— Ага. Ясно. Осторожнее там, — пробормотал он, чувствуя, как внутри теплеет. — А Теккех и Хафси чем-нибудь торговали? Из Тогота им привезли еду?
Ответить Вепуат не успел. По залу прокатился грохот. Белые створки ворот, неотличимые от стены, выгнулись внутрь и вспыхнули белым огнём. Шесек завизжал и кинулся к ним.
— Пошли вон! Для кого закрыто⁈
— Стражи Равнины на твоём пороге, — прогрохотало откуда-то из-под потолка, и створки снова выгнулись внутрь. — Открывай сейчас же!
— Ядро Сатурна! — выдохнул Вепуат. — У вас там весело… Гедимин, разрывай канал! За него явно не похвалят…
Сармат вскинул руку, прикрывая ряды печей защитным полем. Над жаровней поднялся клуб дыма — «канал» разорвали с той стороны. Гедимин прикрыл её колпаком и шагнул к воротам, снимая с плеча сфалт. «Надеюсь, до стрельбы не дойдёт.»
Ворота уже не светились, перестали выгибаться, и их элементы быстро отодвигались в стороны. Напротив расширяющегося проёма встали трое Скогнов. Подмастерья выбрались из-за «колонн», прижали уши и недобро оскалились. Шесек постукивал ключом-рогулькой по оттопыренному когтю. Доля секунды — и в проём просунулось сверкающее навершие посоха.
— Кто потревожил Сердце? Кто принёс огонь? Кто привёл чужаков?
Насекомоподобное существо повело посохом, поворачивая многоглазую голову с мощными жвалами. Тот, кто вошёл следом — приземистый, многоногий, с посохом, уложенным между шипами на ящеричьей спине — дёрнулся из стороны в сторону и уставился на Гедимина.
— Чужак!
— Мастер Дим-мин, гость Сердца и Пламени, — сердито ответил Шесек. Гедимин под недружелюбным взглядом многочисленных глаз приподнял было руку ко лбу, но передумал. «Обойдутся без приветствий,» — он покосился на защитное поле, идущее пузырями, и выставил ещё один слой.
— Убери палку, — сказал он рептилии, незаметно подобравшейся почти к «стене». — Печи этого не любят.
Навершия трёх посохов развернулись к нему.
— Кто тебя привёл? Как ты вошёл без ведома Сердца?
— Кайшу знает, — отозвался Шесек. — А тебе знать ни к чему. Проку от тебя тут никакого. Ну, чего пришли? Посмотреть на Дим-мина? Вот он. Насмотрелись?
Инсектоид двинулся вперёд.
— Где огонь? Он был здесь. Кто открывал двери для Сэта? Где они?
— Ну, я, — Гедимин шагнул навстречу, внимательно следя за палкой в сегментированных лапах. — Канал связи с Элидгеном. Да, сэтский. Сэта сюда не выходили. Вреда никому не было.
— Вот именно, — нестройно поддержали его подмастерья. Шесек щёлкнул когтями.
— Услышал? Доволен? Ступай!
Инсектоид вскинул посох. Вниз по палке полилось белое свечение. Шесек прикрыл глаза.
— Связь? Огненные двери Сэта! Ты, враг Сердца, — кто тебе позволил?
— Шесек, — отозвался Гедимин. — Он тут командир. А тебе кто позволил ломать ворота?
Он покосился на защитное поле — под белыми лучами первая стена уже истончилась до прозрачности. В двух местах она пузырилась и только что не шкворчала. Гедимин перевёл взгляд на стражей и угрюмо сощурился. «Так и есть. Прожигают в поле дыры. Ящерица и этот… это… тихоходка в меху.»
— Шесссек? — отозвался ящер. — Он ответит!
— Вы оба ответите перед Хранящим Сердцем, — навершие посоха инсектоида развернулось к Шесеку. — Веди чужака в зал Пламени!
Скогн сердито фыркнул.
— Некогда нам бегать. Кайшу и так всё знает. Дим-мин, не трать на них время! И так печи простаивают.
«Верно,» — подумал Гедимин, уплотняя поле. «Вторую плавку так и не начали. А ведь она часов на десять.»
— Подожди, — сказал он инсектоиду. — Загрузим печь, и я с тобой схожу. Только палку убери. И твои… бойцы пусть уберут.
Все три посоха вспыхнули.
— Спорить со стражем⁈ — инсектоид вскинул палку. Что он хотел сделать, Гедимин так и не узнал. Приклад сфалта столкнулся с посохом и выбил его из лап. Грохот ударил по ушам, суставы пронзила боль. Гедимин даже не успел удивиться, что палка не улетела к стене, а упала тут же. Щурясь от боли, он проворно прижал её ступнёй. Бить пришлось быстро и не приглядываясь. Приклад, резко опущенный к полу, врезался в навершие, высек сноп белых искр — и обезоруженная ящерица шарахнулась к воротам. Инсектоид так и стоял, молча глядя на Гедимина и ощупывая воздух. Тихоходка ничем махать не стала, но между стражами и сарматом поднялась стена белого пламени. Оно было чуть тёплым, но касаться его почему-то не хотелось.
— Враг Равнины! — донеслось из-за белой стены. — Убийца городов! Стражи Равнины…
Краем глаза Гедимин увидел белесый, постепенно краснеющий свет. «Что ещё? Обошли с фланга?» — он развернулся, сжимая в руках сфалт, и под пронзительный визг трёх Скогнов увидел, как из углублений потолка выпирает светящаяся глазастая масса. Защитное поле растаяло. Крики стража внезапно стихли, зато Скогны заверещали — и в их криках изумлённый Гедимин услышал радость.
— Кайшу! Ну вот так бы сразу! — Шесек шагнул к самому глазастому куску массы, указывая то на Гедимина, то на ворота за огненной стеной. — Это же твой дом. Ты же чуешь, было тут плохое или не было. Стражи-то тут на кой отросток⁈
«Кайшу⁈» — Гедимин, ошалело мигая, смотрел на то, что колыхалось под потолком. Как оно просочилось сквозь монолитный аккадалис (и так ли он монолитен, как казалось), он старался не думать. Красный луч упёрся ему в грудь и позеленел.
— Мастер Дим-мин, — донеслось со всех сторон одновременно. — Хотелось бы мне встретить тебя с почестями…
— Незачем, — отмахнулся Гедимин; под ступнёй тихо захрустела придавленная палка. — Я пришёл работать. Вон, посмотри, — там на складе готовые отливки.
— Рэссена для дома Пламени… Тут слышали, что ты пришлёшь за ней Джагулов, — проговорила светящаяся масса. За воротами кто-то щёлкнул жвалами. Гедимин пожал плечами.
— Удобный транспорт. А костры Сэта — удобная связь. Было бы тут что-то другое, я бы не ставил всех на уши. Я прослежу, чтобы из костров никто не лез, — запоздало пообещал он. — Вон, Шесек видел…
— Да многие видели, — отозвалась Кайшу. — Хочется верить, что твоё слово крепко. Но и тревоги совета стражей мне понятны.
Гедимин покосился на хрустящий посох. Отросток на одном позвонке всё-таки надломился — и, похоже, именно сейчас. «А ведь я бил прикладом…» — он взглянул на сфалт и увидел на обшивке длинную вмятину. «Эти штуки — точно из костей? Не из аккадалиса?»
— Мы пытались договориться мирно, — он закинул сфалт в заплечные крепления и развёл руками. — Вон, спроси у Скогнов. А когда нападают, я защищаюсь.
— Враги Равнины, — проскрежетало за воротами. — Ты веришь убийце городов⁈
— Да кого я… — Гедимин осёкся. Затылок и щёки вспыхнули. «Стальной Пояс… Они ведь знают. И что там было, и при чём тут я. На всей Равнине нет столько жителей, сколько я там…»
— Я верю и стражам, — отозвалась Кайшу. — Вы тоже пришли сюда, и вас не спросили о прошлом. Дим-мин, верни посохи Илчаку и Туриккори. Туриккори, Илчак и Уфаль, отойдите от литеен. Да опустится на них покой!
Гедимин покосился на стражей и нехотя наклонился за посохами. «Навершие цело,» — отметил он про себя. «И то, по чему я топтался, тоже. Интересно, сколько должна кость пролежать на Краю Равнины, чтобы стать такой прочной?»
— Где чей? — буркнул он, протягивая стражам посохи наконечниками вперёд. Ответом ему были скрежет и шипение. Палки выдернули из его руки и отступили за стену белого пламени.
— Пускай взгляд Сердца будет зорким, — проскрежетал инсектоид. — Чтобы не пропустить беду. Ты ещё придёшь на совет, Шесек из Тогота.
Литейщик, фыркнув, махнул на него рукой.
— Иди уже! Опускайся в покой.
Ворота закрылись.
— Да опустится покой на Куэннские стены, — донеслось с потолка. Свет быстро тускнел. Когда Гедимин поднял взгляд, никакая масса из перекрытий уже не выпирала. В зале остались только печи-«колонны», сам сармат и трое Скогнов. Шесек провёл ладонью по усам и повернулся к Гедимину.
— Не дали тебе поговорить. Хоть что-то узнал?
Сармат кивнул.
— Поторговали спокойно. Теперь… — он осёкся. — Ты знаешь Хигов? Скогны с ними воюют?
Шесек дёрнул усами.
— Хиги? Летучие молнии? Да никто к ним не ходит. Злые. Но за свои земли не лезут. Ты с ними осторожнее. Нергоны — они и есть нергоны. Хотели бы мира — встали бы под руку Кайшу.
— А… — протянул Гедимин. Голова отяжелела, локоть и ступня ныли, хотя их вроде бы ничем не задели. «Пусть Айзек разбирается. Моё дело — плавить руду. Надо хоть мелочь сегодня доделать. Лист для цистерн — это уже назавтра. Благо, теперь есть чем его варить.»
13 день Лучей, месяц Воздуха. Равнина, Сердце Пламени
Под ухом заверещал таймер. Гедимин поднял голову с запястья. Из источников света в замурованном отсеке остался только экран передатчика. Сармат выкопал из-под шкур светящиеся бусы и потянулся за флягой. «Питьё есть, а мыться нечем,» — он покосился на пустые кувшины. «Металлургический цех без душевой… Надо бы всё-таки её поискать. Если Куэнны не демонтировали.»
Он потыкал ключом-рогулькой в дверь, и её пластины зашевелились, расползаясь. Едва появился первый проём, снаружи донёсся радостный визг. Кто-то из Скогнов заглянул в отсек и широко ухмыльнулся.
— Сегодня ты рано, Дим-мин, — Шесек возился с занавеской на выходе из тайного лаза. Из коридоров доносились тонкие голоса, усиленные эхом, — непрерывное неразборчивое повизгивание. Гедимин, забыв о несостоявшемся мытье, удивлённо хмыкнул и приподнял височную пластину.
— Привет, — прошептал он, щурясь от боли в обожжённом виске. Чьи-то раскалённые когти проехались по макушке и загривку — осторожно, самыми кончиками.
«Наш хранитель говорить умеет. А этого как научить? Вот, силу соизмерять уже пытается…» — мысли Гедимина прервал громкий голос Шесека. Скогн заглядывал в проём за откинутой занавеской.
— Ну и где вас носило?
— Имей совесть, тоготец. Мы пришли с первым светом, — отозвались из коридора. Шесек фыркнул.
— С первым светом? А на какой день?