Гедимин на секунду прикрыл глаза и перебрал про себя несколько ругательств. «Мало нам было Кут’тайри…»
— К поршневым машинам подпускать нельзя, — пробормотал он. — У Сэта ему будет жарко. Уттунри! Ты что-нибудь умеешь? Рэссену ковать, например…
Вепуат пихнул его под рёбра.
— Какая рэссена⁈ У них же нет металлургии…
Бронн смотрел на сармата озадаченно.
— Его род знает толк в садах и садках, — предводитель подтолкнул Уттунри к сарматам. — Но в других ремёслах не силён.
Вепуат в растерянности поднял руку к шлему и тут же опустил.
— Сады и садки?.. У нас негде жить, Уттунри. Там жарко, тут тесно…
— Здесь места вдоволь, — предводитель широким жестом обвёл «столярку». — Все будут рады помочь жрецу Пламени.
— Ага, — пробормотал Вепуат. — В общем, спать и есть он будет тут. Наша еда ему не пойдёт. А насчёт работы… Надо подумать. Уттунри, пойдём пока с нами.
…Гедимин задвинул дверную створку и оглянулся. Бронн незаметно проскользнул мимо сарматов и теперь стоял у тропы, дожидаясь их. Гедимин заставил себя не смотреть на ангары, набитые песком и гравием, и каменные конструкции позади них. «Бронн… Вот Текк’т-переселенец был бы кстати. А что нам делать с Бронном? Тем более — с одним? В строительстве от него никакого толку. Была бы пара тысяч…»
— Уттунри, — Вепуат присел на корточки рядом с Бронном. — Держать тебя для красоты мы не можем. Из растений у нас только иглица…
Бронн навострил уши.
— Иглица в каменном холме, где мясо? — пропищал он, указывая на «курган». Гедимин мигнул. Из-за торца «столярки» эту постройку разглядеть, конечно, было можно, но в таких подробностях…
— Угу. Знаешь, как за ней ухаживать?
Бронн дёрнул ухом.
— Всё уже хорошо сделано. Она там в хорошем холоде и до мяса не доберётся. Хочешь её пересадить в погреб? Я тогда знаю, но… — он замялся и потеребил шнурки на шее. — Камня вот мне не дали. Так что — один я всё не дотащу. Если кто-то поможет…
Вепуат качнул головой.
— Пока ничего пересаживать не будем. Погреб ещё не достроен… М-да. Куда нам тебя тогда… Так. С эшку-тэй дело имел?
Его скафандр надулся, расправляя крылья, и высунул из-под перьев хоботок. Бронн отпрыгнул назад.
— Эшку? Хищные эшку? — он опасливо прижал уши. — Летучие глаза нергонов? Мы такое не растим. Еды в них мало.
Вепуат хмыкнул.
— Есть их тебе никто не даст. Если покажу, как за ними ухаживать, — справишься?
— Они же с него размером, — пробормотал Гедимин. Он уже представил, как два «трилобита», всадив когти в плечи Бронна, тащат его к обрыву. «За раз не сожрут. В хоботок не пролезет. Но если растрепать о камни…»
— Нергонские твари слушают только нергонов, — отозвался Бронн. — Меня — не будут. Могу кормить, чистить. Если они привязаны.
— Уже что-то, — пробормотал Вепуат. — Я им скажу тебя не трогать. Если бы ты был покрупнее… Стоп!
Он резко развернулся к душевой и уставился на «дирижабль» над крышей. Туун-шу надоело дёргать тросы из стороны в сторону. Теперь он «плавал» по кругу — два пролёта по часовой стрелке, два против. Бронн, проследив за взглядом сармата, издал сдавленный писк.
— Кто-то рвался в жрецы Пламени, — мрачно сказал Вепуат. — В этом зверьке внутри есть полости. Из них Кьюссы им управляли. И я туда не пролезаю. А вот ты пройдёшь легко. Идём. Буду вас знакомить.
— Во имя великого Пламени, — еле слышно пропищал Бронн, прижимая обе руки ко лбу — прямо к нашитому на шапку знаку радиационной опасности. Гедимин тихо отступил за ангар. «Из внутренней полости „трилобит“ его не вытащит. Не сожрёт. Если только у них кожное пищеваре… Да нет, чушь. Кьюссы не перевариваются — и Бронн выживет. А я… пойду-ка я подальше.»
…Двое Сэта стояли над прядильным агрегатом. Защитный купол был цел — взломать его ещё не успели. Гедимин шагнул к ним и встал так, чтобы прикрыть поршневую машину. Со вчерашнего дня её не включали, и вроде бы взрываться было нечему — но сармат помнил, что стало с первым механическим подъёмником.
— Ничего не трогать, — отрывисто сказал он. — Опасно.
Мастер-ткач шевельнул ухом.
— Мы чувствуем дыхание льда, — сказал он. — Как говорит Кут’тайри — Равные Куэннам поистине держат в руках все стихии. Мы на такую власть не претендуем. И всё-таки — что эта сложная вещь делает с асааном? Для чего ей столько нитей?
Гедимин беззвучно хмыкнул. Из-под кожуха устройство механизма практически не просматривалось — только и видны были шипы веретён и тянущиеся к ним нити.
— Она их делает, — ответил он. — Вон там, внутри, моток волокна. Это механическая прялка.
Сэта переглянулись и зашипели. Ткач хлопнул себя по запястью, сбивая пламя, и развернулся к Гедимину.
— Это вещь, на которой сидят за работой дети Пламени? Каждый прядёт свою нить? Удобно ли — в такой тесноте?
— Она сама прядёт. Все нити одновременно, — Гедимин жестом отодвинул аборигенов от станка и приподнял кожух. Сэта зашипели громче. Ишха протянул руку к нитям.
— Эта вещь ничего не делает. О чём ты говоришь? Но нити хорошие. Дети Пламени быстро учатся.
— Отойди, — буркнул Гедимин, поднимая защитное поле между Сэта и машиной. Ему было не по себе. «Надеюсь, не дойдёт до диверсий…»
Он слегка приоткрыл клапаны, не разгоняя машину до полной мощности, — и так, когда привод шевельнулся, а веретёна закачались, ускоряя вращение, Сэта отступили к стене. Их силуэты быстро размывались, превращаясь в плазменные облака. Гедимин уже думал показать им зеркало, когда облако, потускнев, превратилось в очень озадаченного Ишху. Его взгляд скользил по веретёнам и вытянутому вдоль них приводу.
— Она не путается в нитях, — пробормотал Кут’тайри. Он отступил к самой стене, но за работой машины следил пристально. Ишха что-то прошелестел, постукивая когтем по когтю. Гедимин перекрыл клапаны и встал у механизма, настороженно глядя на аборигенов. «Машина должна работать круглые сутки. Стоит она тут, у гнезда Сэта. Куда, если что, её можно перенести? В реакторный бункер?»
— Это достойная уважения вещь Пламени, — Ишха сложил руки в почтительном жесте. — Оно покровительствует мастерам. Прости, что оторвали тебя от работы, мастер Хеттийиррн. Работай в покое.
Дверь склада закрылась изнутри. Гедимин, досадливо щурясь, опять включил агрегат. «Вот я решил, что они испугаются. А им, похоже, интересно. Было. Пока я их не спугнул… Так. Ладно. Работа сама себя не сделает. Для начала нужна станина…»
Пол под ногами едва заметно колыхнулся. Вдалеке — с трёх сторон одновременно — что-то грохнуло, и Гедимин услышал бульканье «гражданских сирен».
…Над холмами горел световой гейзер, и взлетевшая над плато дуга в сверкающих пластинах отражала его сияние. Это было первым, что увидел выскочивший из ангара Гедимин — как гигантский блестящий змей выгибается над скалами и снова ныряет в них. Кто-то вскрикнул, сармат обернулся — и успел увидеть хвост второго, уходящий в землю.
— Сканер! — крикнул Гедимину Айзек. Он стоял посреди коридора, глядя на запястье. Сармат посмотрел на сканер и ошалело замигал. Толща земли рябила от излучения, идущего со всех сторон. Длинные полосы ряби сползались к Сарматскому холму. В первые секунды Гедимин насчитал десяток Текк’тов, потом луч разошёлся шире, накрыв всё плато. Оно кишело гигантскими змеями, и от их движения под ногами шевелился гравий. Ещё пара секунд — и огромная сверкающая голова всплыла из-под земли в считанных метрах от Гедимина и нависла над сарматом. Тот опустил бесполезный сканер и судорожно сглотнул.
— Кто может, тот здесь, — прогудел Текк’т, глядя на Гедимина в упор. — До нового ветра. С ним уйдём. Сейчас — Куэнн-работа. Есть? Нужна?
Гедимин поспешно закивал. Сердце сделало несколько лишних ударов. «Пришли. Не зря ждал.»
— Есть. Много, — прогудел он в ответ. — Внизу. Собирать куски в целое. Меня возьмёте с собой.
Текк’т молча втянулся в скалу так, что наверху осталась только раскрытая пасть. Шагнуть в неё Гедимин не успел — ещё один змей выглянул из гравия.
— Куэнн-работа — собирать? Вся? Не лепить?
Гедимин мигнул. Его взгляд упал на сохнущую в коридорах глину. Сердце снова сделало лишний удар. «А ведь верно. Пока одни собирают корпуса, другие… сырья с запасом — на реакторы точно хватит.»
— Лепить — надо, — твёрдо сказал он. — Мешать тройной камень с глиной. Покажу, что делать. Жди тут.
Модели каждой детали реакторного зала уже месяц как лежали в потайной нише бункера.
…Быть в двух местах одновременно Гедимин не мог — и даже сигма-сканер помогал слабо. Взгляд намертво прилипал к стыкуемым конструкциям под сводом пещеры — или к огромному кому тектона и золотой глины, который перекатывался по ущелью из конца в конец. С обрыва за ним, взволнованно махая руками, следили Скогны. Куда делись Бронны, Гедимин не выяснял — он и на ком-то еле успевал взглянуть.
— Это — сюда! — крикнул он Текк’ту, на витках собственного тела спускающему массивную плиту. Ещё одна деталь встала на место.
…Из пасти Текк’та Гедимин практически выпал — и так и остался сидеть, привалившись к валуну и глядя куда-то расфокусированным взглядом. В ушах гудело.
— Два корпуса, — прошептал он размытому чёрному силуэту — то ли на горизонте, то ли в паре шагов от него. — Главный и вспомогательный. Основные конструк…
— Да уж наверное, — раздался над головой недовольный голос Айзека. Кто-то сдёрнул щиток с воротникового клапана, и в скафандр Гедимина вылилась фляга холодной воды. Сармат блаженно зажмурился.
— Вот дела… — пробормотал где-то рядом Вепуат. — А ему так не вредно?
— Вредно, — буркнул Айзек. — Но ты его поди вытащи. И потом — время не терпит. У нас неделя — выжимаем всё, что можем. Два корпуса за день… Неплохо.
— Они там ещё что-то лепили, — сказал Вепуат. — Вон, глыбы на дне. Здоровенные!
— М-да, — Айзек, обогнув Гедимина и соседний валун, заглянул в ущелье. — Тройной тектон, золотая глина… В принципе, понятно, что это. Интересно другое — почему глыб две. И почему такое соотношение размеров.