуть воду. И как-то удалить огонь… провести такую дезактивацию. Если огню противоположен лёд… Гедимин!
Сармат вздрогнул. Он уже давно слушал Вепуата, ошалело мигая, и мысли о дурацких шутках постепенно сменялись холодом под рёбрами. «На эа-мутацию вчера всех проверяли. Не могли же…»
— Давай возьмём обломки и вморозим в лёд, — сказал Вепуат; его взгляд был серьёзным и кристально ясным. — И пусть они в нём полежат. Мне кажется — должны размягчиться. Я спрошу ещё у Альгота, но по-моему — так.
— Ты вообще в себе? — тихо спросил Гедимин. — Что ты несёшь? Это обожжённая керамика. С чего ей размягчаться⁈
Вепуат криво ухмыльнулся.
— Так и колёсам не с чего взрываться. Гедимин! Я ж не в реактор прошу засунуть. Помоги мне с холодильным курганом. Там камни надо ровно класть, а у меня вечно щели. А вморожу я сам. Надо же проверить гипотезу…
— Мать твоя колба, — пробормотал Гедимин. — Если всякий бред проверять…
Он осёкся и только махнул рукой.
— Идём. Сам увидишь — ни кварка не выйдет.
33 день Льда, месяц Пустоты. Равнина, Сфен Земли, долина Элид, Элидген
— А как эти твари в природе выживают?
Гедимин сердито сощурился на туун-шу. Гигантский летучий «трилобит» висел на приспущенных тросах, плотно сомкнув все щитки. Можно было бы решить, что он давно и глубоко спит, — но только что на глазах Гедимина он проглотил ведро мясных обрезков.
— В природе они летают, — сказал Вепуат, почёсывая «трилобиту» боковые щитки — там, где под панцирем было меньше пустот, и была вероятность, что животное что-то чувствует. — Могут улететь. Увернуться от атаки. Давай тогда его отвяжем…