— Ты смотри! — выдохнул Вепуат, не оборачиваясь. На существо, шевелящееся на его плечах, он даже не глядел.
— Я ведь всё пропустил. А они, выходит, готовились…
— Кто? — вскинулся Гедимин. — Джагулы?
— А? — Вепуат рассеянно взглянул на него и снова уткнулся в экран. — Полости, тяжи, выросты… железы эти… У них ведь всё готово! Вскроется со дня на день! А у меня — ни единого микроскана… Гедимин! Ты, когда смотрел вынутое волокно… А-а!
Вепуат, не договорив, махнул рукой.
— Если уж я не обратил внимания… Сейчас-то искать нечего — всё сгорело. Вот хоть бы один микроскан процесса… Надо же было всё прохлопать!
— Ты там про что? — Гедимин накрыл ладонью сигма-сканер и заглянул сармату в глаза. Ему было не по себе.
— Пусти! — Вепуат, сердито фыркнув, отдёрнул руку. — Деревья. У них полости. Видишь? Вот-вот вскроются. Что это? Для семян рано. Цветение? Почему сейчас?
Гедимин раздражённо дёрнул плечом. «Деревья⁈ Нашёл во что уткнуться…»
— Там «трилобит» рвёт канаты. Хоть один не выдержит — я ему дыру в куполе открою. Пусть летит.
Вепуат раздосадованно сощурился.
— Ничего он не рвёт. Тросы коротки. Сделал бы чуть длиннее! А-а, что с вами всеми… — не договорив, он быстро пошёл к душевой. Гедимин пожал плечами и двинулся за ним. «Сегодня все не в себе,» — он покосился на небо, сшитое по кускам непрерывными разрядами. «День, что ли, такой?»
…Живой дирижабль раскачивался высоко над крышей. Его хвост при сильном взмахе почти касался верхнего купола. Гедимин смотрел, как тросы, выпущенные на полную длину, то натягиваются, то перекручиваются, и прикидывал, как быстро «трилобиту» надоест вертеться на месте. Вепуат следил за ним с блаженной улыбкой, почёсывая бок той твари, что лежала на его плечах. Она уже даже не прикидывалась верхним слоем обшивки — руки и ноги сармата оголились и блестели жёлтыми щитками, над ними раскачивались широкие пучки перьев, собранные в крылья. Подъёмной силы, на взгляд Гедимина, у них не было вовсе — они вообще напоминали не приспособление для полёта, а плавник или даже жаберные выросты. Но Вепуат под их взмахами постоянно шевелился, чтобы удержать равновесие — крылья толкали его то вперёд, то назад.
— Скоро полетит, — отрывисто сказал он, перехватив взгляд Гедимина, и улыбнулся ещё шире. — Пойду к тем, что в бараке. Я им воды на утро оставил. Надо покормить. Интересно, они меня не забыли?
— Погоди ты, — Гедимин поймал его за ипроновое плечо и тут же получил крылом по запястью. — Видел с утра Джагулов?
Вепуат мигнул.
— А с ними что?
…На сигма-сканер сарматы смотрели вдвоём. Вепуат бормотал себе под нос что-то про ядра Сатурна и Юпитера.
— Запивают жиром со специями… М-да. Им ведь тяжело такое глотать. Вон, смотри, как он дышит…
— Могли бы не брать, раз противно, — проворчал Гедимин. — Сами пришли.
Вепуат отмахнулся.
— Нет, ты смотри! Даже детёнышам… А-а, вот как это делается — палка между зубов, и пихай прямо в горло. Хорошо, что я не Джагул… Так, немного у них осталось. Что они будут… Гедимин! Смотри!
Джагулы толпой спускались к морде сааг-туула. В его открытую пасть закинули немного мяса. Следом полетели остатки Би-плазмы. Животное захлопнуло рот, выпучило все глаза и протяжно заскрежетало, разбрасывая хвостом и лапами гравий. Джагулы уже ныряли в закрывающиеся «люки» вдоль его боков. Кому-то прищемило полу одежды. Внутри все, замерев, прислушивались к недовольному скрежету. Вепуат сочувственно хмыкнул.
— У них ритуалы, и зверю досталось, — пробормотал Гедимин, глядя, как животное роет мордой гравий, набирает его в пасть и тут же сплёвывает.
— Ага, — отозвался Вепуат. — Новый ритуал… А ведь их просто так не вводят. Что-то там серьёзное с этой водой. Зелёная и холодная… Это не может быть что-то про радиацию?
Гедимин пожал плечами.
— Черенковское свечение — не зелёное. А омикрон — не холодный. А та дрянь, что светится в токсичном тумане… В воде я её не встречал.
— Что бы там ни было, Джагулов оно напугало, — Вепуат покачал головой. — Вон, давятся Би-плазмой.
— Кет! Хепри! — раздался за спиной сердитый голос. — Биологи, мать ваша колба! Портал для Сэта кому открывать — мне⁈
Вепуат мигнул.
— Сэта… — он с тоской оглянулся на барак. Гедимин подтолкнул его в спину.
— Иди к зверям. Портал я открою.
…Красный огонь долго не гас. Уже выгорело всё топливо, даже пепел втянуло в раскалённую воронку, повисшую над поддоном, — а золотисто-белая плазма всё текла, заполняя купол. Гедимин видел, как в его свете блестят осколки на ступенях каменного «маяка» — стеклянные чашки, аккуратно разломанные надвое. Ни одной целой там не осталось.
Огненная воронка над поддоном свернулась в шар. Нити плазмы, тянущиеся от неё к куполу, наконец оборвались. Шар стремительно менял форму; секунда — и перед Гедимином стоял гуманоид с огненной гривой.
— Радостно видеть город Пламени, — Кут’тайри развернулся к реакторному куполу, тронул подвеску-«трилистник» на груди и перевёл взгляд на Гедимина. — Радостно видеть и его жрецов. Вижу, Ук-Хеммайи принял подношения благосклонно…
Гедимин покосился на обломки чашек. Мозг опять попытался высчитать воздействие, которое раскололо бы стекло именно так — одной трещиной, без сетки побочных. «Вот что это было. Приём подношений. Когда так делали местные, посуда вроде бы не билась. Кроме того случая со стеклом. Но там явно было другое. А это… это сделано специально. И главное — непонятно, как. Оно так не трескается. Исключено.»
— Тебя в Шакхе не обижали? — спросил он, глядя на торбу на плече жреца. Сэта уже сошёл с раскалённого поддона и деловито оглянулся на пылающий сторожевой пост. Полы «асбестовых» накидок свисали до земли, и верхние были чуть короче нижних — как раз настолько, чтобы наружу выглядывала полоса орнамента на подоле. В гриве жреца сверкали стеклянные бусины «с искрой». Гедимин, заметив их, еле слышно хмыкнул. «А, вот почему он голову ничем не обмотал. У него тут термоэлементы. Под одеждой, видимо, тоже. Мало накидок. Раньше надел бы шесть. И скатерть сверху.»
— Кто посмеет обидеть жреца Пламени? — Кут’тайри зубасто улыбнулся и снова тронул медальон. Его успели перевесить на рэссеновую цепочку и добавить десяток разноразмерных бусин.
— Если в городе хорошо, чего не остался? — спросил Гедимин, машинально пересчитывая «цацки» — определённо, раньше их было меньше. Кут’тайри повёл ухом.
— Я — жрец Пламени, — он указал на реакторный купол. — И я здесь, чтобы воздавать ему почести. Мастер Ишха! Готов ли ты идти?
Сноп искр ударил в гравий в паре метров от Гедимина, смотался в клубок и распрямился, превратившись в гуманоида с торбой за плечом. Поправив серебристую бахрому на груди, тот низко наклонил голову.
— Здесь Пустота никогда не была сильна. И всё равно — хорошо, что она отступила, — Ишха сдержанно улыбнулся. — Как провели эти дни ткачи из народа Пламени?
— Зэйдек спрашивал, как делать цветную ткань, — с трудом вспомнил Гедимин. — У нас там нитки двух цветов. Ты пока устраивайся… и ты тоже.
График интенсивности на экране дозиметра выписал знакомую кривую. Гедимин покосился на сигма-сканер. «Ага. Вот и Хассинельг. И толпа… кого-то. А, это какие-то Скогны.» График снова дрогнул. «Пошёл за Броннами,» — Гедимин едва заметно ухмыльнулся, глядя, как Скогны занимают помещение. «Все возвращаются в лагерь.»
Он оглянулся на крышку-конус над ближайшей шахтой. С последней проверки её никто не трогал. «Текк’ты,» — сканирующий луч упёрся в дно ущелья, где лежали так и не смонтированные конструкции. «Обещали вернуться и достроить. Осталось дождаться их. Через неделю не будет — придётся самим.»
Сканер часто замигал. Гедимин потыкал в экран, пролистывая запись. Мигание повторилось. «Вепуат?» — сармат развернулся по направлению чужого луча, зацепившего прибор. «Что за сигнал? А… Идти в столярку. Сейчас. Ну да, он там. И Хассинельг. И толпа Броннов чего-то хочет. Что там ещё? Вентиляция сломалась? Вчера ещё работала…»
Он закрыл экран сканера и ускорил шаг.
…Бронны с визгом расступились, освобождая проход. Гедимин опустился на пол, в очередной раз выругав себя за низкий потолок. «Надо же было так по-идиотски рассчитать!»
— Мастер Дим-мин, — Хассинельг, освободившийся от горы накидок и чехла на морду, всё-таки был чем-то встревожен. — Слово за тобой. Но смотри — то, что сказал Вепу-а, несправедливо. Совсем.
Гедимин оглянулся на Вепуата. Тот растерянно хмыкнул.
— А что я? Я не имел в виду ничего такого. Но, Уттунри, сам подумай…
Гедимин мигнул, переводя взгляд на ближайшего Бронна. Тот стоял чуть в стороне от остальных. Его грудь закрывал крупный, сшитый из обрезков крашеных шкур «трилистник». Такой же, но поменьше, приделали ему на шапку. Бронн прижал уши и недовольно топорщил усы.
— Как так может быть? — заговорил другой абориген, выступая вперёд. — Это здесь-то, среди Равных Куэннам? Вы с Дим-мином сами избрали его, сами отметили его для Пламени, — и что теперь говорите? Как он может уйти, если он вами отмечен?
Гедимин посмотрел на Вепуата. Тот досадливо сощурился.
— Мы не имели в виду, что он обязан кому-то служить. Тем более — нам. Тем более — быть изгнанным из города!
— Никто меня не изгонял, — отозвался Уттунри. — Служить Пламени — большая честь.
— Мастер Вепу-а говорит, что ты недостоин, — предводитель Броннов сердито фыркнул. — Слово за мастером Дим-мином. Или же мы пойдём к Пламени. Пусть оно скажет.
— И всё-таки, Вепу-а, это совсем не дело, — пробормотал Хассинельг, разглядывая пол под ногами. — Тебе виднее, но я бы так не говорил.
Гедимин ткнул Вепуата в бок.
— Что тут вообще происходит? — сердито прошипел он. — Кто-нибудь объяснит?
Вепуат шумно вздохнул.
— Происходит то, что я идиот. И не въехал в их порядки. Помнишь, мы по зиме вступились за раненого Бронна? Теперь он ушёл из города. Переезжает к нам. Насовсем. Ушёл в жрецы Пламени. Есть идеи, куда его приткнуть?