— Градус в градус, как у живого Джагула. Воздуха нет, пищи — хоть заешься. А ведь подохнут же…
Он из защитной оболочки вылезать не стал — пошёл к шатру прямо в ней. Гедимин думал, что спать, похоже, придётся снаружи — только гниющих кишок под боком ему и не хватало!
— Может, труп целиком притащить? — вслух подумал он. Вепуат хмыкнул.
— Прикидывал уже. Заметят.
Он оглянулся на ближайший «госпиталь». Кто-то из Джагулов уже поднялся на ноги и теперь, шатаясь, пытался уйти. Кто-то вытирался от крови.
— И у могильника лабораторию устроить — тоже заметят. Как же мне размножить эту тварь? Хоть бы маленькую колонию…
Гедимина передёрнуло.
— Без этого никак?
Вепуат хмыкнул.
— Без исследований возбудителя? Ну, на Земле — никак. Тут ещё можно поговорить с богами. Вот и сходил бы, пообщался с командирами Ук-кута.
Гедимин раздосадованно фыркнул.
— Глупая шутка.
Вепуат выразительно пожал плечами.
— В Элидгене тебе запрещали. А ты всё равно среди ночи вылезал общаться. А тут — официальное место для переговоров. Иди да говори. Так тебя не заставишь. Что, в Элидгене общаться удобнее?
— Да не общался я… — начал было Гедимин, но осёкся. — Какое это общение?
— Обычное, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Ты сказал, тебе ответили. И тут такое же. Вот ты бы и…
Гедимин его уже не слушал. «Сказал…» — он смотрел перед собой, угрюмо щурясь. В груди зашевелилось что-то очень холодное. «Верно. Кое-что я сказал. И как раз о кочевниках. Но не могло же это…»
32 день Мысли, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту
За опущенным пологом что-то протяжно взвыло, заверещали дудки, зазвенел металл. Гедимин вскинулся, ошалело мигая, но Вепуат опустил руку ему на плечо и резко качнул головой.
— Всё спокойно, ремонтник. Там, снаружи, куча Джагулов. Несут подношения к одному из алтарей. Хм… новый какой-то алтарь. Заросший по самое некуда. Даже расчищать не стали, так повтыкали чашки.
Вой за стенкой стал громче. Гедимин распознал десяток разных голосов, потом сбился со счёта.
— Да постой ты хоть секунду… — пробормотал Вепуат, тыкая в сигма-сканер. — А ты куда?.. Ага, теперь видно…
Он развернулся к другой стенке и снова уставился на экран.
— Ага! — он широко ухмыльнулся. — Ритуал ритуалом, а о деле не забыли. Тут моют камешки… а тут уже раздают препарат. Это они правильно. Тут медлить нельзя. Хм-м… кажется, я понял, для кого они там поют. Бог Льда…
Гедимин досадливо поморщился.
— Лучше бы для тебя пели. Боги-то не разбежались помогать им…
Вепуат похлопал его по плечу.
— Я их пение лучше отсюда послушаю.
Он убрал «щупы» сигма-сканера и развернул голографический экран. Гедимин мельком глянул на него и отвернулся — там были ряды микросканов со знакомыми угловатыми чёрными пятнами.
— Временная деактивация, вот как, — услышал Гедимин тихое бормотание. — А пока возбудитель неактивен, кровяной камень успевает сработать. Но эти штуки живы, просто парализованы. Чем же их разрушить? Если смывы с ледышек парализуют, возможно, сам минерал…
— Ты их добить хочешь? — спросил Гедимин, угрюмо щурясь. Он прислушивался к звону, плеску и шороху за «стеной». Джагулы вбили в гравий вокруг алтаря длинные кости с коваными подвесками, и ветер трепал их. Ближайшее племя собралось под боком у сааг-туула и ждало раздачи лекарства. Кто-то из вожаков держал над кувшином кость с заиндевевшим мешочком, привязанным к ней. Другой лил сверху воду. Третий, перебирая бусины-чётки, отсчитывал количество «поливов». «Из чего угодно сделают ритуал,» — Гедимин ухмыльнулся. Сканирующий луч уже скользил дальше — к опустевшим больничным навесам (землю под ними застелили чистыми листьями, но рядом не было даже санитаров), к могильнику, над которым повисла пищевая воронка… Под луч попали ловчие сети и десяток Джагулов с гарпунами. Гедимин снова ухмыльнулся.
— Сработало. Непонятно, правда, как.
Вепуат досадливо поморщился.
— Что сработало — сам вижу. Непонятно, что дальше-то делать. Прямо сейчас не помрут, хорошо. Раны затянутся. Но возбудитель-то никуда не делся. Заморозка его не убивает.
Гедимин пожал плечами.
— Может, сам понемногу сдохнет?
— Дождёшься, — пробормотал Вепуат. — Есть, конечно, вероятность, что он выпадет в споры. Или выведется постепенно со сменой эпителия. Надо бы проследить за ним хотя бы неделю…
Снаружи раздался костяной треск. Полог откинулся, пропустив толстую искривлённую кость. В её верхнюю раздвоенную часть крепко вцепилась рука «чёрного» Джагула. Вепуат, замолчав, повернулся к чужаку.
— Ты кто? С чем пришёл?
— Хадзаг. Сновидец Ур-Зиджалор, — отозвался кочевник, заходя в шатёр. — Ночью боги говорили.
Он передвигался с трудом, сильно хромая на одну ногу. Несмотря на тепло, его деформированная ступня была обёрнута тонкой выделанной кожей. С одиночного «сапога» свисали бусины, а с чьего-то черепа, надетого вместо шлема, — низки чешуи, перьев и мелких костей. При каждом движении всё это шуршало, и Гедимин только удивился, как Джагул ни за что не цепляется.
— Садись, Хадзаг, — Вепуат кивнул на расстеленные одеяла; Гедимин увидел, как он сразу насторожился. — Что снилось?
Джагул недобро оскалился. «А крови во рту нет,» — машинально отметил сармат. «И язык не распухший.»
— Плохой сон. Зелёная вода, — проворчал Хадзаг. — Холоднее, чем сам лёд. Она говорит — новый ветер откроет для нас ворота. Тени уже ждут. Видел их за камнями. Не уходят. Ждут.
Он замолчал. Гедимин мигнул. «Ворота? Какие ещё… Да чтоб вас всех!»
— Ворота? — переспросил помрачневший Вепуат. — Ты говоришь… говоришь про смерть? Из-за болезни горькой воды? Но ведь снадобье остановило кровь…
Джагул тронул горло согнутым пальцем.
— Знаю. Благодарен. Иначе не пришёл бы. Холодная вода говорит — ворота откроются. Сразу, как подует новый ветер. Твоё снадобье их не запечатает.
Полог откинулся. На пороге стоял «жёлтый» Джагул в накидке из перьев. Увидев его, Хадзаг ощерился и подался назад, перехватывая поудобнее палку. Чужак оскалился и зарычал в ответ.
— Я пришёл не к тебе, Ур-Зиджалор!
— И я не тебя ждал, Ур-Дзууг, — отозвался хромой сновидец. — К чему бы боги свели нас?
— Я пришёл не драться, — прорычал Ур-Дзууг, поворачиваясь к сарматам. — Дадут мне войти?
— Я тебе не мешал, — отозвался Вепуат. — Сиди спокойно, Хадзаг. А ты входи и говори. Ты — сновидец Ур-Дзуугов?
— Зелёная вода, — буркнул «жёлтый» Джагул, опускаясь на одеяла. Он постоянно косился на Хадзага, а тот так и щерился, прижимая уши и не выпуская из рук палку.
— Холодная или горячая? — уточнил Вепуат, как ни в чём не бывало. Джагул вздрогнул и коротко рявкнул.
— Боги говорили со всеми? — он пристально посмотрел на Хадзага. Тот на долю секунды прикрыл глаза. Ур-Дзууг встряхнул ушами и резко развернулся к сарматам.
— Значит, ты уже слышал. Новый ветер принесёт смерть. За воротами уже ждут. Ты помог, остановил кровь. Мы благодарны. Но ты не изменишь волю богов. Те, кто открывает ворота, уже решили.
Вепуат стиснул зубы.
— Новый ветер… Когда он будет?
Гедимин покосился на календарь. «Ветер? Видимо, в день Воздуха… Так. Перед ураганом обычно бывает много всякой другой дряни. А у Джагулов наверняка есть синоптики…»
— Один хороший день, четыре плохих, — «жёлтый» показал когтистые пальцы на разных руках. — И день нового ветра. Мало времени. Что ты скажешь, жрец? Что тебе сказали боги?
Вепуат угрюмо сощурился.
— Значит, у нас последние сутки. Что ж, спасибо вам обоим. Если… Так. Подождите.
Джагулы, зашевелившиеся было на подстилках, настороженно подняли уши. Вепуат торопливо искал что-то в памяти передатчика.
— Ведь понял же, что где-то слышал. А где… Ага! Так и есть, — он криво ухмыльнулся. — Хорошо, что записал. Память у меня так себе. А у вас, сновидцев, наверняка хорошая. Скажи, Хадзаг, что тебе снилось в самую последнюю ночь Пустоты?
Джагул вздрогнул и прижал уши.
— Очень плохой сон, — нехотя ответил он. — Пил из холодной реки, и она светилась.
— И вода в ней очень горькая, — пробормотал Ур-Дзууг, нервно скалясь. — Холодная зелёная вода…
— Она не говорила с вами? — спросил Вепуат, глядя то на экран, то на пришельцев. — Ничего про… допустим, еду? Или пламя?
— Нет, — буркнул Хадзаг, переглядываясь с Ур-Дзуугом. Тот дёрнул вибриссами.
— Нет, ни слова. Что ты знаешь, пернатый жрец? Что тебе сказали?
Вепуат резко поднялся на ноги.
— Не уходите. Надо подумать. Гедимин!
Он провёл пальцем вдоль височного щитка. Гедимин выпрямился, опустил экранирующие пластины до упора и вопросительно хмыкнул.
— Времени очень мало, — пробормотал Вепуат, постукивая когтем по запястью. — Ты ведь помнишь первый день Воздуха? Джагулы тогда к тебе пришли. Ты мне ещё передал их слова. А я записал, чтобы не забыть. Помнишь, что им приснилось?
Гедимин мигнул.
— Что-то про горькую во… Sa hasu!
— Именно, — Вепуат мрачно кивнул. — «Кто узнает вкус вашей пищи до того, как подует новый ветер… для того никакая вода не будет горькой.» Холодная зелёная вода, помнишь? Ты ещё подозревал, что это про Ук-кут…
Гедимин снова мигнул. «Я? Точно? Вот же у кого-то память…»
— И чем это нам поможет? — спросил он, угрюмо щурясь. — Тот сон не соврал — наших Джагулов не зацепило. Новый сон, видимо, тоже не врёт. Но ведь про лечение там ни слова!
— А вот как раз про него там и сказано, — Вепуат криво ухмыльнулся. — Я тебе это даже прочитал! Ясная же подсказка! Ну⁈
Гедимин поморщился. Загадки он не любил и в более спокойное время — и сейчас ему точно было не до них.
— Наши Джагулы наелись Би-плазмы, — буркнул он. — Но этим-то есть её уже поздно…
— С чего ты взял? — Вепуат достал из-под перьев флягу. — Новый ветер ещё не подул.
Он дёрнул височную пластину кверху и сел перед Джагулами. Гедимин услышал короткий рык и рявкание. Кочевники переглянулись, поднимая вибриссы. Вепуат нашарил в кармане костяные осколки и обмакнул в Би-плазму. Хадзаг настороженно посмотрел на шевелящуюся каплю перед его носом и, прикрыв ноздри ладонью, слизнул. Тут же он зажал себе пасть двумя руками. Проглотить ему удалось далеко не сразу. Следом за челюсти схватился Ур-Дзууг.