— Тихо! — Гварза болезненно поморщился. — Надо было ещё шестого сунуть вас в медкапсулы. Меньше было бы проблем.
Вепуат обиженно хмыкнул.
— Мы и так ничего не…
Гварза молча показал ему кулак. Глайдер вильнул, уходя на снижение; секунда — и он, притормозив у ворот, въехал в гетто.
— На выход, — буркнул Гварза, обернувшись у трапа. Глайдер замер за шлагбаумом. Гедимин покосился на светло-лиловое небо, — солнце ушло за горизонт, но света почти не убавилось, и городские огни горели вполсилы. Он посмотрел на проезжающий мимо грузовик — вращающиеся колёса уже не вызывали ни оторопи, ни ухмылки. «Опять привыкать к чужой физике,» — внутренности заранее сжались, и сармат поморщился. «Надеюсь, поселенцы выжили.»
Зубцы на графике интенсивности излучения стали острее — огнистые черви кружили под гетто, и Гедимин только удивлялся, что никто до сих пор не поднял тревогу. Сарматы молча шли за Гварзой по лабиринту промышленных зданий, пока не добрались до зажатого со всех сторон ангара.
— Уран и торий! — Кенен Маккензи, всё в той же нелепой шляпе поверх серебристого шлема, широко ухмыльнулся. — Ну, парни, умеете вы подкинуть проблем!
За его плечом зиял, медленно расширяясь, чёрный провал. Рядом, у отмытого до блеска бронехода, сидел на трапе Айзек. Увидев сарматов, он поднялся на ноги; его глаза были тёмными, почти чёрными.
— Привет от Хассинельга, — сказал он, глядя на Вепуата; тот радостно хмыкнул. — Калиг и Навкет не пролезли, но обещали нас встретить. Третий день месяца Камня. Пока доедем, будет четвёртый.
— Я бы сказал, парни — слишком они спешат, — Маккензи с сомнением покачал головой. — Три дня подряд идут в нужном порядке? Это ещё ничего не доказывает. Хаос расставляет дни как попало — почему бы и не так? Если бы речь шла о десятидневке…
— Жрецы уверены, что хаос отступил, — отозвался Айзек. — Кайшу уже объявила начало года. И синоптики в своих прогнозах пока что не ошибались…
Маккензи хлопнул себя по бёдрам.
— Три дня! О чём можно судить на отрезке в три дня? Парни, я тоже тороплюсь. Но работе не поможет, если вы свалитесь туда в самый разгул хаоса! Кен, вот скажи…
Гварза поморщился.
— Жрецам виднее, — он смерил Гедимина и Вепуата недобрым взглядом. — Но это полдела. Если этих двоих не убрать из города, хаос придёт за нами.
Вепуат хмыкнул.
— Один мелкий штраф, а разговоров…
Маккензи цокнул языком.
— Парни! Этот ваш штраф обошёлся мне в десять лет жизни. Виноват, конечно, Скегги, — надо же было оставить вас без присмотра…
— Вообще нельзя было выпускать их из гетто, — перебил его Гварза. — Хватит пустой болтовни. Калиг и Навкет нас встретят? Кто-нибудь уже был в Элидгене?
— Хассек заглядывал, — ответил Маккензи. — Издалека и мельком. Говорит — снаружи всё спокойно.
— На станцию, значит, не спускался… — медленно проговорил Гедимин.
Портал уже растянуло так, что можно было пройти с широко расставленными руками. Из кабины бронехода выглянул филк.
— Я это должен вести… вот туда?
— Вылезай, — махнул ему Маккензи. — Забирайтесь, парни. Как осмотритесь там, сигнальте — буду ждать. Ваше дело — довести станцию до ума. Три месяца у вас есть, но дальше — очень желателен запуск.
Гедимин вздрогнул.
— Запуск? У тебя твэлы-то готовы? А…
Его с двух сторон ткнули под рёбра. Маккензи ухмыльнулся.
— Готовь станцию, Джед. Как станет ясно, что хаос отступил — начнём переброску накопителей. А там и до твэлов дело дойдёт.
— Главное — убрать их из города, — слышал Гедимин, уже забравшись в шлюзовую камеру. Гварза, как и Айзек, сел в кабину; Маккензи ещё держался рядом с ней, давая последние указания, но уже понемногу пятился от бронехода. Люк закрылся. Вепуат сполз с лавки и растянулся на полу.
— Ты лучше свернись в клубок, — вполголоса посоветовал Гедимин; его внутренности уже сводило судорогой от каждого шевеления палубы. — Всё равно скрутит.
— Ничего, выживем, — отозвался Вепуат; голос звучал бодро — до него «эффект перехода» пока не добрался. — Кто как, а я соскучился.
Тряска усилилась. Гедимин стиснул зубы, пережидая очередной спазм. «Вот и Равнина, мать моя пробирка. Давно не виделись…»
3 день Лучей, месяц Камня. Равнина, Дальний Край — Сфен Земли, ИЭС «Элидген»
Голос Вепуата доносился снаружи, из-за шлюзов, открытых настежь. Слов было не разобрать — мешала грохочущая в ушах кровь. Гедимин, преодолевая мучительные спазмы, открыл глаза и увидел зыбкий белесый свет, а сразу за освещённым пятном — густую, почти твёрдую черноту. Ещё дальше и выше — не смешиваясь с ней — свисали небесные складки, подсвеченные желтизной; где-то она ещё была зеленоватой, но зелень постепенно уходила, сменяясь красным сиянием. «Равнина,» — сармат дёрнул углом рта и зажмурился от накатившей боли.
— Вы точно ничего не можете сделать? — уже более внятно спросил Вепуат; палуба едва заметно дрогнула — кто-то шагнул в отсек. Белый свет коснулся закрытых глаз и качнулся в сторону.
— Дим-мину нужен отдых, — услышал сармат гортанный голос Руниена. — И, если он примет, отвар курруи.
— Не примет, — отозвался Айзек. — Ну что ж, отправляемся. Значит, в ближайшие дни всё будет спокойно?
— Жрецы не видят угроз до первого из дней Металла, — услышал Гедимин сквозь гул закрывающегося шлюза. Кто-то сел рядом и склонился над его шлемом.
— Ты как? Совсем плохо?
— Угхм, — отозвался Гедимин, приоткрыв глаза. Вепуат сочувственно хмыкнул и уселся рядом, обхватив руками колени. Палуба уже колыхалась — бронеход полз вниз по каменистому склону, и каждый толчок отдавался в скрученных судорогами мышцах. Когда «дорога» под гусеницами выровнялась, Вепуат пересел на лавку и начал что-то насвистывать. «А он выдержал,» — шевельнулось в мозгу Гедимина вялое удивление. «Не было приступов. Хорошо. Но — странно.»
…Бронеход ещё полз, когда сармат смог сесть и немного отпить из фляжки — смочить рот и сплюнуть горькую пену.
— Ещё едем? — он машинально посмотрел на часы — и тут же вспомнил, что не засёк время.
— Нашу долину отволокло ближе к центру, — отозвался Вепуат. — Только не спрашивай, как так получилось.
«Мать моя колба!» — Гедимин болезненно поморщился. «Ну, тут всё как обычно. Не успели приехать, как начался бред.»
— Надо будет заново разведать округу, — как ни в чём не бывало продолжал Вепуат. — Искать залежи шихты, ближайший водоём… Всё-таки Экеста нас недолюбливают. Надо было оставить им ворота ветра — пусть бы игрались.
Гедимин прижал ладонь к лицевому щитку. Воспоминания о Равнине успели потускнеть; поднимать их было легко, но неприятно.
Бронеход качнулся, проехал ещё немного, переваливаясь с борта на борт, и замер. Зашипели пневмозатворы.
— Всё, приехали, — сказал хмурый Айзек, заглядывая в шлюзовую камеру. — Наверх — никак, пока дорогу не расчистим. Гедимин, ты на ногах? Отлично. Сейчас…
— Погоди с дорогой, — в пятно жёлтого света шагнул чёрный силуэт. — До рассвета потерпит. Сейчас надо выяснить, что со станцией. Кет, Хепри, на выход!
Шлюз за спиной Гедимина ещё не успел закрыться, когда над машиной поднялся непрозрачный защитный купол. Свет потускнел. В руку сармата кто-то всунул церитовый фонарь со снятым кожухом. Первые жёлтые огни, обогнав его, уже дрожали в трёх метрах выше по тропе. Гедимин включил сигма-сканер и бесшумно ступил на осыпь.
Может, когда-то здесь и был пологий склон — но от него остались только нагромождения обломков, присыпанные гравием. Крупные камни легли друг на друга, как великанские ступени. Чуть выше оголилась отвесная скала. Над ней нависал шестиметровый пласт гравия. Он дрожал и дымился — Вепуат и Гварза прорезали в нём наклонный жёлоб с расплавленными стенками. По ещё горячей, только-только застывшей породе Гедимин вскарабкался на обрыв. Сарматы ушли далеко вперёд и рассыпались по плато — один жёлтый огонь горел на «западе», другой, сдвоенный — на «востоке».
— Гедимин! — Вепуат поднял фонарь выше, освещая накренившиеся стены.
На жёлтом складчатом камне чернели пятна застывшего расплава — здание будто закидало ошмётками полужидкой лавы. Такие же обломки хрустели под ногами. Длинный ангар развернуло вниз ребром; наклонная крыша частично зарылась в гравий. Примерно посередине зияла широкая трещина — здание треснуло надвое. Внутри валялись выбитые крепления шлангов, свисали с потолка надломленные и смятые трубы.
— Ядро Сатурна… — Вепуат заглянул в трещину и подался в сторону. — Пополам порвало! Ты видел?
— Как же тут должно было трясти… — пробормотал Гедимин, чувствуя под рёбрами холодный остроугольный комок. Сканирующий луч «осветил» волны гравия, свежие надломы вдоль обрывов, перекошенный ангар горячего цеха — он съехал к ущелью и навис над ним, грозя рухнуть…
— Кет! Хепри! — Гварза, остановившийся у входа в шахту, высоко поднял фонарь. Складчатую крышку уже сдвинули, и Гедимин, застыв на месте, слышал тяжкий гул открывающихся ворот. «Механизмы работают. Верхний шлюз цел…»
Ангар прядильно-ткацкого цеха покрылся выбоинами, потемнел от расплава и вулканической сажи, но всё-таки не треснул. Гедимин, уже спускаясь в верхний шлюз, оглянулся на «западный» барак. Трещин отсюда не было видно — раскололо только душевую.
— А это позавчера, — услышал он из-под земли голос филка и радостно хмыкнул — «Живы!». — Про вулканы не знаю. Но трясло крепко. Шланги, вешалки, фонари — всё повалилось. Верёвки перепутались. Ткачи, знаю, сильно ругались.
— Фон умеренный, — заметил Гварза, сверяясь с дозиметром, и оглянулся на Вепуата. — Задраить люк!
Поршневая машина загудела, натягивая тросы. Массивные створки двинулись навстречу друг другу. Вверх по шахте ползла собранная из планок клеть; её стенки просвечивали насквозь, да и днище не было монолитным. «Трос не вырвало — уже неплохо,» — перед глазами Гедимина стоял расколотый ангар. «А лифт я доделаю. Времени просто не было.»
Внизу, вдоль всех пустых коридоров, горел свет. Гедимин потянулся к выключателю и почти секунду тупо смотрел на стеклянную пластину, горящую изнутри. Ни выключателей, ни проводки тут, разумеется, не было.