Калиг шумно вздохнул, выпуская дым из ноздрей.
— Замёрзнешь — обращайся, — он отодвинул Вепуата от шипов ближе к хвосту и встал там сам. — Тут и пойду. Буду смотреть, чтоб тебя не заморозили.
Мальгес недовольно дёрнул хвостом. Гедимин нехотя ослабил хватку — ладонь слишком крепко ухватилась за шип. «А ведь можно что-то придумать, чтобы не тягать их за позвоночник. Наверное, можно. Только я не тем был занят…»
…Когда сарматы ступили под навес, прикрывающий всю спиральную улицу, с них текло ручьями. Мальгес остановился и долго отряхивался. Калиг и Навкет отошли в сторону и принялись шумно дышать. Через десяток секунд с их кожи повалил пар. Гедимин утёр воду с лицевого щитка и огляделся по сторонам.
Аборигены накрыли улицу, но оставили проёмы-водостоки, и ручьи, текущие вдоль дороги, убегали куда-то под город. Торговые навесы исчезли, зато повсюду появились новые садки для летающей фауны — к каждой крыше приделали какую-нибудь сетку или корзину, в которой что-то копошилось. Жители, не обращая внимания на чужаков, сновали туда-сюда с тюками и салазками.
Ворота древнего завода были открыты настежь; вода внутрь не затекала, но воздух и под сводами был влажным. Широкий тёмный зал посветлел и резко сузился — повсюду стояли навесы, подпорки для пологов, на немногих свободных пятачках ставили загородки и раскладывали подстилки. Из уже построенных «отсеков» доносился гул, внутри горел яркий белый свет. Кто-то со стражеским посохом высовывался наружу взглянуть на чужаков, но тут же скрывался — сарматы никого не интересовали. Мальгес оставил «отряд» сразу за воротами; на середине зала из-под полога выглянул Руниен, махнул посохом и выкрикнул что-то гортанное. Хассинельг недовольно дёрнул хвостом и шмыгнул в выгородку. Навкет и Калиг оглянулись на сарматов и почти синхронно коснулись лба.
— Не медлите. Кайшу ждёт.
То помещение, где с сарматами обычно общался старейшина Кайри, тоже светилось белым и гудело. Внутрь Гедимин заглядывать не стал. Ему казалось, что Кайри промчался мимо где-то в первом зале, — но это мог быть любой другой жёлтоволосый Бронн. «Общий сбор стражей. Или — заселение на зимовку? Ни в месяце Льда, ни в месяце Пустоты они так не делали. Месяц Хаоса ещё хуже? Но чем?»
— Мастера-сарматы… — внутри гигантской линзы, повисшей в воздухе, перекатывались сине-зелёные волны, и даже лучи, направленные на пришельцев, были не красными, а зеленоватыми. — Радостно вас видеть в Сердце Пламени. Боги говорят с вами, боги говорят о вас…
Гедимин уткнулся взглядом в поребрик. «Она знает о наших… развлечениях? Интересно, с подробностями или нет?»
— Мы уважаем всех богов Равнины, — сдержанно ответил Айзек. — Но время уходит, а работа не сделана. Для чего ты позвала нас?
Гедимин изумлённо мигнул. «Чтобы Айзек посреди ритуала да вспомнил о работе⁈»
— Отрадно слышать, что дом Пламени строится, — живую линзу сбить с ритуала было не так-то просто. — И близок тот день, когда я увижу его своими глазами. Да устоит он посреди хаоса! Старейшины Скогнов, все города, обратились ко мне в дни Воды. А я обращаюсь к вам. Да утвердится мощь земли, да успокоит она буйство стихий!
Гедимин ошалело мигнул. «Вроде бы информация, а звучит как полный бред. Земля — это она про что? Про нашу планету, про почву или про эту их… стихию?»
Айзек — понял он что-то или нет — только вопросительно хмыкнул. Зелёный луч отвернулся от него и упёрся в неприметную нишу. Внутри блеснула, наливаясь светом, колба песочных часов.
— Измеренное время течёт спокойнее, — снова заговорила Кайшу. — И вот старейшины Скогнов обратились ко мне. Да будет изготовлен измеритель для каждого из городов! Да станет он прочной опорой посреди хаоса!
Айзек толкнул Гедимина в бок. Сармат мигнул.
— Скогнам нужны часы? — Айзек всё-таки выцедил смысл из ритуальных фраз. — Каждому городу? Работа небыстрая…
— Нелегко разделить и измерить время, — согласилась Кайшу. — И тонкая работа непроста… Города прислали костяные опоры и ульсеновую пыль, чтобы вам не биться над этими вещами. Города почтительно просят защитить их от хаоса.
Айзек едва заметно улыбнулся.
— Сколько всего городов? И на какие части они хотят разделить время?
— Всего пятнадцать, от края до края Равнины, — ответила линза. — У вас заведено делить день на сорок частей… что за имя у этой части?
— Час, — ответил Айзек. — Пятнадцать часовых колб… Гедимин, справишься?
Ремонтник пожал плечами.
— Литейную станцию мне освободят? Вручную — дольше.
— Дим-мин — великий мастер, — луч упёрся сармату в грудь. — Пламя слышит твой голос. Оно просит тебя быть осторожным на холодных дорогах. Спустись же в литейни — Шесек ждёт.
Гедимин потянулся было к шлему, но Айзек крепко схватил его за руку и толкнул к воротам.
… — Скогны признали часы! — громко прошипел Вепуат, свернув в пустой коридор. Он зажимал респиратор двумя руками, но Айзек всё равно сердито цыкнул на него. Гедимин убрал с лица ухмылку. «Верно. Признали. Всё-таки поняли, что время на куски не разваливается. Но… какие-то дурацкие свойства часам всё равно приписали. Никак им без суеверий!»
Двое стражей вышли из литейни, покосились на сарматов и прикрылись от них посохами, ускоряя шаг. Из их бормотания Гедимин ничего не понял.
— Мои приветствия, — Шесек смерил сарматов хмурым взглядом и небрежно коснулся лба. — В доме Сердца много кладовых. Не знаю, зачем носить в литейню то, что никак к литью не относится. Забирайте то, что для вас оставили.
Гедимин заглянул в «рюкзак» из скреплённых вместе тючков. «Двенадцать, тринадцать… Ага, все пятнадцать. Немного разной формы, но — похоже, делали по одному образцу. Видимо, по тому, что стоит тут, в столице. А вот ульсеновая пыль. Насыпали с запасом…»
— И то, о чём ты, Айсиек, просил, — Шесек кивнул на гружёные салазки. Там лежало несколько заткнутых тростниковых трубок и золотистые глиняные комья.
— Вы его так и держали? — Айзек недовольно сощурился на глину. — Слой настолько тонкий?
— Они лежали в глиняной бочке, — отозвался Шесек. — Мы знаем, что такое живой металл. Может, мы не умеем извлекать из него силу, но никто не хочет незримой смерти. Забирай его быстрее.
— Гедимин, — Айзек кивнул на глиняные комья. — Там, внутри, ирренций. Донесёшь до Элидгена, не облучившись?
Вепуат фыркнул.
— Всё навесили на Гедимина! Давай рюкзак, я понесу.
Гедимин отмахнулся.
— Он лёгкий, — он осторожно разложил по карманам ирренциевые «капсулы». Там, где внутренний слой ипрона был скреплён неплотно, кожу тут же обдало теплом. Гедимин подождал, прислушиваясь к ощущениям, но щупальца по вискам не поползли — слабое тепло было ровным, не пульсирующим. «Ирренций. Давно я не держал его в руках. Айзек что, задумал опыты?»
… — Это всё? — Айзек выжидающе смотрел на Гедимина. Тот широко расставил руки.
— Сам проверь.
— Как знаешь, — Айзек деловито ощупал броню над крупными нишами, подвигал пластины и, громко хмыкнув, вынул из пропущенного кармана глиняный ком. — Так и знал. Гедимин, на кой тебе ирренций? Местного фона не хватает?
Гедимин поморщился.
— Я под местным фоном хотя бы голышом не хожу, — он кивнул на закрытый люк лаборатории, за которым гомонили филки. — А тебе ирренций на кой?
— Это не мне. Это для Маккензи, — Айзек ссыпал все комья в непрозрачный скирлиновый пакет и кивнул на литейную станцию. — Как видишь, свободна. Загружай — и, пока работает, пойдём под землю. У нас на всё про всё осталось восемь дней. Как думаешь, успеем?
…Когда сварка перестала трещать, а остывающий металл — шипеть, Гедимин услышал из-за открытого шлюза сердитые голоса.
— Было наверху два чана и полтораста рыл. Теперь внизу два чана и шестьдесят рыл. А очереди только длиннее! Тенгель, ты как хочешь, а сегодня чаны наши.
— Да мне-то, — комендант подземного барака выразительно хмыкнул. — Это ты медиков предупреждай. Моя забота — чтобы чаны не разбили. А твоя голова меня не волнует.
Айзек заглянул за поворот.
— Осторожнее там — и с головами, и с чанами! Тенгель! Ёмкостей мало, — где заявка для плотников⁈
Комендант снова хмыкнул.
— Не знаю, чем им всем не нравится душ. На Земле мылись — и ничего. Сколько заявок-то писать? Полсотни?
— Потом тут будет двести рыл, а очереди — на полгода, — проворчал недовольный филк. — Хотя бы десяток — один на двадцатерых…
— Ты помни, что это развлечение, а не что-то обязательное, — проворчал в ответ Айзек, возвращаясь в главный коридор. — Вот что делает с сарматами нехватка водоёмов…
— Что они там делят? — спросил Гедимин. Ему вспомнились деревянные чаны в душевой. «Это же вроде вещи Альгота. Зачем они другим филкам? Причём тут общая численность?»
— Чаны для купания, — отозвался Айзек. — Приучились у местных — залезть в воду и мокнуть. Нет, ну оно приятно… Мн-да. Выпустить их в местный водоём я ещё не готов. Слишком много фауны.
«Чаны для купания…» — Гедимин поморщился было, но вспомнил, как сам нырял в прорубь и лежал подо льдом. «Пусть только вовремя дезинфицируют. А то устроят рассадник спор. Тут от них и так не знаешь, как избавиться…»
33 день Металла, месяц Воды. Равнина, Сфен Земли, Элидген — Сфен Огня, Корни Огня
Стеклянная колба легко умещалась на ладони, но когда Гедимин составил пятнадцать в ряд, они протянулись вдоль всего бункера. Сармат сверился с часами — отмеренный срок истекал. Он прошёл вдоль ряда, заглядывая в каждую колбу. Песок почти иссяк; если какие-то из примитивных часов и шли быстрее других, то на ничтожные доли секунды. «Можно подумать, аборигены будут сверяться,» — Гедимин невесело ухмыльнулся. «Или сверять часы с эталоном. Всё, что меньше суток, для местных мелочь.»
— Проверяешь? — хмыкнул Айзек, посмотрев на длинный ряд песочных часов.
— Уже проверил, — отозвался Гедимин, снова сверяясь с наручным передатчиком. «Чуть-чуть спешат. Меньше секунды… А, местные боги с ними всеми! И так сойдёт.»