Hasu!»
— Всех… — пробормотал он, поворачиваясь к открытым складам. Там громоздились горы деталей, завёрнутых в войлок, — вчера сармат возился с ними до ночи, отпустив Скогнов и Шесека с ключами, и закрыть ворота было некому. Литейщик щёлкнул когтями.
— Вот именно. Еле-еле нашёл двух. Придётся твоему каравану ждать, пока они всё дотащат.
«Два зверя,» — Гедимин заглянул на склад. «Четыре тонны груза. Мелочь я возьму на себя… Семь ходок, если животные не выдохнутся раньше. М-да…»
— Где санки? — спросил он, поворачиваясь к Шесеку. — Какой груз выдерживают? Мой вес? Половину?
Шесек поднял вибриссы.
— Тебя — нет. Половину — может быть. Тебе зачем?
Гедимин кивнул на туннель, прикрытый занавеской.
— Волокуши будут ждать там? Надо перетащить груз к выходу. Так дело пойдёт быстрее.
Скогны переглянулись.
— Каравана ещё нет, а снаружи дождь… — не договорив, Шесек махнул когтистой рукой. — Как знаешь.
Снаружи, и правда, лило. Капли в туннель не залетали, но воздух был влажным. «Плюс десять,» — Гедимин покосился на термометр. «Сегодня день Льда? Надеюсь, до минус ста не дойдёт.»
Он растянул поперёк туннеля защитное поле и пошёл за санками.
…Скогны держались поодаль от сармата и как будто не обращали на его занятие внимания, но, когда он вернулся с пустыми санками, увидел у самого входа в туннель нагруженные — на них уложили одну из самых массивных деталей.
— Давай, — буркнул Шесек, выдернув из его руки трос. — Тут мы управимся. Закрытые ворота не трогай!
«Закрытыми воротами», видимо, была мембрана, время от времени перекрывающая проход; Гедимин и не думал к ней соваться — не для этого он вчера высчитывал периодичность её срабатывания. Работа продвигалась медленно — санки под пятью-шестью центнерами груза начинали похрустывать, при попытке тянуть их чуть быстрее хрустели так, будто вот-вот развалятся. Вскоре Гедимин махнул на них рукой и перевесил ношу за плечи. Дело пошло чуть быстрее. Торопиться, впрочем, было некуда; если бы не одолевающее сармата нетерпение, он мог бы вообще пойти спать. Снаружи шумел дождь; на улицах под навесами никого не было. Внутри на стопке пластин, обёрнутых войлоком, сидел Шесек и на вопросительные взгляды Гедимина только дёргал ухом.
— Успеешь.
…Гедимин уплотнил защитное поле — теперь выгородка на выходе из туннеля превратилась в изолированный склад. Дождь снаружи чуть притих. Сармат покосился на часы и тяжело качнул головой. «И отойти нельзя, и заняться нечем.»
Шесеку уже не на чем было сидеть, и он перебрался к приоткрытым воротам и устроился на пластине, выдвинутой из стены. По ту сторону ворот светился чей-то посох — посреди коридора остановился страж.
— Ничего, — сказал Шесек, покосившись на проём. — Если не придут до темноты, спи тут. Твоё место никто не займёт.
Гедимин медленно повернулся к ближайшей печи в белых лентах. «Она ведь всё равно нерабочая,» — думал он. «А Шесек тут, и у него все ключи. Может быть…»
В ворота ударил белый свет. Шесек, подпрыгнув на месте, свалился с пластины.
— Идут!
Высунувшись в коридор, он что-то проверещал. Гедимин шагнул к «сортировочному туннелю», но Шесек, умудрившийся его обогнать, встал поперёк дороги и ткнул когтем в открывающиеся двери.
— Через главные ворота, Дим-мин. Иди встречать. Я догоню.
Гедимин нагнулся и, подняв его на руки, посадил на плечо. Шесек фыркнул, но слезать не стал — только заворочался, устраиваясь поудобнее.
— Скажешь своим друзьям — если не успеем до темноты, пусть ночуют тут. Под крышей, как нормальные существа. Вы ж не кочевники!
Страж — уже знакомый Гедимину птицеящер — молча догнал сармата и пошёл рядом с ним.
…В конце спиральной улицы горел яркий белый свет. Там, где обрывалась мостовая, световое пятно будто упиралось в чёрную стену. В темноте шевелилось что-то массивное, подсвеченное одиноким жёлтым фонарём.
— Ну и что теперь? Ты мне дашь наконец спуститься? — донёсся из полумрака недовольный голос Вепуата. — Я-то не Джагул! Или оттуда плохо видно?
Шесек фыркнул Гедимину в наушник и соскользнул с его плеча на мокрую мостовую. В воздухе над ней капель не было — белое свечение поддерживало над дорогой, не прикрытой навесом, невидимый купол. Страж-рапторида ударил посохом о камень, зажигая яркий белый «фонарь».
— Уран и торий! — Гедимин помахал сармату рукой, выходя на свет. Вепуат обрадованно хмыкнул и секунду спустя складывал крылья после приземления на мостовую. С чёрных перьев стекала вода.
— Чего без поля? — недовольно сощурился Гедимин, выпутываясь из мокрых крыльев. Кроме Вепуата, его обнял Скаф — всеми шестью конечностями и, кажется, даже хоботком. В темноте кто-то заворчал, но белая вспышка заставила его рявкнуть и затихнуть.
— Доехали, — шумно выдохнул Вепуат, заглядывая Гедимину в лицо. — Думал уже, хоть треть каравана да потеряется. Очень тяжело не отвлекаться в пути. Шесек, привет, давно не виделись. А где волокуши?
Литейщик сморщил нос.
— Я бы сказал тебе — переночуй в Сердце. Но сейчас не знаю. Тут дюжина волокуш и два зверя. А к утру и они могут исчезнуть.
Гедимин оглянулся на улицу, затянутую навесами, потом — на массивного зверя, улёгшегося в темноте. «Если бы всю эту чепуху заранее разобрали, мы бы, наверное, проехали…»
— Значит, придётся нам побыть вьючными животными, — хмыкнул Вепуат, оглядываясь на Гедимина. — Полтонны я как-нибудь доволоку.
— Идём, — буркнул сармат, думая, что Вепуат, даже перетаскивая по полтонны, всё равно обгонит медлительных «черепах». — Времени мало.
… «Одна и восемь десятых… вместе с этим — две с небольшим тонны,» — Гедимин уложил на волокушу последний свёрток и оглянулся на Шесека и подмастерьев. Они недавно возились с упряжью, но, кажется, работу закончили. Теперь они втроём собрались у головы зверя, и Шесек, что-то приговаривая, водил когтем по его панцирю. Животное ни на что не обращало внимания и вообще не подавало признаков жизни.
— Гони второго, — громко сказал Гедимин, отодвигаясь от волокуши. Литейщик, пробормотав ещё пару слов, повернулся к нему и резко махнул рукой.
— Погоди! Вторую повозку вот сюда, в хвост. Нет, ближе. Вот так. Цепляй!
Подмастерья сбежались к стыку двух волокуш. Животное проползло три метра и замерло. Шесек оглянулся на Гедимина и указал на пустую повозку.
— Грузи доверху. Я ему привязал два камня силы. Четыре повозки утащит спокойно.
Гедимин мигнул. Вепуат, возящийся с третьей волокушей, выглянул из-за неё и удивлённо хмыкнул.
— Камни силы? Что, на животных тоже действуют? Те же, что на Скогнов? Это не как с кровяными камнями?
Гедимин, досадливо щурясь, повернулся к почти полному складу. «Не знаю, что там за чушь, но металл везти надо. Четыре повозки так четыре повозки. Лишь бы животное не сдохло по дороге.»
…Первый подмастерье, усевшийся на спину плоского зверя, уже скрылся за поворотом. Следом уползал «поезд» из четырёх волокуш. Второй Скогн поторапливал другого зверя, и существо медленно шагало, оттаскивая повозки от потайной двери.
— Уложимся в две ходки, — Вепуат оглянулся на Шесека. — Ты, если хочешь, иди. Мы вчетвером разберёмся.
Шесек дёрнул ухом.
— Иди ставить лебёдку, разбиратель! Джагулы её за тебя не построят.
…Волокуши они, конечно, обогнали. Вепуат, не останавливаясь, пересёк световое пятно, ухватился за выступы тёмной брони и ускакал в темноту. Гедимин включил фонарь. В полумраке что-то шевельнулось, блеснули острые зубы.
— Геджер? Карлики тебя отпустили?
Гедимин, помахав Джагулу, двинулся вверх по броне, но она уже шевелилась — пластина отодвигалась, выпуская наружу связку костяных жердей. Её держал двумя руками Вепуат. Гедимин помог вытащить разобранную лебёдку и по блеску нашёл старые анкера и пару выпученных глаз. Сааг-туул выглянул из-под панциря, посмотрел на сарматов, но тут же перевёл взгляд на белое свечение и негромко заскрежетал. С головы послышалось приглушённое рявканье. Те же звуки донеслись из полумрака — там лежали ещё два сааг-туула, и всем было не по себе.
Вепуат скатился вниз по броне и через пару секунд крикнул:
— Ползут!
Джагул-погонщик, вздрогнув от его крика, недовольно зарычал. На панцирь зверя выбрались четверо кочевников — возможно, все, кто был сейчас в «передвижном лагере»; близко к лебёдке они не подходили, держась в тени. Гедимин выпрямился, выглянул из-за стрелы лебёдки, — из-за поворота медленно выползал первый «поезд». Сармат глубоко вдохнул и задержал дыхание — от нетерпения уже сводило руки и спину. «Быстрее они не могут,» — напомнил он себе. «А ты один всё не утащишь. Твоё дело теперь — распихать груз по отсекам.»
— По десять тонн на зверя? — деловито уточнил — уже из грузовой «ячейки» — Вепуат. — Начнём отсюда и пойдём вдоль хребта. Правый и левый борта — поочерёдно. Ваджег! Сползи на лоб, стрелой зацепит!
В темноте кто-то недовольно рявкнул. По глазам Гедимина ударила белая вспышка. Волокуши, замершие внизу, у «борта» сааг-туула, были освещены так ярко, что сармату хотелось прикрыть лицо. Может, из-за этого света ему и было не по себе — как и тихо поскрипывающему зверю.
… — Ядро Сатурна, — прошептал Вепуат, толкнув Гедимина в бок; сарматы, обогнав медлительный «поезд», остановились под навесом. — А стражей-то прибавляется! Откуда-то взяли ещё четверых.
— Они же все на охоте, — прошептал Гедимин, угрюмо щурясь на световые пятна. Ещё недавно подсветка упиралась в бок одного сааг-туула; он после загрузки отошёл в темноту, к дороге выбрался другой, но пятно разделилось надвое и будто приклеилось к спрятавшемуся зверю. Что стражи видят, кроме камней и фрагмента брони, Гедимин не понимал — Джагулы от «прожекторов» прятались, но, может, на это и был расчёт.
— Да кто ночью охотится? — отозвался Вепуат, оглядываясь на ближайшие башни. Гедимин рассмотрел там неясные тени — возможно, снайперские посты.
— Интересно, хватит им подсветки на трёх зверей? — вслух подумал Вепуат, ускоряя шаг.