улькал. Филк, отодвинувшись от горячего поддона, вертел в руках полукруглый валок с двумя рукоятками.
— Да он бы, конечно, придумал, — сказал, повернувшись к нему, другой сармат; Альгота, замурованного в термозащиту, Гедимин узнал только по голосу. — Был бы в этом смысл! Наш предел — десять литров в сутки. Это что, объёмы для машинного производства?
Он сунул щуп в котелок и резко опустил свободную руку, шагая в сторону. Под наклонённую ёмкость тут же подставили ковш. Он был мелкий, но широкий, почти расплющенный. Альгот занёс его над наклонным поддоном. Белая с прозеленью жижа потекла по горячему металлу, постепенно застывая. Миллиметровый лист придавили валком — и тут же сдёрнули, перекинув на холодный поддон. Альгот подставил опустевший ковш под край котелка. На пятом листе жижа закончилась. Котёл вытащили, плеснули внутрь кипятка, кинули «резиновую» лепёшку и пригоршню хрустящих обломков. Следом посыпалась зеленоватая «шерсть».
— Сырьё закончилось, — сообщил филк, заглядывая в пустые мешочки. — Одно волокно осталось.
— Да кто бы сомневался, — проворчал главный химик, вытирая руки и оглядываясь на дверь. — Ну, чего… А, это ты. Фольгу получил, спасибо. Хорошая фольга.
Сармат посмотрел на остывающие тонкие листы. «Бельевой гзеш. Тонкий, пористый. Сырья уходит мало. Но всё равно не хватает.»
— Вы композит уже собираете? — спросил он у Альгота. — Я, пока свободен, помог бы.
Филки быстро переглянулись. Химик поморщился.
— Буду иметь в виду. Как дойдём до композитов, сразу тебя позову. Пока, извини, не до них, — он кивнул на остывающие листы. — Тут на бельё не хватает. Видишь? Всё, что за день добыли, тут же и переработали. Без остатка.
Гедимин мигнул.
— Весь сеш? Все эти дни только бельё и делали? Ничего больше?
Альгот махнул рукой.
— И ещё неделю будем делать. Если выполнят план по отлову. Так что ещё дней семь про композиты можешь не вспоминать. Нет сырья.
— Мать моя колба, — пробормотал Гедимин. Перед глазами промелькнули все полимерные детали, которых не хватало энергостанции. «Не знаю, что там за планы — но если работают круглые сутки, а даже на одежду не набрали…»
— А чего ты хотел? — Альгот выгреб из кармана скомканные листки и сунул сармату под нос какие-то расчёты. — Это же всё — фауна. Одна шаровая медуза — двести граммов выварки. А у нас какие объёмы⁈ А какой тут процент этих тварей в стаях? А откуда руки растут у наших охотников?
Оба лаборанта тяжело вздохнули. Гедимин растерянно хмыкнул.
— Но сырьё-то нужно. И если больше добыть его неоткуда… Что говорит Айзек? Местные нам обещали помощь. Помогут? Можно же выкупить сырьё. Чистая рэссена, стекло, кейек, — у нас есть чем меняться…
— Ну да, да, — нехотя кивнул Альгот. — К концу месяца подвезут, что смогут. Но это всё разговоры. Айзек, конечно, не сглупил — чертежи им отдадут, когда сырьё будет у нас. Но если они по куску чертежа сообразят, как доделать, — получим мы щупальце от медузы.
— Да ну. Скогны — честные, — без особой уверенности пробормотал один из лаборантов. Гедимин, уловив в потоке информации слово «чертёж», удивлённо мигнул.
— Какой чертёж отдал Айзек? Вы что, купили гзеш за технологию?
Альгот поморщился.
— Ну да, я тоже думаю, что он переплатил. Всё политика… Что-то из твоих штук ушло местным. Прялка, что ли.
Передатчик на запястье Гедимина мигнул светодиодом. Сармат покосился на экран — сообщение пришло от Вепуата. «Есть время? Я в столярке.»
— Зови, если что, — сказал он Альготу. За спиной приглушённо фыркнули двое лаборантов.
…Вепуат сидел над обрубком кости, пристально глядя на сигма-сканер. Защитное поле осталось только на торцах образца, всё остальное свободно «светило» на ближайшую стенку и склад сырья. Гедимин поднял над сарматом экранирующий купол и сердито фыркнул.
— Чего фонишь? Мало тут излучения⁈
— Ага, — пробормотал Вепуат, не сводя глаз с экрана. — Нет, ты это видел? Даже и ухом никто не повёл. А ведь воздух снаружи не поступает. Времени, правда, мало прошло. Интересно, если оставить так до утра…
— Образец экранируй, — буркнул Гедимин, постучав по золотистому наплечнику. — Чего звал-то?
Вепуат вздрогнул и растерянно замигал.
— Я что, не показал? Смотри сюда!
Он потыкал в экран, настраивая увеличение. Картинка стала более понятной, но что в ней интересного, Гедимин по-прежнему не видел. На экране внутри полой кости шевелился волокнистый мох, медленно ползали живые лепёшки, что-то грызли «жуки» разных размеров. От стенки к стенке метнулся крошечный летучий «трилобит», цапнул лепёшку и нырнул в едва заметное отверстие. Из другой норки высунулись усы, пощупали воздух и скрылись.
— И вся эта дрянь — в костях? — Гедимин невольно поёжился. — Понятно, почему этому животному не леталось. Как оно туда влезло? Это ж не бактерии…
— Воздуховодные канальцы, — рассеянно пробормотал Вепуат. — Прямой выход в лёгкие. Это понятно. Тут другое. Видел летуна? Они ведь часто дышат. Если нечем, сразу отрубятся. Видел, как они там скачут?
— И что? — Гедимин досадливо сощурился. «У нас кости с лёгкими не стыкуются. Но такой зверинец в альвеолах — тоже мало не будет. Интересно, Ассархаддон это учёл? Доработал филков так, чтобы в них ничего не прорастало?»
— А то, — буркнул Вепуат. — Воздух туда уже час как не поступает. Как думаешь, такого объёма надолго хватило бы?
Гедимин мигнул.
— Точно не поступает? — он покосился на бугристую, покрытую желобками кость. — Или ты какую-то дырку пропустил?
— Исключено, — качнул головой Вепуат. — Это я сразу проверил. Всё герметично. А дыхательных газов там — завались. Думаю, к утру ещё и давление повысится. Если кто-то там перерабатывает субстрат, а не только выдыхаемую смесь…
Гедимин пожал плечами. «Что он вообще прицепился к этому обломку? Ну, выделяют там растения чуть-чуть кислорода…»
— Оставлю до утра, — решил Вепуат и наконец обернул кость защитным полем. — Замкнутая экосистема в таком объёме… Надо сказать Айзеку. Может, я что-то не учёл.
Он прополз мимо Гедимина, бормоча что-то себе под нос, и едва не выпрямился прямо под низким потолком. Сармат проводил его озадаченным взглядом. «Экосистема… Сдохнут все его паразиты к утру. Проверил бы он свою летучую тварь — вдруг и в ней уже завелись…»
…В разделке мелкой фауны ничего сложного не было — панцири вскрывались от нажатия когтем, жидкости вытекали куда надо, а чистые поверхности Гедимин прикрыл защитным полем. Филки, перемазанные органикой, первое время фыркали и перешёптывались. Потом охотники вывалили перед ними вторую гору добычи, и всем стало не до Гедимина. «Странное, конечно, занятие,» — думал он, вскрывая пятидесятого червяка. «Но других пока нет. Надеюсь, пропавший транспорт всё-таки дойдёт до холма. Повезло, что астероид упал не на них.»
Над холмами полыхнуло. Грохота не было — только шипение и затихающие частые щелчки. Филк, роющийся в добыче в поисках крупных тушек, ненадолго задержался, глядя на горизонт. Другой еле слышно хмыкнул.
— Хорошо охотятся Сэта — у них добыча сразу жареная…
Кто-то издал ленивый смешок.
— А Джагулы вот такое не берут, — проворчал филк, отряхиваясь от мелкой фауны. — Бросают, где упало. И правильно делают!
Он вытащил из-под груды «червяков» и «пузырей» что-то кожистое, плоское, с длинным шипастым хвостом и шмякнул на гравий. Другие филки переглянулись.
— А вот Айзек говорил, что Джагулы всё берут. Ничего не оставляют, — пробормотал один из них. Другой фыркнул.
— Да как же! Они бахают, подбирают что покрупнее и уходят. Это мы возимся с каждым червяком. Айзек сам-то их на охоте видел⁈
— Вот именно, — проворчал третий, разглядывая продырявленную «медузу»-хансешу. Её сбили, загарпунив, и она, не сплющенная воздушной волной от взрыва, осталась раздутой, хоть и частично вывернулась наизнанку.
— Они бахают, сколько хотят. А нам, видишь ли, нельзя. Надо беречь биоразнообразие… мать его пробирка!
Филк, разделывающий длиннохвостого «ската», обернулся и насмешливо хмыкнул.
— Что, не сладил с гарпуном? Ничего, завтра снова попробуешь! Айзек не отстанет, пока мы не научимся.
Третий филк передёрнул плечами.
— Ну есть же взрывчатка, — зачем возиться с дикарскими орудиями? Зачем такие сложности⁈
…Филки один за другим доставали фонари. Гедимин оглянулся на холмы — уже, и правда, заметно стемнело. Он подобрал последнюю горсть «червяков», отбросил «пузырь» и мелкого «трилобита» — ими занимались другие — и принялся за чистку. Он почти закончил работу, когда земля едва заметно дрогнула, а совсем рядом раздался тревожный вой. «Джагулы?» — Гедимин отряхнулся от ошмётков хитина и вытер руки. Кто-то снова взвыл. Гедимин услышал треск жёстких перьев и растерянный возглас.
— Держи его! Джархин, ты можешь прочитать, о чём там? Хотя нет, погоди. Айзек! А-айзек!
— Что? — Айзек вышел из барака. Гедимин поднялся с земли. В свете фонарей у торца здания был хорошо виден Вепуат, взъерошенная тварь на его плечах и расступающиеся Джагулы. Наконец рядом с сарматом остался только один. На его руке, на многослойном кожаном наруче, сидел надувшийся «трилобит» и сердито щёлкал спинными щитками.
— Это не наш, — Вепуат кивнул на животное. — Джархин говорит — тут метки племени Ур-Дзуул.
— Ур-Дзуул? — переспросил Айзек, мельком взглянув на сигма-сканер, и развернулся к Джагулу. — В это время они кочуют где-то рядом?
— Нет, — ответили сразу трое Джагулов. — В Сфене Земли плохая охота.
— Читай уже! — кто-то из кочевников нетерпеливо дёрнул за свисающие ремешки. Джархин держал в свободной руке полосу кожи, увешанную цветными шнурками. К некоторым были привязаны мелкие позвонки. «Странные украшения,» — Гедимину отчего-то вспомнились костяные бусы, на которые он насмотрелся в месяце Пустоты. Эти позвонки были очень похожи на вынутые из низки бусины.
— «Ур-Дзуул говорят — от Кьюссов помощи не будет. В Джере тоже мор. Знали бы, что делать — не закрывали бы ворота. Мы, Ур-Дзуул, не знаем, кого звать. Идите в Урдзутту, говорите с богами…», — Джархин, дочитав до конца, прижал уши и недобро ощерился. — Помощь от Кьюссов! Нашли, кому верить…