— Нора плохая? Есть другие. Хочешь — пойдём искать. Мало одеял? Не та жаровня? Ты не сказал — мы не знаем.
Вепуат растерянно хмыкнул.
— Ты о чём? Нора как нора. Всё нормально.
Джагул глухо зарычал.
— Тогда — куда ты лезешь? Вчера лез. Сегодня. Хочешь за ворота — иди один! Мы-то при чём⁈
— Мы не хотели никому навредить, — сказал помрачневший Вепуат. — Ни вчера, ни сегодня. Завтра никто никуда не полезет.
Хадзаг смерил его угрюмым взглядом и опустил полог. Вепуат виновато вздохнул.
— Ты не спросил про чутьё, — напомнил Гедимин, прислушиваясь к шорохам и стуку посоха. Джагул остановился с кем-то поговорить. Снаружи бросали что-то мелкое в кожаные вёдра — наверное, корешки и плоды на внешней «переборке» достаточно промёрзли.
— Было бы что серьёзное — сам сказал бы, — отозвался Вепуат. — Гедимин, ты завтра… постарайся сидеть спокойно, хорошо?
Гедимин фыркнул.
— Это я сегодня теребил реактор?
Вепуат поморщился.
— Ну, не ты. Но за собой-то я услежу. А за тобой — навряд ли.
36 день Пустоты, месяц Воздуха. Равнина, Сфен Земли, Урдзутту
— Гедимин! Вставай!
Кто-то, крепко сжав ладонь сармата, тряс его руку. Потом схватился за другую и навалился всем весом, пытаясь перевернуть его набок. Гедимин открыл глаза.
— Авария? — спросил он, ошалело мигая. Вокруг был всё тот же «отсек», только жаровню и мешочки кто-то унёс — остались ёмкости с водой и пустое ведро. «Палуба» не шевелилась, и снаружи ничего не грохотало, только в дальнем отсеке кто-то звенел металлом о металл и постукивал по туго натянутой коже. Прислушаться Гедимин не успел — Вепуат сунул под нос развёрнутый голографический экран.
— Им хуже! Видишь?
На экране Джагул, приподнявшись на локте, пил из фляги. Едва смочив рот, он сморщился и воткнул её в пол. Потом лёг, по-прежнему морщась и держась за живот. Гедимин выругался.
— И много таких?
— Да все, — отозвался Вепуат, тыкая в экран. — Ты сюда смотри. Видишь?
На снимке в неопознаваемом месиве шевелились чёрные угловатые пятна. Шипов у них стало ещё больше. Одно из них совсем уже разбухло — и, присмотревшись, Гедимин понял, что оно пытается поделиться.
— Значит, не сработало, — выдохнул он, поднимаясь на ноги. — Холодную воду сегодня пили?
Вепуат угрюмо кивнул.
— Ещё ночью. Эти твари не движутся. Но делиться это им не мешает. И со вчерашнего дня ни одна не сдохла.
— Понятно, — Гедимин взвесил на руке флягу с Би-плазмой. «На это племя хватит. Ещё и останется. А вот на всех…»
— Мн-да, — Вепуат смотрел на свою флягу и думал, похоже, о том же самом. — Дозу придётся удваивать. Или даже удесятерять. А связи с Элидгеном нет и не предвидится…
— Пойдём раздавать то, что есть, — Гедимин угрюмо сощурился. — От болтовни проку не будет.
Вепуат вяло кивнул.
— Пойдём к вождям. Пусть созовут всех. А то мы тут не набегаемся. И… — он развернул «щупы» сигма-сканера к внешней «переборке» и поморщился. — М-да. Что не сработало, то не сработало. Там туман не очень густой. Может, проберёмся. Что мне было с вечера её не раздать⁈
…Где-то наверху, у хребта сааг-туула, были открыты «вентиляционные люки», и холодный воздух стекал вдоль брони во внешние «отсеки», оставляя полосы инея. Он не таял — температура не поднималась выше нуля. Мимо сарматов то и дело кто-то пробегал. Джагулы снимали с «переборок» связки корешков и утаскивали во внутренние «отсеки»; там что-то стучало, хрустело и чавкало. Ближе к «лестнице» навстречу сарматам выбрались две самки со связками тонких пятнистых баллонов. Странные штуковины были покрыты прозрачной плёнкой и маслянисто блестели. Вепуат приостановился — ему тут же протянули ветвящийся «баллон».
— Колбаса — хорошая еда! — самка дружелюбно ухмыльнулась. Вепуат поспешно замотал головой и подался к «лестнице». Гедимин еле слышно хмыкнул.
— Еда… Они что, не заметили, что болезнь вернулась?
Вепуат пожал плечами и ускорил шаг.
Наверху было тише; уже никто не сновал по коридорам и не развешивал «колбасу» по «переборкам». Вепуат косился на сигма-сканер и хмурился. Теперь и Гедимин слышал тяжёлое дыхание и редкие хрипы. «Прямо отсюда, что ли, начать раздачу? Видно же — тут всем плохо.»
Вепуат боком пролез в извилистый коридор и вдруг остановился и громко шикнул. Из-за поворота доносилось рычание, складывающееся в слова.
— Заткнись! Пусть говорит Хадзаг.
— Хадзаг сказать успеет, — прорычали в ответ. — Сейчас скажу я.
— Тебя уже слышали! — рявкнул кто-то. Рычание стало громче.
— Чем слышали? Хвостом? Кто говорил — убить? Я сказал — оставить. Дангех, дай сказать!
— Говори! — сердито прорычали сразу несколько голосов. — А потом — заткнись и дай сказать Хадзагу!
На экране сигма-сканера вокруг расстеленной белой шкуры сидели вожаки Джагулов. В отсеке им еле-еле хватило места. С одного края, поодаль от остальных, устроился Хадзаг. Он поднимал со шкуры связки перьев и бус, ворошил их, встряхивал и кидал обратно.
— Глупо ссориться с теми, кого слышат боги, — прорычал вожак. — И я такого не говорил. Я говорил — оставить их здесь. Ур-Зиджалор — сильное племя. Они — сильные вожди. Где быть сильным вождям, как не в сильном племени⁈
— У них своё племя, — отозвался другой. Снова все зарычали, перебивая друг друга. Первый вожак сердито рявкнул.
— Что с их племенем? Много молодых. Мало вождей. Что-то плохое было. Они не скажут. Да и зачем нам? Ур-Зиджалор примут их. Будут набеги. Много добычи. Их племя усилится. Найдёт себе зверя. Ур-Зиджалор всех примут. Что плохого?
— Они не ходят в набеги, — отвлёкся от перьев и бус Хадзаг. Вожак насмешливо рявкнул.
— Кто сказал? Кьюссы? Нашёл кого слушать! Урху и Геджер — сильные вожди. Но вдвоём в набег не пойдёшь. Был бы свой зверь — ходили бы. Нужна помощь. Нам помогли. И мы поможем. Честь для обоих племён. Нет?
Вепуат зажал респиратор ладонью и сдавленно хрюкнул. Гедимин беззвучно приложил руку к лицевому щитку. «Племя, мать моя колба. Набеги…»
— Эй! — Вепуат протиснулся в отнорок и откинул полог. Джагулы вскинулись. Кто-то растерянно рявкнул.
— Спасибо за честь, — Вепуат ухмыльнулся. — Но наше племя само разберётся. Хорошо, что вы все тут. Есть скверная новость.
Хадзаг, отложив перья, смерил его удивлённым взглядом.
— В моих снах — тёплый ветер и сладкая вода. Перья не говорят плохого. Что видели вы?
Вепуат мигнул.
— Ты сам не чувствуешь? Многим Джагулам стало хуже. Болезнь опять…
Хадзаг сморщил нос.
— Она уйдёт с новым ветром.
— С каким ветром⁈ — Вепуат потянулся было к сигма-сканеру, но остановил руку. — Возбу… Те существа, что едят вас изнутри, снова плодятся. Лекарство не добило их. Дангех, надо созвать всех больных. На ваше племя мне снадобья хватит. Надо раздать его заново…
Дангех накрыл морду двумя руками и прижал уши. Все, как по команде, скривились и принялись тереть носы.
— Ты щедрый, — мрачно сказал Хадзаг, прикрывая морду. — Но снадобья нам уже хватило. Больше не надо.
— И так было с избытком, — пробормотал Дангех, брезгливо морщась. — Очень сильное. Не надо больше.
Вепуат досадливо фыркнул.
— Знаю, что невкусно. Но речь-то о жизни и смерти! Когда там вы должны были вымереть? С новым ветром?
Он повернулся к Хадзагу. Тот шевельнул ухом.
— Никто не умрёт. Сны и перья говорят в один голос. Сам посмотри.
Он снова сгрёб все подвески и бросил их на шкуру. Джагулы одобрительно заворчали.
— Вы уговорили богов. Закрыли ворота. Мы помним. Сегодня — такой день. Ворота приоткрыты. Только не для нас. Всё говорит — болезнь уйдёт с новым ветром.
«А он сам себе верит,» — вдруг понял Гедимин. «И все остальные — тоже. И ничего им не объяснишь.»
Дангех громко рявкнул. Вожаки зашевелились, прижимаясь друг к другу ещё теснее.
— Садись, Урху, — сказал Дангех. — И ты, Геджер, тоже. Теперь будет говорить Хадзаг.
Гедимин и мигнуть не успел, как хромой Джагул протянул ему и Вепуату по связке перьев.
— Бросай. Посмотрим, что скажут.
Хадзаг высыпал все подвески на шкуру. Гедимин, неуверенно встряхнув свой пучок, кинул его поверх вороха.
— Ясный знак, — Хадзаг накрыл перья ладонью. — Все видели? Дангех? Джулгур?
Один из вожаков хрипло рявкнул.
— Когда я говорил — воевать? Не путай мои слова!
Вепуат тяжело вздохнул.
— У нас не гадают на перьях. Но если кому не хватило войны с нами… Я и без перьев скажу — добра не будет.
Джулгур глухо зарычал.
— Мы не дураки. Мы всё видели и запомнили. Войны больше не будет. С богами мы не воюем. У вас много силы. У нас — тоже. Вместе взяли бы много трофеев.
Гедимин криво ухмыльнулся. «Войны не будет? Хорошо бы. Не знаю, что это была за эпидемия, и насколько мы тут причастны…» — он сдержал зябкую дрожь. «А ведь — не исключено, что причастны. Кто-то, похоже, услышал меня той дурацкой ночью. Или я вообще ничего не понимаю.»
— Хорошо бы верить вам, — со вздохом сказал Вепуат. — Постарайтесь больше не злить богов. Во второй раз мы можем и не прилететь. Значит, новый ветер… Что ж, если больным станет хуже — знаете, где нас искать.
— Ветер закроет ворота, — Хадзаг широко ухмыльнулся. — Завтра увидишь.
Отойдя от «зала совещаний», Вепуат приложил обе ладони к лицевому щитку и тяжело вздохнул. Гедимин пожал плечами.
— Сам же видел — они упёрлись. А ведь им самим плохо. Если уж боль не убедила…
— Да я понимаю, — пробормотал Вепуат. — Надеюсь, Хадзаг всё-таки прав. Ладно, подождём нового ветра.
…Самки в тёплых накидках бродили по внешним «отсекам», подозрительно глядя на связки «колбасы». Припасов стало больше; кроме связок, вынесли ещё туго набитые мешки и раздутые бурдюки. Гедимин видел, как из-за угла выглядывает и шумно сопит кто-то из самцов. «Если им хочется есть — это, наверное, хорошо,» — думал он, машинально пересчитывая таких «наблюдателей». «С другой стороны — еду-то они не берут…»