«Ирренций извлечь, ксеноминералы сложить отдельно. Гварзе их, что ли, отдать?» Ещё пару минут Гедимин думал, как перекинуть золотую глину обратно на Дальний Край. Привычная работа делалась без участия мозга — ипрон размягчался, раскатывался в фольгу, ложился выстилкой на стенки контейнера. Над Гедимином поднялось, едва не перекрыв вытяжку, защитное поле. Сармат оставил дымящийся контейнер остывать и выложил на стол глиняный ком.
…«Капсулы» раскалывались неожиданно легко и аккуратно — ровно на две части; тёмно-серая ирренциевая руда вываливалась от лёгкого тычка когтем. Гедимин раскладывал минералы по экранированным контейнерам. «Четыре двести,» — взвесил он ёмкость с ирренцием. Незнакомая руда поблескивала тёмными игольчатыми кристаллами и заметно «фонила», оставляя на защитном поле зелёные блики. Гедимин попытался на глаз определить процент ирренция, но в конце концов сдался. «На выходе будет где-то полкилограмма,» — решил он. «И немного ипрона… и, возможно, кеззия.»
Анализатор, направленный на обломки золотой глины, показывал привычную мешанину символов. Где-то внутри ещё были разрозненные атомы ипрона. Гедимин плотно закупорил контейнер, подумал и засунул его в прочный короб из металлизированного рилкара. «Пусть мутирует. Надеюсь, ничего живого на выходе не получится.»
Он вытащил из-под стола камнедробилку, поискал взглядом поршневую машину, сердито фыркнул и подключил агрегат к сфалту. Реактор запустился легко. Дробилка перемалывала чужую руду с видимым трудом, но в конце концов чёрные «иглы» поддались — в контейнер посыпалась пыль. Защитное поле не давало ей разлетаться, пока Гедимин собирал по памяти отделитель ирренция и искал по углам баллоны с углекислотой. «Вот этот… тут ещё половина осталась,» — он щёлкнул по яркому корпусу и подсоединил шланги. Мутная вода забурлила. Гедимин вылил из камнедробилки промывочную жидкость — туда же, в отделитель — и устроился за столом, тяжело дыша. «Отвык от нормальной работы,» — думал он, досадливо щурясь. «Ничего сложного — а мозги скрипят. Ну, вроде правильно собрал. Вон пошёл осадок…»
Карбонат ирренция оседал на прозрачном дне. Вода, насыщенная радионуклидами, слабо светилась. Свечение успокаивало — вскоре сармат перестал щуриться и едва заметно ухмыльнулся. «Пусть процесс идёт,» — он переключил отделитель со сфалта на местную сеть — этот агрегат «жрал» меньше энергии, чем мельница, и не должен был привлечь внимание. «А зачем я вообще его запустил? Можно же было залить минерал меей,» — запоздало всплыло в голове, и Гедимин снова сощурился. «Нет, не годится. Мало ли какие там продукты распада. И как на них реагирует мея. Навыделяет ещё всякой дряни… Почему я вообще не оставил камни отлежаться? Они же ещё тринадцать дней будут мутировать…»
Закинув сфалт на плечо, он вышел из лаборатории. Пройдя пять шагов, вернулся — потайная ниша осталась открытой. «Надо же маскироваться. Совсем забыл.»
Только теперь он обратил внимание на прерывистый грохот на дальнем конце туннеля. Кто-то уже занял стрельбище. Гедимин хотел свернуть в соседний коридор, но вовремя заметил, что шум двоится. «Там тоже занято. Ладно…»
У огневой позиции стоял Вепуат. Услышав шаги, он опустил плазмомёт, обернулся и радостно хмыкнул.
— И ты здесь? Думал, уже не выйдешь из своей норы. Как там? Помощь не нужна?
Гедимин качнул головой. Он смотрел на голографический экран над стойкой. Там метались разноцветные шары, и мигали цифры.
— Новшество, — хмыкнул Вепуат, проследив за его взглядом. — Это Сарда придумал поставить. Мол, хватит уже шмалять по булыжникам. Мишени-голограммы… а эта штука считает попадания.
Гедимин подошёл к экрану, стянул сфалт с плеча, неуверенно потыкал в переключатели. Пёстрые шары пропали. Из стены медленно выполз крупный красный ком — и с неожиданной скоростью метнулся к потолку. От зигзагов его траектории у Гедимина зарябило в глазах. Он выстрелил на опережение — и экран вспыхнул, высветив первые цифры счёта. По нему снова метались шары-мишени. Рядом встал Вепуат — он смотрел на свою часть голограммы.
— А ты быстрый, — сказал он минут через пятнадцать, перевесив плазмомёт за плечо. — Не знаю вообще, на кой тебе тренировки.
Гедимин досадливо сощурился — мишень в очередной раз неожиданно сменила траекторию, плазма зацепила её лишь краем раскалённой волны, счёт нехотя мигнул — за такое «попадание» очков давали немного.
— Хорошо придумано, — сдержанно сказал он, кивнув на голограмму. — Бластерников тоже тут натаскивают?
Вепуат хрюкнул.
— Как перестают мазать по неподвижной мишени — так сразу сюда! И пока полсотни не выбьют, Скегги от них не отстаёт.
Он покосился на индикатор заряда и недовольно сощурился.
— Пойду заряжаться.
Гедимин развернулся к голограмме. Реактор сфалта перегонял воздух в плазму, пока хватало мощности — и собственно воздуха; можно было выцеливать скачущие шары, стрелять и ни о чём не думать.
…Мутная вода стекла в отстойник. Гедимин собрал всё до капли, несколько раз промыл отделитель. Рыхлый белесый осадок лежал в контейнере с ячеистой крышкой — сармат надеялся, что собрал всё. Канистры с водой он задвинул далеко под стол, к ёмкости с золотой глиной. «Когда мутирует, отделю ипрон и кеззий. Сейчас — лучше не трогать.»
Он проверил вытяжку и подключил было прокаливатель, но тут по туннелю пронёсся гулкий рёв, а на запястье замигал светодиод. «Конец смены», — горело на экране. «Отбой!»
«Конец смены?» — Гедимин удивлённо мигнул. «Сейчас же только…» Он сверился с часами и пожал плечами — день еле-еле перевалил за середину.
Сигнализация снова взревела. В коридоре послышались шаги, потом кто-то постучал по стене.
— Гедимин! Вот так и знал — придётся тебя искать…
— Отвернись, — буркнул сармат, узнав голос Вепуата. «Меньше знает — меньше расскажет,» — мелькнуло в голове, и старые шрамы неприятно заныли.
— Ага, — отозвался Вепуат. Сармат с сожалением посмотрел на кювету с осадком. «До завтра просохнет — прокалка ещё и лучше пойдёт,» — решил он. «Совсем забыл — тут же сутки вдвое короче.»
— Двадцать четыре часа, — Вепуат, увидев Гедимина, широко ухмыльнулся. — Я тоже не сразу вспомнил. Ну что, разгрузил карманы?
— Меньше болтай, — отозвался Гедимин. Сирена замолчала. Кто-то открыл массивные ворота. Гедимин слышал, как проворачиваются детали механизма, и стискивал зубы. «К концу месяца сирена в мозгу заткнётся?»
— На глайдеры не смотри, — вполголоса предупредил Вепуат. — Я тренировался, но пока трудно.
У дверей штаба Скегги встречал ночную смену. Он повернулся к Гедимину, смерил его подозрительным взглядом и нехотя кивнул.
— Завтра к шести. Плановая дератизация. Вы с Сардой — дежурные по штабу.
Вепуат обиженно хмыкнул.
— Думаешь, я забыл, как травить крыс?
— По вам приказ от «Сармы», — отозвался Скегги. — Что ты забыл, я вижу. Читай справочник. Гедимин! Побегай с ним по полосе препятствий.
Сармат оглянулся на огороженные «руины» вдоль переулка. Он смутно помнил, как выглядит полоса — но, кажется, она стала шире и выше.
— Пульт оставлю в штабе, — сказал Скегги, кивая очередному ликвидатору. — Для первого раза можешь и без пульта. По Вепуату видно, что он давно не бегал.
— Это я-то? — обиделся разведчик. — Да мы там…
— Цыц! — Скегги переменился в лице. — Про «мы там» ничего не хочу слышать. Отбой!
Он резко развернулся и пошёл в штаб. Сарматы переглянулись. Вепуат виновато сощурился.
— М-да. Это я не подумал. Ну что, идём?
Гедимин всё-таки перепутал бараки — хорошо, Вепуат вовремя дёрнул его за руку.
У входа в душевую толпились филки. От ликвидаторов в тяжёлой броне они шарахнулись. Гедимин, устраиваясь у свободного шланга, слышал, как кто-то выкликает коменданта. Тепловатая вода потекла под броню; сармат выкрутил вентиль на минимум температуры, но проку не добился. Воздух в душевой тоже был тёплым — и каким-то затхлым, застоявшимся. «Вентиляция,» — сармат повернулся к предбаннику, пошарил взглядом по углам в поисках пульта с рычагами.
— Ты чего? — вскинулся филк, попавший под «поисковый луч», и на всякий случай отодвинулся.
На выходе сарматов ждал комендант.
— Гедимин Кет и Вепуат Хепри? — он сверился со списком. — Первый этаж, отсек восемь. После отбоя не шастать!
— Как его зовут? — шёпотом спросил Вепуат, когда филк ушёл в комендантскую. Гедимин, высматривающий на полу восьмёрку, только пожал плечами. «Раньше тут командовал другой… или этот же?»
Фонарь под потолком спального отсека горел раздражающим белесым светом. Гедимин почти две секунды искал колпак, чтобы его накрыть. Про выключатель за дверью вспомнил не сразу.
— У-ух, — Вепуат, оставив броню на стапеле, подтянулся на придверной перекладине и спрыгнул, рухнув на толстый матрас. — Ух ты! Уже забыл, как они тут пружинят. Древесное-то волокно…
Гедимин шикнул на него и плотно закрыл дверь. Снаружи, на улице, ещё было светло; солнце — настоящее, не голограмма — только-только уползло за бараки. Из-под неплотной двери сочился белесый свет. Сармат опустил на глаза тёмный щиток и свернулся на матрасе. Сон не шёл. «Ещё даже не вечер,» — он тоскливо вздохнул, вспомнив длинные сутки Равнины. Рядом, вздыхая, ворочался Вепуат. Гедимин проверил височные пластины, ощупал карманы, поправил все ипроновые щитки — и всё равно ему было не по себе. «Полтораста филков глубоко под землёй,» — думал он сквозь дремоту. «С неуправляемым реактором, водой, текущей куда попало, и растением-паразитом. Лучше бы их вывезли, а я остался.»
07 июня 14 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
«Уже рассвело?» — Гедимин с трудом открыл глаза. Над головой завывала сирена; ещё секунда — и под потолком вспыхнул белесый фонарь. Сармат зажмурился, кое-как сел, нашарил флягу. Белый свет резал глаза даже сквозь веки. Рядом приглушённо ругался Вепуат, между фразами отхлёбывая сразу из двух фляг.
— Подъём! — заорала громкая связь. Кто-то в коридоре вполголоса передразнил её. По отсекам шуршали матрасы и комбинезоны, в душевой уже лилась вода. Под дверью что-то скреблось; Гедимин открыл её и уставился на ро