Мальгес снова мотнул мордой и придвинулся к сармату, будто хотел его подтолкнуть.
— Туда? — прошептал Гедимин, протягивая руку в проём. Из-за белых башен был слышен гул голосов, чьи-то повизгивания, скрежет камня о камень и распиливаемой кости. Поблизости никого не было, и выступы стен прикрывали сармата от чужих глаз — но Мальгес явно беспокоился и кого-то высматривал.
Он навалился боком, заталкивая Гедимина в проём. Тот кое-как пролез между несимметричными выступами. Шагов через пять коридор расширился; Гедимин оглянулся и увидел светлый проём. Мальгес исчез.
«Очень интересно…» — Гедимин сделал ещё пару шагов на ощупь. Света из открытой «двери» хватало бы, если бы сармат не загораживал её спиной. Он поднял было руку с сигма-сканером, но тут же досадливо сощурился и выключил прибор. Ничего, кроме белесой ряби, луч не «нащупал».
«Фонит,» — Гедимин сверился с дозиметром. Стрелка-указатель упёрлась в нижнюю часть корпуса — излучение шло из-под фундамента. Сармат снял колпак с фонаря и, щурясь от неожиданно яркого света, двинулся дальше. Через пару шагов он выяснил, что коридор не один — в две стороны от него отходили ответвления. Проёмы, ведущие вбок, почти полностью перекрывали проросшие из стен шипы. Пролезть между ними смог бы разве что Скогн.
«Похоже, идти надо прямо,» — Гедимин надавил на шипы, но сдвинуть их так и не смог. Белое вещество под пальцами казалось то податливым, то запредельно прочным. Сармат встряхнул головой и ускорил шаг. «Это здание — не такое уж большое. Даже по периметру я его за час обойду. Надо запоминать дорогу…»
Коридор преградили «сталактиты». Между ними оставалась узкая щель. За ней проход расширялся. Гедимин протиснулся, едва не оставив на шипах часть брони, и остановился. Он стоял посреди ажурной конструкции со множеством выростов — будто оказался внутри гигантского скелета радиолярии. Неосторожно шевельнувшись, он врезался плечом в тонкую перемычку. Обшивка затрещала. Гедимин, пригнув голову, ощупал то, на что наткнулся, — на белой «кости» не осталось ни царапины.
«Образец бы…» — он покосился на плазморез, царапнул раскалённым когтем ближайшую перемычку, надавил чуть сильнее, наращивая температуру, — коготь упёрся в непроходимую преграду. «Плазмой режется по миллиметру,» — всплыли в памяти давние слова Айзека. «Здесь тесно. Будет рикошетить, поплавлю скафандр,» — Гедимин нехотя опустил руку и нырнул под ажурную арку. Проход упёрся в ячеистую стену. Фонарь осветил проёмы, затянутые чёрной мембраной. Кое-где — особенно в самом широком проходе, куда мог бы пролезть Гедимин — «полотно» было тёмно-красным и подвижным. Внутри вертикальной мембраны что-то пульсировало, иногда выпирая наружу буграми. Порой она покрывалась чёрными полосами и замирала.
«Очень интересно,» — Гедимин огляделся по сторонам. Коридор здесь заканчивался. «Я где-то свернул не туда? Или это и есть дверь?»
Мембрана почернела полностью и растворилась. Фонарь осветил ребристые белые стены… и разрисованное полотнище на выходе. Гедимин радостно хмыкнул. «Куда-то я всё-таки вышел. Та занавеска — явно не Куэннская.»
Он выждал пару секунд. Самый широкий проход оставался открытым, но более узкие по-прежнему были затянуты красноватой мембраной. «Образец…» — снова шевельнулось в мозгу Гедимина, и он поддел толстую плёнку когтем.
Коготь провалился в неё, не встретив сопротивления, и так же легко вышел наружу… точнее, не вышел. Его срезало по самый палец. Гедимин, ошалело мигнув, нашарил в кармане кованый штырёк, просунул до половины в мембрану — и выдернул, растерянно глядя на гладкий срез. Полстержня отсекло бесшумно, пальцы не ощутили ни давления, ни нагрева.
— Ай-и-и-и! — «шторка» поперёк коридора откинулась, и кто-то пронзительно заверещал, глядя прямо на Гедимина. — Залезай! Ворота ждать не будут!
Гедимин, стараясь не трогать стенки, нырнул в проём и вывалился наружу — в широкий отсек, перегороженный ячеистыми колоннами. Он встряхнул головой и выпрямился, озираясь по сторонам. На него смотрели четверо Скогнов. Ещё один поправил растянутую на шипах занавеску, повернулся к сармату и постучал себя пальцем по лбу.
— В ворота зачем было тыкать⁈ Ещё бы руку засунул!
Гедимин смущённо сощурился, глядя на его ладонь. Скогн протягивал ему обрезок штырька, ипроновый кожух когтя и аккуратно вылущенные из него проводки нагревательной системы. Надрезов на «выпотрошенном» кожухе не было.
— Оно так, по частям, и выпало? — спросил сармат, глядя на углубления в стене. Свет так далеко не проникал, но Гедимину мерещились на их дне красно-чёрные мембраны.
Скогн дёрнул вибриссами и небрежно притронулся пальцами ко лбу.
— Долго тебя ждали. Как там дом Пламени? Строится?
— Работаем, — Гедимин повторил за Шесеком приветственный жест. Абориген уже отвернулся и куда-то направился. Через пять шагов он остановился и нетерпеливо пощёлкал когтями. Ворота отсека уже открывались, расплетаясь на шипы и уползая в стену. Гедимин сунул остатки когтя в карман и ускорил шаг. Идти было недалеко — прямо за воротами потолок плавно уходил вверх, а впереди поднимались широкие шипастые колонны, увешанные белыми и красными лентами.
— Хорошо, что пришёл, — снова заговорил Шесек, отходя к стене и отмахиваясь от чего-то невидимого — или от трёх десятков Скогнов, остановившихся поодаль. Одеты они были попроще, чем мастер, но на передниках (или нагрудниках?) виднелись десятки нашитых «цацек». Если в литейне и шла работа, о ней все забыли — все рабочие собрались посмотреть на чужака.
— Хорошо, — повторил Шесек, прикрывая ладонью зубастую ухмылку. — Среди стражей полно дураков. Вот и приходится лазить по норам. Про ворота не предупредили, да? Хассек — тот ещё растяпа. Но шустрый, что есть, то есть.
Он ухмыльнулся ещё шире. Гедимин кивнул.
— Хассек вчера едва не убился. Надеюсь, его не объявят каким-нибудь… нарушителем, предателем или чем похуже, — пробормотал он, смущённо щурясь и высматривая под сводами световые кольца. — Печи расхоложены? Не запускали их?
— Что было, отработали до урагана, — ответил Шесек. — Потом уже ждали тебя.
Он указал отогнутым когтем на темнеющий в дальней стене проём.
— Там всё завалено твоей рудой. Столько никто не привозил. Что будем лить? Куэннские штуки?
— Шесек! — один из Скогнов шагнул вперёд. — Твой гость прошёл пол-Равнины под стеной воды! Ты что, не дашь ему даже присесть?
Шесек быстро оглянулся на Гедимина и смущённо прижал уши.
— Устал? — отрывисто спросил он, стуча по ближайшей стене белой палочкой с шипами. Стена зашевелилась, белые пластины поползли вбок, открывая тускло освещённый отсек. С его потолка — невысокого, Гедимину по макушку — свисала гроздь бус из светящегося стекла.
— Вот, — Шесек остановился на пороге. — Тут всё готово. Жаровня тебе, кувшины и бочонок. А вот кокон не нашли. Нет таких больших. Тут шкуры, войлок и мягкая ткань. Посмотри, удобно?
Гедимин мигнул. Шкур и тряпок тут, и правда, хватало — они застилали весь отсек в три слоя. На двух свободных пятачках стоял бочонок в окружении мелких кувшинов и накрытая колпаком трёхногая жаровня.
— Дверь тут, похоже, надёжная, — пробормотал сармат, глядя на стену, в которой исчезли белые пластины. «Закроется — без плазмореза не вылезешь.»
Шесек, зубасто ухмыльнувшись, протянул ему колючую палочку.
— Без Куэннского ключа не откроется. Держи при себе. Он тут от многих дверей. К Куэннам, видно, часто приходили гости.
Гедимин неопределённо хмыкнул. Чем дольше он смотрел на «жилой отсек», тем сильнее ему казалось, что в этой нише стояло какое-то оборудование, — вон, и выемки от кабелей или тонких труб в стене… Шесек уже вышел и ждал сармата снаружи, нетерпеливо поглядывая на печи. Тот едва заметно ухмыльнулся и потыкал «ключом» в стену. Угадал верно — пластины зашевелились, медленно смыкаясь.
— Видел? — Шесек оглянулся на кого-то из рабочих и показал ему когти. — А тебя сколько учить пришлось⁈
— Так я и не Куэнн, — отозвался Скогн. — И с ними не равняюсь.
Шесек, фыркнув, повернулся к Гедимину.
— Сильно устал? Если нет — давай сначала что-нибудь сделаем. Дашь печи работу — и спи. Если руды много, она спешить не будет.
— Не устал, — качнул головой сармат, чувствуя, как кровь теплеет, а сердце делает лишний удар. — Давай работать. Скажи, за один раз сколько руды печь возьмёт?
— Сколько насыпешь, столько и возьмёт, — ответил Шесек, навострив уши. Часть рабочих, оглядываясь на него, потянулась к воротам склада.
— Сколько насыпешь? — Гедимин недоверчиво хмыкнул. — Например — мой вес? Два моих веса?
Шесек дёрнул вибриссами.
— Зачем столько⁈ А, верно. Тебе, и правда, надо. Не знаю, Дим-мин. Нам столько было не нужно. Твой вес… наверное, возьмёт. Куэннская же печь.
«Аргумент…» — Гедимин, стараясь не морщиться, повернулся к складу. Там уже гремел и звенел пересыпаемый гравий — судя по звукам, его черпали малыми порциями и кидали в какие-то короба. Шесек, издав пронзительный вопль, быстро пошёл к воротам.
«Не знаю, какие тут ограничения,» — Гедимин смерил ближайшую печь настороженным взглядом, — «но за тонну лучше далеко не выходить. Особенно — для начала. Тонна чего-то однотипного… Внутренний трубопровод. Тонкие трубы. Пробная загрузка. Все эксперименты — завтра.»
— Подожди, я помогу с рудой, — он быстро пошёл к складу, но Шесек его уже обогнал. Внутри в тусклом свете кристаллов Скогны сновали вокруг волокуши, заставленной деревянными коробами. Гедимину показалось, что они больше бегают и верещат, чем черпают гравий костяными совками, — но горка руды на дне каждого короба стремительно росла.
— Хватит? Мало? — отрывисто спросил Шесек, повернувшись к Гедимину. — Смотри!
— Мало, — сармат шагнул к куче рэссенового гравия, на ходу сворачивая черпак из защитного поля. — Я помогу, так быстрее пойдёт.
«Волокушу весом в тонну им ещё надо будет сдвинуть с места,» — мелькнуло в голове. «И животных я тут не вижу. Почему они не грузят в печь по частям?»