— Клеймо срисовано точно, — отозвалось существо со спины туун-шу. — Он. В тот год я готовил двоих. Этого забрали в Джеру.
Гедимин освободил третью лапу «трилобита» и смотал уже ненужные тросы. Животное шевельнулось, но громкий треск заставил его замереть. Ящер прошёлся по его спине и остановился у «люка», ведущего во внутреннюю полость. Он небрежно стукнул когтями по пластинам. Гедимин думал, что туун-шу ничего не почувствует, но в следующую секунду «люк» медленно приоткрылся. Ящер заглянул под пластину, что-то протрещал и нырнул внутрь.
— Зверь сильно обгорел, — тот, кто сидел на крыше, расправил перепонки и спланировал к Вепуату. Сложив крылья, он заглянул «трилобиту» под брюхо и, привстав на четырёх лапах, провёл передней по брюшному панцирю.
— Ты говоришь — бросили привязанным? — ящер повернулся к Вепуату. Между его шипами снова проскочила искра. Вепуат угрюмо кивнул.
— Он был ранен. Подбит. Так и оставили. Даже кровяных камней внутри не было.
— Камень не в полости, — донеслось из-под приподнявшейся брюшной пластины. — Повезло, что вовсе не выпал.
Вепуат вздохнул.
— Он же в полости не пускает. Закинули, куда достали.
— Теперь будет, где надо, — «люк» на брюхе туун-шу закрылся.
— Был ранен и брошен… — пробормотал ящер, высматривая что-то на морде «трилобита». — Киф! Внутри что-то оставлено?
— Обрезки верёвок, — его напарник высунулся из-под боковой пластины. Гедимин мигнул. «Носится по зверю, как по кораблю. Там что, внутри настолько пусто?»
— Он горел снаружи. Внутри ничего не задето, — существо втянуло голову в «люк», и он захлопнулся. Второй ящер встряхнулся всем телом, разбрасывая трескучие искры.
— Сэта. Не имели намерения убить. Но с такими ожогами — умер бы.
Вепуат мрачно кивнул.
— Он даже не вырывался. И весь дрожал. Часто Кьюссы так бросают своих зверей?
— Наше дело — подготовить, — отозвался ящер. — Отдать кому надо и получить плату. Платит Джера хорошо. Значит, должен был умереть…
— Это их трофей по праву, — вмешался Хассинельг; он был чем-то обеспокоен — посох в руке то вспыхивал, то гас. — И ничей больше. Кто бы там за него ни платил.
— Киф! — ящер дёрнул спинными шипами, издав громкий треск. Туун-шу выпучил на него глаза.
— Иду, — из «люка» на спине высунулась голова и тут же скрылась. Туун-шу внезапно раздул бока и выпустил все крылья. Пару секунд спустя он медленно стравил воздух и всё втянул.
— Летать он может, — сказал Киф, выпрыгнув из брюшного «люка». — Дело за всадником.
Он привстал на четырёх лапах, внимательно глядя на сарматов. Хассинельг беспокойно зашевелился.
— Так ты берёшься? Это их трофей…
Шипы на спине существа затрещали.
— Платы за зверя не возьму. Трофей — пусть будет так. Что у вас с Кьюссами — всё равно. Хигесгу не нужны проблемы. Ты платишь — я учу. Кто всадник? Ты? Он?
Гедимин покосился на Вепуата. Он давно видел краем глаза что-то белесое, намотанное на броню, но только теперь заметил, что крылья скафандра плотно прижаты к нему защитным полем. Они ещё трепыхались и скрежетали по металлу — существо пыталось вырваться из кокона.
— Всадник — я, — сказал Вепуат. — Здорово будет летать на этой штуке. Чем ты берёшь плату?
Киф привстал на последней паре лап, вытянувшись во весь рост, и смерил сармата взглядом.
— В полости не влезешь. Нужен второй.
— Уттунри! — Вепуат заглянул под скат крыши. — Видишь? Я говорил, что без тебя не обойтись. Вылезай!
— Карлик? — существо подалось в сторону, разбрасывая искры. — Таких, как ты, не учил. Карликов тоже. Плата огненным камнем. Другого не возьму.
Хассинельг возмущённо фыркнул и махнул посохом. Существа с шипением отпрянули.
— Обещали же взять вещами!
— Камень — вещь, — отозвался кто-то из ящеров, разворачивая крылья. Вепуат шагнул вперёд, придерживая Хассинельга за руку с посохом.
— Потише с этой штукой! Огненный камень? Сколько тебе нужно?
— По тёплому камню за каждый день, — ответило существо под гневное фырканье стража. — И пусть мне дадут тут место, большой кувшин и жаровню на все эти дни.
Гедимин мигнул. «Ещё и Хиг сюда переселяется? Ну да, разумно… Куда его засунуть-то?»
— Жаровню и кувшин найдём… — начал было Вепуат, но Хассинельг тут же перебил его.
— Тик-Кифахси! Ты где взял такую цену⁈ Иди и скажи её Кьюссам — пусть посмеются!
По шипам ящера с треском пробежали искры.
— Не хочешь платить — учи зверя сам. А мы летим в Хигесг.
— Ну-ну, лети, — страж махнул посохом, указывая на купол над холмом. — Кто тебя сюда принёс, помнишь?
— Без тебя доберёмся, — протрещал Хиг, расправляя перепонки. Гедимин дёрнул пальцами, включая подпитку защитного поля. «Они электрические. Надо лишний слой, сразу не порвут…»
Он успел увидеть прыжок с расправлением крыльев — и с пятиметровой высоты кувырок и пикирование под скат крыши. Над душевой повисло, распустив светящиеся щупальца, облако плазмы. «Трилобит» с грохотом сомкнул все пластины, втянул выступающие части и мелко задрожал. Вепуат досадливо хмыкнул.
— Э-эй! Воины Сэта! Осторожнее со зверем!
Облако из ослепительно-белого стало багровым. Сэта, быстро принимая гуманоидный облик, спустился по скату крыши. За ним неторопливо слезли ещё двое. Каждый прошёл по тому «склону», под которым сидели Хиги, и Гедимин услышал три громких треска. Хвост, торчащий из-под крыши, втянулся в щель.
— Ты кого сюда привёл, страж? — Сэта повернулся к Хассинельгу. Тот вскинул посох и нервно ухмыльнулся.
— Они не нападали. Они не враги. Не жги их.
— Они были непочтительны со жрецами Пламени? — Сэта заглянул под угол крыши. Там снова что-то затрещало. Из-под другого ската выглянул Бронн. Глаза у него были круглые и широкие.
— Я думаю, — громко сказал Вепуат, подходя к «убежищу», — это всё из-за неудачных слов. Из-за них все встревожились. Никто не был непочтительным. Мастер Киф хотел за свою работу получить два больших огненных камня, так?
— Два… — донеслось из-под ската крыши вперемешку с шипением и треском. — Два горячих камня. И воду на каждый мой день. А на каждый восьмой — купальню. Пернатый жрец! Мы видим, что у тебя хорошие воины. Отзови уже их и дай нам выйти!
— Да кто вас держит? — Хассинельг широко ухмыльнулся. Сэта оглянулись на него, и он снова прикрылся посохом.
— Если кто-то будет враждебен или непочтителен, зови нас, не медля, — сказал их предводитель, отходя к сторожевому посту. Гедимин оглянулся на «трилобита» — тот перестал трястись, но глаза так и не открыл.
— Почему всегда надо начинать с угроз? — ящер, настороженно озираясь, выбрался из щели. Хассинельг фыркнул.
— Почему всегда надо задирать цену? Я вам говорил ещё в Хигесге — жрецы Пламени шуток не любят. Два горячих камня — и ни обломком больше. И жаровню им не давайте — нечего!
Вепуат оглянулся на Гедимина и выразительно развёл руками.
— Жаровен и кувшинов тут достаточно. Воды тоже. А место, мастер Киф, выбирай сам. В зданиях тесно, но можно поставить прозрачный шатёр.
— Поживу в каменном, — Киф заглянул в только что покинутое убежище. — Два горячих осколка, и ни одним меньше — и мы договорились. И ты, и карлик, — готовьтесь на завтра, к первому свету. Большого зверя без меня не трогай. Тот, что на твоих плечах, — он у тебя давно? Кто-нибудь учил его?
Вепуат помотал головой. Гедимин мигнул. «Как он опознал… Да тут любой опознает, когда оно сквозь поле рвётся!» Существо — бывший слой брони — со скрежетом ворочалось под коконом, пытаясь расправить крылья.
— Зачем ты его так связал? — Хиг вскинул лапу-крыло. Кокон растаял. Чёрная разлапистая тень рванулась было вверх, но воздух на её пути затрещал и зажёгся синим огнём — и «скафандр» упал, подёргиваясь, на гравий. Сверху опустился Хиг. Секунда — и он выпрямился, сжимая в руках чёрные загнутые крючья-лапы. Они у «скафандра» всё-таки были — две пары, одна — под верхними крыльями, другая — между средними и нижними.
— Шлею, — отрывисто скомандовал Хиг. Вепуат только и успел мигнуть. Два существа скрутили «скафандр» и уложили его на спину. Его лапы-крючья попарно были обмотаны шлейкой, крылья — прижаты к длинному плоскому телу. Хиг привстал на четырёх конечностях, протягивая Вепуату конец ремешка с петлёй.
— Так и держи. Крылья не трогай. Не любит. Давно он летал? Дай размяться. Шлею не отпускай.
Вепуат, ошалело мигая, надел петлю на руку и зажал шлейку в ладони. Хиги расступились. То, что было обшивкой скафандра, рывком перевернулось брюхом вниз и раздулось, из плоского становясь округлым. Все перья легли на свои места. На скафандр оно больше не походило, — обычная шестикрылая тварь, только не пёстрая, а однотонно-чёрная. Вепуат щёлкнул языком, натянул шлейку, подставил предплечье и охнул от внезапной тяжести. Новый «трилобит» на его руке еле-еле поместился. Крыло улеглось на шлем.
— Команды помнит, — сказал один из Хигов, разглядывая «зверя». — Учил по-Джагульски? Крылья больше не связывай. Дурит? Это после спячки. Как следует разомнётся — успокоится.
— Ага, — кивнул Вепуат, глядя, как «трилобит» ворочается на руке. Места ему не хватало, «опора» покачивалась, — существо, выждав ещё немного, поползло на плечи и уселось там, обхватив Вепуата четырьмя когтями. «Вот так оно и держалось,» — подумал Гедимин. «Два крюка на ключицах, два на поясе. Только мы их не видели под перьями.» Он покосился на свою броню — ничего лишнего из неё не растёт? — и облегчённо вздохнул.
— Там будешь жить? — он заглянул под скат крыши. — Не тесно?
Он потрогал камни. «Холодно. Даже с жаровней — у меня бока мёрзли бы. Какую-то выстилку надо…»
— Пусть это место не трогают, — наспинные шипы Хига затрещали громче. — Оно моё на все эти дни. Хочешь помочь, жрец, — поищи кувшин и жаровню. Страж, ты доволен?
Хассинельг перехватил посох второй рукой и опустил его параллельно земле.
— Ты только не забудь свои слова, Тик-Кифахси. Не тяни со сборами. Завтра затемно я приду за тобой в Хигесг.